Мобильный свидетель

выполнила все команды. Она находилась к сопернице спиной, но чувствовала ее хищную поступь. По звукам определила, что Алла взяла с полки пистолет. Что дальше, ищет предохранитель на нем? Но его нет. Эту модель можно было без опаски носить со взведенным курком и применить его незамедлительно, не ковыряясь с предохранителем.

– А ты быстро добралась сюда.

– Конечно. Кто ты, а кто я. Мне достаточно было глянуть на дипномер машины, поднять глаза на лобовое стекло и увидеть за ним бабу: да это же та самая Эшли Смит, агент ЦРУ! Ты действительно дура, как я о тебе думаю, или тебя черт дернул?

– Черт дернул, – согласилась Смит. Действительно, она совершила необдуманный, опрометчивый поступок, и сама идея подкатить к Алле свалилась как снег на голову, как будто она проглотила пачку «Ментоса». Назвав точный адрес, Алла буквально отправила по нему Эшли. И добралась сюда быстрее. Но к чему привел ее этот маневр? Она же не планировала его. План созрел позже, когда она мысленно представила себе американку возле дома, в самом доме – а это уже называется незаконным проникновением в жилище. И она хорошо подготовилась к этому: открыла замки и затаилась в доме. Но вдруг поняла, где она прокололась: это ее нестареющие духи. И она кинулась открывать окна, каминную трубу, чтобы проветрить помещения, в которых она побывала, и не отпугнуть Смит еще с порога. Ей во что бы то ни стало нужно было заманить Эшли внутрь.

Но что, что она задумала?

Эшли медленно повернула к ней голову – и увидела часть ответа на свой вопрос: Корбут бросила нетерпеливый взгляд на наручные часы. Она кого-то с нетерпением поджидала . Сашу? Связалась с ним по телефону по дороге сюда и назначила время для встречи? Или на этот час у них была запланирована встреча?.. Неплохой вариант: ухлопать Котика из пистолета дипломатического работника, явившегося сюда на посольской машине, а потом угрохать и саму Смит. Но чем ей Котик-то помешал?

Эшли опустила глаза. Взгляд ее упал на фотографию обнаженной Аллы, и для нее туман стал рассеиваться…

Она непостижимым образом ушла в себя и не заметила, как в гостиную вошел еще один человек. Она не могла увидеть его реакции на немую сцену: две женщины в гостиной, одна стоит на коленях, другая целится в нее из пистолета. А это мысль… И Смит окликнула Аллу:

– Эй, может, ты все-таки застрелишь меня из своего пистолета? Где он у тебя, в кармане?

– Смотри, кто залетел к нам в клетку, Саша.

– Не подходи ко мне! – предупредила его Эшли. – Она убьет нас обоих. Сначала тебя – из моего пистолета…

– Заткнись! – прикрикнула Корбут.

Котик подошел к Смит и несколько мгновений не спускал с нее глаз.

– Эшли, какого черта ты здесь делаешь?

– Ну не молюсь же на коленях! Привет! – наконец поздоровалась она. – Хорошо выглядишь. Она еще не целится в тебя?

– Что за бред ты несешь?

– Это она сдала тебя. Она страстно желала вытащить тебя из тюрьмы. Она даже голову потеряла и переспала с Карповым. Думаю, она сомневалась в нем. А когда дело зашло слишком далеко, когда до твоего освобождения остался один шаг, она смертельно испугалась. Она испугалась цены, которую она заплатила за твою свободу. Она всегда ценила в тебе уникальное качество – твою безграничную преданность близким тебе людям; даже наши эксперты были удивлены этой твоей преданностью. И она всегда побаивалась твоей нетерпимости к предательству. Накануне твоего побега на адрес директора филиппинской тюрьмы пришло письмо с коротким содержанием: такого-то числа и при таких-то обстоятельствах готовится побег заключенного номер 3417 с участием хореографа – Рональда Кейна. Помня о нашем интересе к тебе, директор тотчас позвонил начальнику нашей военно-морской базы. В итоге цепочка обращений привела ко мне. Мы рекомендовали директору не вмешиваться в процесс побега и надеялись взять тебя вместе с организатором. Надо сказать, твоя баба поступила мудро – не назвала имя Карпова. Нам пришлось довольствоваться малым, и мы взяли тебя одного. А она… она до последней минуты играла в благие намерения.

Эшли не сводила глаз с Котика. Тот в упор смотрел на Аллу. Его поза, его лицо, его глаза умоляли эту женщину: «Скажи, что она врет!» Но вот глаза его потухли, а плечи опустились, когда Алла тихо, но твердо покаялась:

– Прости меня.

Пауза.

–  Теперь-то ты меня точно не простишь. Стой! Не двигайся! Я не промахнусь. Ты сам учил меня стрелять.

Саша сделал всего шаг и, наклонившись, поднял с пола снимок обнаженной Аллы.

Эшли воздержалась от комментариев и по той причине, что в этот момент ее по-настоящему заколотило: она боялась выдать страх дрожанием в голосе. Но мысли ее бились в унисон с мыслями Корбут, как будто родились в одной голове. Алла радовалась, трясясь от возбуждения, как будто Карпов обслуживал ее по телефону: «Он не пришел», «Я не видел его». А потом она дернулась в оргазме: «Ты бросил его!» Ее план сработал. Но вдруг…

Она могла убить Сашу – когда он спал, а потом, ничего не объясняя Карпову, просто предложила бы ему избавиться от трупа. Она не сделала этого, потому что Котик был рядом, такой близкий и до трепета знакомый, привычный. Но стоило ей выйти за порог, как он становился чужим, опасным, мстительным, неуступчивым. По большому счету, она боялась его образа. Он заслуживал уважения и любви только в двух случаях – когда был на расстоянии дыхания и на другом краю света…

И все же Смит нашла в себе силы спросить, убрав из голоса тремоло:

– Кстати, какую вещицу ты забрала с тумбочки?

– Духи, – сухо, как будто выводила на бумаге остаток, ответила Алла. – «Джой». Подарок Карпова.

– Значит, это ты спала там, на кровати?

– К чему теперь скрывать… милый мой мальчик.

Это обращение к Котику прозвучало как оскорбление.

Следом за фото Аллы Котик поднял снимок Карпова в тяжелой рамке. Он посмотрел на него по-новому, бросая ему упрек, отдавая должное его изощренному уму, смелости, граничащей с безрассудностью. Котик протянул рамку Эшли – неудобно, через плечо, заводя руку за затылок. Американка машинально подалась вперед, чтобы взять снимок.

Котик смотрел в середину комнаты. Краем глаза цеплял камин, ноги Аллы в стильных розовых туфлях. Он поднял на нее глаза в тот момент, когда его заряженная для броска рука вылетела вперед, а пальцы выпустили мраморную рамку.

Их взгляда дважды пересеклись: Алла смотрела на Сашу в «перекрестье прицела», совместив целик и мушку. Она видела его в последний раз. Она была так уверена в своем преимуществе и решимости, что характерный жест для замаха от нее ускользнул. Тяжелая рамка пролетела над ее руками и врезалась ей в переносицу. Бросок оказался таким мощным и точным, что шансов выжить у Корбут не было. Руки ее рухнули вниз. Не выпуская оружия, она повалилась на пол.

Котик остался неподвижным. Взгляд его блуждал на безлюдной улице, где встретились два разных человека: он и она… Ему нужно было время, чтобы осознать, что же случилось в этой комнате сейчас и за ее пределами вчера, год, три года тому назад. Он дернул плечом, когда Эшли похлопала его по спине, отдавая должное его хладнокровию, благодаря его. Он спокойно смотрел, как американка забирает из рук Аллы «вальтер», протирает его носовым платком, но не торопится убрать его в кобуру.

– Хочешь под дулом пистолета заставить меня работать на вашу контору?

Эшли покачала головой:

– Ты уже выполнил задание. В первый же день. Пораскинь-ка мозгами.

Он выполнил задание? Выполнил привычную для себя работу, на чем акцентировала его внимание Эшли? В первый же день он убил трех человек, и только один заслуживал особого внимания. Но почему Паршин? И только теперь он понял все. Американцы даже не построили, а составили операцию из того, что дал им сам Котик. Паршин косвенно его клиент и знает многих людей из его окружения; задание не противоречит его убеждениям, и складывается впечатление, что получил он его от своего куратора. А дальше идет та самая «сакральная» составляющая: разглашается имя убийцы, причастного к серии подобных актов, проводимых военной разведкой России. На деле все оказалось еще проще: Паршин сам нашел Котика… и свою смерть.

– Теперь ты все знаешь, – покивала Эшли, наблюдая, как меняется взгляд Котика. Он жив, он выполнил задание, а значит, его выполнила и она… – Тебе небезопасно находиться здесь. Подвезти тебя в город? На моей машине ехать безопасно.

– Остаться.

– Что?

– Правильно сказать: небезопасно остаться. Ты хочешь остаться?

Котик подошел к Смит и обнял ее за плечи. Она смутилась, не ожидая этого и трактуя его поступок по-своему: Алла изменяла ему, когда он был фактически мертвым, чем он хуже? И ее трактовка была явно сырой.

Она смутилась – хотя не раз и не два представляла себя в объятиях этого сильного парня, каков он в постели.

Он поднял ее на руки и буквально перешагнул через тело Корбут. Толкнув ногой дверь гостевой комнаты, он уложил Эшли на кровать, лег рядом и поцеловал ее в губы.

– Ненормальный, – шепнула она, ведя неравную борьбу с возбуждением. Для нее в эту минуту не существовало ничего, кроме губ, глаз этого парня, его ласковых рук.

Сначала жакет, а потом и юбка Эшли полетели на пол. На Котика смотрели только возбужденные соски; глаза Эшли были закрыты. Она часто облизывала губы, как будто лежала под ярким солнцем и страдала от жажды, и подрагивала всем телом.

Котик сбросил с себя одежду, и Смит приоткрыла глаза. Молодое мускулистое тело, будто скопированное с обложки глянцевого журнала. Она потеряла голову. Под одеждой,