поднимающимися дверями, и бесшумно побежал к нужной двери, махнув бывшему главе управы на прощание. На этот раз тот ответил и поднял левую руку в древнем жесте прощания воинов Империи магов.
Дверь, хвала Всевышнему, оказалась открытой. Маленький охотник перемахнул подоконник раскрытого окна и мягко опустился на навес крыльца. Медлить было нельзя, ибо кто-то из бандитов наверняка оставался на улице и, несмотря на то, что уже практически совсем стемнело, мог его заметить. Поэтому он быстро опустился на край козырька, зацепился руками за подгнивший водосток и, придерживаясь за него, соскользнул на землю.
Едва коснувшись ногами жирной разбухшей грязи, охотник замер. Со стороны лесных ворот донесся низкий протяжный вой и, почти сразу, отчаянный человеческий крик. Практически тотчас же им ответил вой и с противоположной стороны, однако криков оттуда не последовало.
«Началось, — понял Вокша. — Добралось зверье и до Лагова. Нужно уносить ноги на Древнюю дорогу».
Понимая, что сейчас бандитам станет не до него, но опасаясь стрелы в спину, маленький охотник бежал от управы сложным зигзагом, то и дело меняя направление и скорость движения и постоянно озираясь по сторонам. Лишь добравшись до небольшой площади, на которой он видел сына Дорра, Вокша остановился и осмотрелся.
Погони не было, но за углом ближайшего дома кто-то поджидал охотника — врага выдал дважды коротко мелькнувший край одежды неразличимого в сумерках цвета.
«Хоть не зверь, — подумал Вокша. — Сейчас разберемся».
Быстро и бесшумно приблизившись к углу, он вытащил кинжал, нацепил свою шапку на гарду меча, не вынутого из ножен, и высунул ее вперед. Тут же из-за стены взметнулась узкая рука, в которой блеснул длинный нож, и ударила ниже шапки — туда, где должна была быть шея охотника.
Вокша отпустил меч, молниеносно перехватил, заламывая, руку с ножом и, сделав шаг вперед, ударил кинжалом. Караульщиком оказался Торр, и удар пришелся ему прямо под подбородок. Не мешкая охотник довершил начатое.
Тело сына главаря еще не успело сползти на землю, а Вокша уже спешил к воротам. Теперь он не пытался выбрать сухие участки дороги. Важнее было держаться как можно дальше от зарослей кустарника и сгоревших развалин, откуда могли наброситься звери.
Уже около ворот охотник почувствовал на себе взгляд. Продолжая бежать вперед, он наложил на тетиву тяжелую стрелу и, войдя под сень надвратной башни, резко обернулся.
К нему стремительно приближался огромный волк, копия того, что напал на него, только еще крупнее, выше и шире в холке, с большой лобастой головой, на которой был заметен длинный шрам от внутреннего угла правого глаза до левого виска.
— А не пошел бы ты своей дорогой, — мягко, нараспев проговорил Вокша, выцеливая зверя.
Тот замер, словно набежал на стену, и стал внимательно разглядывать противника. Позиция для выстрела была отличная, волк как на ладони, но охотник медлил. В позе хищника уже не было угрозы, а Вокша не грешил бесцельным битьем зверья. Поэтому, чуть ослабив тетиву и оглянувшись — нет ли сзади второго волка, тоже известные охотники, — он сказал:
— Шел бы ты отсюда, а то неровен час зацеплю.
И почти не удивился, когда огромный зверь, тряхнув головой и неодобрительно рыкнув, потрусил в сторону центра города, иногда оборачиваясь на ходу.
Впрочем, прохлаждаться было некогда. Из разоренного города доносилась вакханалия битвы, в которой рев и визг зверей перемешивался с криками и воплями людей. Вокша стер со лба обильный пот и побежал через неубранные ржаные поля в сторону Древней дороги.
4. Предутренний разговор
За четыре дня, отделяющих его от боя с разбойниками, маленький охотник ушел далеко на север, не встречая никакого жилья и только иногда в глубокой ночной тиши слыша отдаленное завывание хищников. На всем пути Вокша часто вспоминал беседу со старостой небольшой деревни, в которую он попал вскоре после своего поспешного бегства из Лагова.
Тогда, улепетывая во всю прыть, он быстро добрался до насыпи Древней дороги и, не снижая темпа, пустился по ней, стремясь уйти как можно дальше и от озверевших людей, и от поумневших хищников. Однако уже к середине ночи Вокша начал уставать. Не помог и спешно разжеванный корень тысячесила. После такой серьезной встряски требовался отдых. Перейдя на обычный шаг, он стал присматривать место для ночлега прямо на тракте. Охотник уже было решил устроиться на небольшом участке дороги, на котором пробивалась только редкая невысокая трава странного голубовато-зеленого цвета, но в этот момент порыв холодного ночного ветра донес до его ноздрей запах дыма.
Вокша остановился, принюхался и прислушался. Откуда-то справа от дороги доносился запах человеческого жилья. Охотник уже различал в чистом ночном воздухе не только дым, но и «аромат» скотного двора, и сложную смесь других запахов, распространяющихся обычно вокруг постоянных поселений, в которой смешались терпкий запах обработанного дерева, ароматы заготовленных трав, запахи приготовленной пищи и многое другое.
Наконец и напряженный слух уловил слабый хлопок двери. Теперь Вокша представлял направление на жилье и, спустившись с насыпи, осторожно пошел в эту сторону. Словно помогая ему, небо начало понемногу освобождаться от туч, кое-где в их разрывах даже показались звезды.
Идти пришлось недолго. Молодой смешанный лес расступился перед охотником, и он оказался на границе небольшого расчищенного и почти полностью убранного поля, за которым в ночной темноте пока только угадывался высокий частокол. Оттуда теперь уже явственно доносился запах человеческого жилья. Перед Вокшей была одна из деревень в окрестностях Лагова, до которой пока не добрались хищники.
Сосредоточившись, он почувствовал слабую охранную магию. Ощущение было таким, словно слегка пощипывало кончики пальцев. Однако это несильное заклинание скорее всего было направлено на то, чтобы отогнать от жилья и посевов мелких грызунов. Наверное, можно было просто пойти к частоколу и окликнуть людей, в такое неспокойное время дежуривших на нем, но охотник подумал, что сюда уже могли добираться и бандиты Дорра. Стало быть, встреча грозила оказаться отнюдь не добросердечной.
Поэтому Вокша решил не рисковать и даже заблокировал действие заклинания, мысленно описав вокруг себя защитный круг. Затем постарался понять по звукам, где находятся стражи, справедливо полагая, что деревенские охранники не смогут караулить совершенно тихо. Вскоре он определил, что двое из них расположились немного правее, видимо, в маленькой надстройке над воротами, которую он разглядел на фоне все более расчищающегося от туч неба, а один не торопясь прохаживается за частоколом.
Дождавшись, пока этот охранник подошел к двоим в башне, охотник бесшумно приблизился к частоколу, забирая влево. В это время между тремя стражами завязалась беседа. С помощью веревочной петли Вокша беспрепятственно забрался на частокол и присел на узенький помост, закрепленный за ним. Его беспокоила мысль о деревенских собаках. Конечно, перед броском вперед он растер пахучий стебель мыльника, надолго перебивающий дух человека, но собаки могли просто среагировать на незнакомый запах.
Вокша не собирался скрываться от местных жителей, однако не хотел быть внезапно обнаруженным. В непростой обстановке охрана деревни запросто может сначала издырявить его стрелами и копьями, а потом уже поинтересоваться: чего это он тут потерял? Поэтому охотник решил подобраться чуть ближе и послушать, о чем говорят стражи.
Один из охранников рассказывал чуть приглушенным хрипловатым голосом о том, что слышал сегодня днем на собрании правления деревни. Повысив голос, он эмоционально сообщил товарищам:
— И тут старшой как вдарил кулаком по столешнице. Все сразу притихли, а он и говорит: «Община мы иль кто? Нешто от лиходеев лаговских не оборонимся? Они свой урожай-то не убирают, а на наши запасы рот разевают. Что ж нам их, свору злобную, прокармливать, а свои семьи зимой на кладбище нести?
