Как-то ввечеру, после трудного дня, проведенного, как обычно, под доглядом Вежды, после случайных и неизбежных ссадин да синяков и обильного пота, Илья спросил Вежду:
— Учитель, почему у людей разные боги?
— Бог один, Илья. Просто у него много имен.
— Да только у нас, славян, великое множество богов, Вежда! И это все — один-единственный бог?!
— Точно так.
— Но зачем это? Почему так случилось?
— Люди постоянно наделяли своих богов такими качествами, которыми хотели наделить. Но один бог не мог быть одновременно суровым воином и милостивым покровителем скота. Вот и стал он множиться и постепенно стал таким, каким его очень хотели увидеть люди. Он очень изменился и перестал быть тем, чем был поначалу.
— Но разве это возможно? И кем тогда он был вначале?
— Никем и ничем, — рассмеялся Вежда.
— Я не шучу, Вежда! — рассердился Илья.
— Но и я не шучу, — продолжая улыбаться, ответил Вежда. — Людям было необходимо, чтобы над ними кто-то был, некое высшее существо, которому можно пожаловаться и попросить защиты.
— Но выходит, люди придумали бога, а его на самом деле… нет?.. — холодея и переходя на шепот, сказал Илья. — Но ведь ты сказал, что бог один, и, значит, он есть?
— Есть, — кивнул Вежда, лукаво сверкнув глазами.
— Вежда, перестань со мной играть! — рассердившись, поднял голос Илья.
— Ты сам играешь с самим собой, — пожал плечами Вежда.
— Тогда объясни, а не смейся! — потребовал Илья.
— Конечно, объясню, — сделал необычайно серьезное лицо Вежда. — Сейчас дров подброшу, и пока они прогорят, все и объясню.
— Вежда!
— А ты думал, все так просто? И обо всем на свете можно узнать, просто задав вопрос?
— А как?
— А вот так. Иной ответ всю жизнь искать приходится. Потому что нет никого, кто бы смог на него ответить простым человеческим языком. И ни седой ведун на это не способен, ни тем более жрец, привыкший поминать богов одной лишь сытой отрыжкой. Но ответ все равно получить можно. Мало того: тому, кто изо всех сил стремится к чему-то, непременно это удается. Эго так же верно, как и то, что, если крикнуть в колодец, услышишь эхо.
— Так, может, и ответа никакого нет, а ты просто услышишь самого себя? — тихо выговорил Илья.
Вежда с усмешкой смотрел на него, будто готовый расхохотаться, и наконец произнес:
— Ты сказал.
— Как это? — будто стукнутый по голове, спросил Илья.
— В Коране — священной книге мусульман — сказано:
«Если кто сделает один шаг навстречу милости божьей, божественное милосердие делает десять шагов вперед, чтобы принять его». А мудрецы из Китая, следующие Пути и называемые даосами, говорят: «Знающий не говорит, говорящий не знает». Мудрец молчит и подчас узнаёт гораздо больше того, кто не перестает задавать вопросы. А христиане утверждают, что бог в душе каждого человека, и чтобы познать его, достаточно познать самого себя. _
— Так что же получается, мне у себя, стало быть, спрашивать обо всем? — досадуя, спросил Илья. — А потом слушать, что пробурчит живот? Так, что ли?
— Живот лишь тогда отзовется, когда настанет пора его чем-нибудь набить. Сытое брюхо к учению глухо. Но и одними рассуждениями к таким ответам не придешь. Голова тут не поможет.
— Ну и как же тогда себя слушать?
— Знаешь, бабы, которых мужики почти на всей земле определили к себе в услужение, подчас знают много больше их. Едть у женщины способность к этому знанию. Спроси ее, как она почувствовала, что дитя, скажем, в опасности, и не ошиблась, так она тебе и не ответит, потому как не головой до этого додумалась, но именно что животом — у женщин там матка, которая и жизнь всему дает, и сообщает ей знания великие.
Илья молча соображал услышанное, а потом спросил:
— Но почему люди назвали бога многими именами? Ведь если бы у них был один бог, то они тогда, наверное, не враждовали бы друг с другом?
— Уверяю тебя, даже тогда люди непременно нашли, из-за чего стоило бы подраться. Христиане и мусульмане именно так и поступают, веруя в единого бога. И даже в стане самих христиан нет единства — одинаково толкуя деяния Иисуса Христа, они враждуют из-за способов поклонения ему.
— Вот ведь глупцы! — искренне восхитился Илья.
— Жаль, что они не слышат тебя. Не то непременно сожгли бы на костре.
— Зачем? Я ведь еще не умер.
— Для того и сожгли бы, чтоб умер, — рассмеялся Вежда. — Как еретика и богохульника.
— Но для чего же бог это все терпит? Неужели ему не все равно, как его называют?
— Именно потому, что все равно, он и терпит. Но ты опять за свое: я ведь сказал, что бога как бы и нет.
— Но что же тогда есть?
— Никто из самых великих мудрецов не знает этого. Но то, что что-то есть, — это точно. И это что-то настолько велико, что в этом мире возможны самые невероятные вещи. Однако обычным людям проще гуртом, сообща идти за тем, что они назвали «Бог», проповедуя особые правила этого похода. Это называется «религия». Ведь к этому неведомому, что именуют разными именами, можно идти самыми разными путями. Кому-то это делать проще вместе с другими, кто-то идет туда же один. Религии — это вообще одна из самых первых ступеней к тому неведомому, что некоторые называют вместо слова «бог» Истиной.
— Ты тоже называешь это так, — сказал Илья.
— Потому что вынужден рассказывать об этом тебе. Сам я это давно никак не называю. Слово — плохой помощник в поисках того, что называют богом.
— Как ты иногда сложно говоришь, Вежда. И слова у тебя какие-то чудные, и складываешь ты их чудно.
— В конце концов слова прогорят, и останется жар, — сказал Вежда и подбросил в очаг поленьев.
— …Исстари это искусство начиналось с умения ездить на лошади и стрельбы из лука, но постепенно его основой стал рукопашный бой. Сейчас его называют у-йи, что значит «боевое искусство». Когда-нибудь его станут именовать сначала у-шу, а потом и кунг-фу. Но не это главное. Китайское боевое искусство включает в себя не только кулачный бой, но и владение оружием. Ты прошел первую ступень ученичества, теперь настала пора подыскать для тебя подходящий меч, а также научиться владеть луком и еще много чем.
— Зачем подыскивать меч? Он уже есть — меч викинга, Сневара!
— Этот меч не для тебя. Его ковали для человека, почти вдвое уступающему тебе в ширине плеч. Несколько лет назад это еще было не так. Но ты здорово изменился за это время — успел побывать и калекой, и встать на ноги, и окрепнуть так, что теперь и те лен ка-двухлетку, за рога взявши, пожалуй, сможешь повалить.
— Так сходим в село, попросим нашего кузнеца Борыню — он и выкует!
Вежда покачал головой:
— Ваш Борыня горазд плуги тачать да коней подковывать, но как оружейных дел мастер он не годится.
— Что же делать? Я в округе еще только в соседней деревне кузнеца знаю. Да и как знаю — слыхал только…
