— Вас, мисс Уэбстер. — Он кивнул в сторону, стоящей у подъезда, машины.
— Но… Я не думала, что меня будут встречать.
Шофер молча подхватил чемодан и забросил в багажник, прежде чем Алис успела что-нибудь сообразить.
— Прошу вас! — Рауль открыл перед ней дверцу автомобиля.
Когда выехали на трассу, она спросила:
— Вы знаете отель «Палм Спрингс»?
— Нет, мисс, — осклабился шофер, — он вам не нужен.
Алис охватила безотчетная тревога.
— Но я заказала там номер.
— Вы остановитесь в доме мистера Гордона, мисс. Ваш заказ отменен!
— Отменен? Ничего не понимаю. Мистер Гордон в поместье?
— Нет, мисс. Он приедет во вторник.
— О… — Она вдруг почувствовала, как в ней просыпается надежда. Что происходит? Неужели все беды позади?
Но почему она так нелогична, так глупа! Просто босс решил держать ее у себя под рукой, в своем доме. Ведь сейчас наступает самый ответственный период работы. Ну что ж, кто платит, тот и командует…
Следующие два дня Алис трудилась с рассвета до заката, отправляясь в постель такой усталой, что не было сил о чем-то подумать. И каждое утро начиналось с холодного душа, чтобы заставить мозги вновь хорошо работать. Во вторник утром все у нее ладилось и дела очень быстро продвигались.
Павильоны для ярмарки были уже готовы. Все трудились просто великолепно. Работы в ангаре для катка заканчивали. Все выглядело лучше, чем можно было себе представить. Площадку аттракционов для детей нарядно оформили, яхт-клуб празднично украсили. Плотники достраивали павильоны для буфетов, сооружали бальный зал.
Ко времени обеда, когда ожидали приезда Гордона, у Алис обычно было много работы. Но в этот день дела складывались очень удачно, можно было чуть передохнуть. Она стояла на прохладном песке частного пляжа Гордона, вглядываясь в голубые просторы океана, радуясь и огорчаясь, что скоро еще одна глава ее жизни будет завершена. И, возможно, никогда больше не придется увидеть Эрнана, услышать его голос… Женщина чуть не застонала от боли. Она сама выбрала этот путь, иного у нее нет.
— Красиво, не правда ли? — Алис замерла, не в силах шевельнуться, почувствовав, как теплое дыхание коснулось ее шеи. Конечно же, это был он — самый любимый на свете человек.
Руки Гордона скользнули ей на талию, и если бы он не поддержал ее, она бы упала на песок — ноги перестали слушаться.
— Ты обманула меня. — Его голос был нежным и глубоким. — В тот вечер у меня дома… И я поверил, пока глупое самолюбие не уступило место здравому рассудку.
Алис все еще не могла говорить, не смела. Потому что знала, что все это скоро закончится. Слишком скоро. Быстрее, чем она бы хотела.
— И та записка — «Извини». Почему ты так поступила? Этот вопрос не давал мне покоя, и я начал доискиваться истины, нанял двух частных детективов. А вчера получил ответ, и все встало на свои места.
— Ты думаешь, за деньги можно купить все? — Она резко повернулась и взглянула ему в глаза. — Ты так думаешь, потому что…
— Я не все сказал. — И их глаза встретились. Он все знал, каким-то образом узнал всю правду. Это было написано в его серых глазах. — Нет, не все, любовь моя. — Почему ты не открылась мне, Алли? Почему не сделала это сразу? Ведь мои ищейки раскопали все — отсутствие мужчины в твоей жизни, твое одиночество, твоя…
— Перестань! — Она не могла вынести мысли о том, что Эрнан все знал.
— Скажи, я хоть немного нравлюсь тебе? Я хочу слышать правду.
— Не надо, пожалуйста… — Она отвернулась, чтобы избежать буравящего ее взгляда.
— Посмотри на меня. — Он чуть тряхнул Алис за плечи. — Скажи, у меня есть шанс?
— Шанс? — Ее сердце бешено застучало, как будто внутри нее что-то сломалось. Она почти закричала: — О чем ты говоришь? Какой шанс! Неужели ты не понимаешь, что я собой представляю? Что будет, если ты женишься на мне? Я пуста, пуста! У тебя никогда не будет наследника и тех маленьких девочек, о которых ты мне говорил…
— Перестань, Алис.
Ее лицо посерело, она не могла уже остановиться.
— Эрнан, у меня нет надежды когда-нибудь иметь детей, — в отчаянии прошептала она. — Разве ты этого не понимаешь? Цена того, что я стану твоей женой, будет очень высока. Ты никогда не увидишь, как родится твой ребенок. Никогда не взглянешь в его лицо, чтобы найти свои черты и сказать: «Мой сын»…
— Я знаю. Я все это знаю. — Эрнан старался сохранять спокойствие, поняв, что женщина любит его, но он может ее потерять. И уже навсегда.
Алис разрыдалась. Он усадил ее на песок и сел рядом. Обхватив руками лицо любимой, вглядывался в него.
— Я все понимаю, милая. Я был в больнице, говорил со специалистами.
— Тогда зачем ты заставляешь нас обоих проходить через такое испытание? — с рыданием воскликнула она. — Ты хочешь иметь жену, которая не принесет тебе радости?
— Это жестоко, моя любовь, жестоко и несправедливо. И я снова спрашиваю тебя: ты любишь меня хоть немного?
— Я… — Она хотела сказать «нет», но у нее не хватало на это сил.
— Любишь?
— Не имеет значения то, что я чувствую, — прошептала Алис. — Как я могу выйти за тебя замуж, если не могу дать того, о чем ты мечтаешь? Что же это будет за любовь?
— Ты — мечта моего сердца, — с чувством произнес он. — Только ты. Я не могу вернуть тебе то, чего лишила тебя судьба. Но иначе бы ты никогда не появилась в моей жизни. А я никогда бы не узнал, что такое любовь. У меня было в жизни много женщин, но ни одну из них я не любил.
— Но ты встретишь такую, — всхлипнула она.
— Нет, для меня существуешь только ты.
— А твой наследник? Ты хочешь иметь детей. Я знаю, ты хочешь, и твоя мать…
— Она полюбит тебя так, как люблю я. Я уверен в этом.
— О, милый! Послушай. Давай смотреть на вещи здраво.
— Я всегда только так и поступаю, и никогда не ошибался. И если ты откажешься от меня сейчас, у меня больше никого не будет. — Он ближе притянул Алис к себе. — Мы сможем взять приемных детей. Мы все сможем, если мы вместе. А один… — Он вздохнул. — Я не хочу больше быть один. Мир для меня ничто без тебя… Мысль о том, что ты где-то рядом, в одном городе, но не со мной, может быть, даже кого-то любишь, не даст мне покоя.
— Я не полюблю… Но ты посмотришь на все это по-другому через несколько лет. Ты ведь сможешь с любой другой женщиной иметь детей, своих собственных.
— Я хочу иметь не своих детей, а только наших или вообще никаких. И они у нас будут.
— Эрнан…
— Не отказывай мне, Алис. Я так люблю тебя… А ты? Ну признайся?
— Люблю! — вырвалось святое для нее слово, которое она так болезненно гнала от себя. — Я люблю тебя.
Лицо женщины утонуло в поцелуях любимого. Его голос обрывался и дрожал, когда он шептал ей слова любви.
— Эрнан, ты уверен? Ты все хорошо обдумал?
— Да, милая. Я испытал облегчение, когда понял, что у тебя нет мужчины. Ты можешь в это
