шакалов-камолов вовремя заметили и погнали прочь. Но отступая, они прошли сквозь наш лагерь, чтобы, наверное, выкрасть кого-нибудь из людей, в первую очередь женщин и детей, а может, просто кого-нибудь убить. Трусы! Вождь и Жубара, да еще несколько воинов тогда были в лагере. В общем, камолы их убили. Но из них тоже потом никто из долины не ушел. Все нашли свою смерть!
— Как же так?.. Жубара… Если бы я был здесь!..
Пока молодой вождь рассказывал, из лагеря к Острибу подошли женщины и дети. Тут Остриб, наконец, увидел знакомые лица. Двое из женщин были здесь три года назад. Они его тоже узнали и приветливо кивнули ему.
Вдруг Остриб почувствовал легкое, несколько знакомое, дуновение ветра и искорку Божественной Силы.
«Что это?» — с удивлением подумал он и стал озираться по сторонам.
Его взгляд уперся в крепенького крупного мальчика, на вид лет трех-четырех, с темными, почти черными волосами, одетый, как и все здесь присутствующие, в шитую из шкур овец одежду. На шее у ребенка висел знакомый медальон-амулет в виде языка пламени.
— Что это за мальчик? — спросил он. — У него амулет Жубары.
— А, это ее сын! Он родился чуть больше двух лет назад! Но для своего возраста он очень крупный и сильный! И еще он очень быстр! — сказал молодой вождь. — Жубара хотела сделать из него великого воина, мы выполним ее пожелание.
— Сын Жубары!? Это хорошо! — воскликнул Остриб.
«Это мой сын! Он полубог! Я ясно чувствую присутствующую в нем Божественную Силу! — подумал он. — Хотя я не собирался пока заводить себе детей со смертными… Но пусть будет! Я заберу его в Верхний Мир! Великий Лик ведь когда-нибудь позволит мне вернуться!? А пока пускай годик-другой находиться здесь, растет. Таскать его с собой по всему Миру Сатара и возиться с ним в таком младенческом возрасте? Нет, это не для меня».
— Как его зовут?
— Ты забыл? Мы не выдаем чужим имена своих мужчин, даже младенцев, как и имя нашего племени. Если хочешь, можешь звать его Ветерком. Ещё учти, что он не по годам умен, поэтому не удивляйся. Если не знать, что он совсем маленький ребёнок, можно подумать, что говорит взрослый муж.
— Ветерком? Почему Ветерком?! — опешил от удивления Бог Ветра.
— Он не бегает, он скользит по траве, травинки лишь слегка колышутся, даже не приминаются почти, точно легкий ласковый ветерок пробежал!
«Он точно мой сын!» — уже совсем не сомневался Остриб.
— Ветерок! Пусть будет Ветерок! А кто его отец?
— Его отец тот, кого ты называешь вождем, он стал мужем Жубары. Так что теперь мальчик сирота, но мы не оставим его одного. Мы застали Жубару при смерти, и ее последним желанием было воспитать из ее сына настоящего воина.
«Надо же, Жубара ловко смогла устроить себе судьбу, вышла замуж за Вождя и все считают Ветерка их сыном, даже не подозревая, кто он такой на самом деле! Странные люди, их даже не особо удивляют его необычные способности, только радуются. А она умна, сын явно в нее. Я, признаться, сам особо умом не блещу, это у нас Великий Лик сама мудрость! — подумал Остриб. — Как он всё ловко устроил с завоеванием этого Мира! А как заставил людей верить в нас, в Новых Богов!».
— Ветерок, иди сюда! — позвал он мальчика.
Мальчишка глянул на Вождя и, дождавшись его утвердительного кивка, подбежал в Острибу.
— Я знал твоих родителей, они были хорошие и сильные люди. — сказал Остриб. — Ты хочешь стать великим воином?
— Да. Я должен стать великим воином.
— Хочешь или должен?
— Должен, так велела мне мать. Но я и сам хочу быть воином и, конечно, великим.
— Ну, что ж, достойная цель! Ты помнишь свою маму?
— Конечно, я вообще ничего не забываю! К тому же она всё время и сейчас приходит ко мне во снах и разговаривает со мной.
— Никогда ничего не забываешь?
— Да! Как себя помню, так перестал чего-нибудь забывать! А себя я помню как раз со дня смерти мамы. Я застал ее незадолго до ее смерти.
— Да, для малыша тяжело увидеть смерть матери… И о чём же ты разговариваешь с мамой? Во снах?
— Да, во снах она как живая. Мы говорим о разном, но это наш с ней секрет. Она возлагает на меня большие надежды, и я не могу ее подвести.
— Ты случайно не знаешь, кто я?
— Нет, не знаю, но вижу, что ты очень сильный. Но не думаю, что ты воин, хотя одет, как воин. И на доспехах у тебя ни одной даже зарубки не видно. Да и доспехи какие-то странные, не пойму в чем дело… новые очень, что ли. В общем, если ты и воин, то очень странный воин.
— Да, ты действительно очень умён для своего возраста! А доспехи у меня без следов боев потому, что действительно новые. Да и воин я сравнительно недавно, до этого был рыбаком. Но хватит обо мне! Иди, ступай! Думаю, это наша не последняя встреча!
— Хороший мальчик, — обратился Остриб к молодому вождю, — берегите его, за ним большое будущее. Жалко, что так получилось с его родителями. Я хотел с ними встретиться и поблагодарить, они много сделали для меня.
— Да, жалко. По нашему обычаю мы должны выполнить последнюю волю умирающего, то есть сделать из Ветерка настоящего воина. Поэтому до 18 лет он будет жить в племени, и его будут тренировать лучшие наставники. С 16 лет будем брать его в настоящие сражения, если они будут, конечно. По достижении 18 лет он будет волен поступать, как хочет.
Так Остриб первый раз повстречался со своим сыном.
Он еще два дня пробыл у пастухов, а потом опять отправился в скитания по Миру Сатара.
Остриб очнулся от воспоминаний.
«Да, Ветерок был действительно очень умен для своего возраста. Правда, куда делся весь его ум, когда он встретил Богиню Красоты? Здесь он уже, скорее пошел в отца, в меня, то есть, а не в мать. Я же, к сожалению, не Великий Лик, с его мудростью… — с легкой грустью подумал Остриб. — Как ловко он заставил смертных поверить в нас, в Новых Богов!»
В первые лет сто Новые Боги, после того, как они появились в Мире Сатара, особо не досаждали людям своим присутствием. Лишь сразу после уничтожения прежних хозяев этого мира во все храмы Старых Богов явились посланцы Великого Лика гаргулы — жилистые летающие монстры. Покрытые черной короткой шерстью, гаргулы раза в полтора были крупнее человека и имели крылья, как у летучих мышей. Они были вооружены крепкими иглоподобными клыками и когтями, оставлявшими глубокие борозды даже в камнях. Их создала Богиня Жизни для прислуживания Богам. Гаргулы чем-то напоминали воинов Хаоса. Видимо, Богиня Жизни так была впечатлена воинством Хаоса, обрушившемся на их старый мир, что невольно взяла его за основу при создании этой жизни. А может быть, ее раны, полученные в битве с прежними Богами этого Мира, мешали создать что-то более красивое и величественное, кто знает. Но, впрочем, для запугивания смертных гаргулы подходили как никто лучше. Они объявили о перемене власти в Мире Сатара, провозгласили имена новых хозяев смертных — троицу Высших Богов, и разрушили все старые храмы. Силы им было не занимать, и они имели тягу к разрушениям, которую не скрывали от людей.
Потом Новые Боги долго не давали о себе знать, поскольку ждали, когда Богиня Жизни получше оправится от ран. Вообще-то Богине Жизни очень везло. Ее немного подранили Клинки Хаоса, воины- демоны в войске Хаоса, в спину при бегстве из Одэла. Но каких-либо последствий от этой раны не ощущалось. В Мире Сатара в битве с Богами этого Мира ее опять ранили, уже серьезней, но опять не смертельно. У нее даже осталось достаточно Божественной Силы, чтобы понемногу творить новые жизни. А ее Сила была нужна Великому Лику для осуществления его планов. Поэтому Удину берегли от
