— О нет! — от нахлынувшего тяжелого чувства девушка покачнулась, однако справилась с собой и лишь крепче прижалась к широкой спине. Подумать только, десять часов ей придется трястись на этой лошади, а потом еще добираться назад.
— Неужели ваш дом находится так далеко?
— Да нет, осталось еще минута-другая, не больше.
— А вы говорите — десять часов! Я чуть в обморок от ваших слов не упала. — Когда он рассмеялся, у Кортни не осталось сомнений, что раненый бредит. Однако какой у него приятный и благозвучный смех, совсем не соответствующий его строгому облику.
— Вашей жены нет дома? — спросила она.
— Нет никакой жены, Малыш. — То, что у него нет жены, Кортни как раз могла понять.
— А ваши ближайшие родственники? Если вы потеряете сознание…
— Не волнуйтесь, не потеряю.
— Откуда вы знаете? — Душа ее разрывалась от страха, что он в опасности, и от злости к нему.
— Говорю вам, что не потеряю сознание.
— Так кто же ваши ближайшие родственники?
— А кто ваши ближайшие родственники? — отпарировал он. — Может нам придется известить их, когда вас вызовут в суд.
Сердце Кортни упало: только сейчас до нее дошел весь ужас того, что случилось. Оглушенная его словами, она с трудом выдавила из себя: «Это Райан».
— Райан? Да? Это отец, брат… или дружок?
— Это мой сын. Мне двадцать девять лет!
— Я поражен. Вот это да! Какой же я, наверное, древний, если в моих глазах двадцатидевятилетняя женщина выглядит лет на шестнадцать. — Последние слова он произнес едва слышно, резко покачнулся и стал сползать с седла. Кортни крепко обхватила раненого и попыталась удержать, прижимая к себе.
— Мистер! — позвала она.
Раненый с трудом выпрямился.
— Я Джерет, Малыш.
— Я не Малыш, меня зовут Кортни.
— Кортни — в джинсах и с длинным смешным поросячьим хвостиком. Стреляли в кого-нибудь раньше?
— Я в вас не стреляла, — голос девушки прозвучал холодно. — Вы сами прострелили себе ногу.
— Но причиной этого ведь были вы.
— Я очень сожалею о том, что произошло.
— Да, это я уже слышал, вы говорили. А вот с вашим любимцем все ясно — его песенка спета. Я имею в виду, что как только эта вонючая птица еще раз попадется мне на глаза — будет бах!
Кортни прикрыла глаза и передернула плечами:
— Вы упрямый, мерзкий, глупый птицененавистник!
— А вы, Малыш, противная бешеная пустышка.
Кортни даже затряслась от злости. Она мгновенно забыла про его рану, выпрямилась в седле и отчетливо продекламировала:
— помолчав, добавила. — Буфорт Эллинг.
В тон ей прозвучал ответ:
— Остерегайтесь дам, после знакомства с которыми вы становитесь хромыми. Кэлхоун.
— Кэлхоун, это кто?
— Джерет Кэлхоун.
— Мне следовало бы догадаться, — процедила девушка сквозь зубы.
Ответом ей была ехидная усмешка.
— Ну почему, почему из всего штата Теннесси вам обязательно нужно было купить ранчо рядом с заповедником?!
— Ну почему, почему из всего штата Теннесси мне выпало несчастье жить рядом с этим проклятым соколом по имени Эбенезер?
— Можете переехать.
— Или избавиться от Эбенезера!
— Но ведь это называется убийством.
— Вот то, что сделали вы, могло бы стать убийством. А застрелить мерзкую птицу, нарушающую границу частных владений… только глупец может назвать это убийством.
— Мистер Кэлхоун, вы самый большой надоедливый мошенник.
— А уж если вы, Малыш, пытаетесь изображать яркий образчик пустомели, то советую вам расширить свой словарный запас.
Кортни, вся пунцовая от злости, облегченно вздохнула, увидев впереди сквозь деревья коричневый дом.
— Вот и ваш дом, — проговорила она, — показывайте, где машина, и доставайте ключи.
— Вытаскивайте их сами.
— Вы хотите, чтобы я отвезла вас в больницу? — возмутилась Кортни.
— Честно говоря, нет, Малыш. Ненавижу говорить людям неприятные вещи, но до суда мне не хотелось бы встречаться с вами.
Девушка пристально посмотрела ему в глаза. Неужели этот человек способен потащить ее в суд? Или он просто насмехается над ней?
— Мистер Кэлхоун, я очень сожалею о том, что случилось. У меня и в мыслях не было убивать вас, произошел несчастный случай. Да и не я стреляла — вы сделали это сами! В тот момент я не думала, что вы можете ранить себя. — Кортни переполняла буря чувств: она волновалась, злилась и одновременно была напугана.
— Расскажите все это судье. Вытащите ключи из моего кармана, — приказал Кэлхоун.
— Вы развратник!
— Тоже мне блюстительница нравов, — усмехнулся он. — Двадцатидевятилетняя дама с замашками старой девы. Или вы боитесь мужчин?
Он достал из кармана ключи и через плечо передал ей. Кортни грубо выхватила их — несправедливые обвинения больно задели ее.
— Благодарю за комплименты. Вы совершеннейший тупица, сэр.
— Итак, вы все сказали. Я ранен, надеюсь, не смертельно и истекаю кровью, благодаря какой-то Кортни… Кортни, а дальше как?
— Кортни Мид. — Она могла бы, конечно, добавить слово «миссис», но не хотела давать ему возможность продолжать разговор. Ей хотелось побыстрее доставить раненого в больницу и убраться восвояси.
— Ну и ну, — тихо пробормотал Кэлхоун, дотрагиваясь до колечка на ее руке. Он обернулся, посмотрел ей в глаза, и в его голосе зазвучало удивление:
— Так вы замужем?!
Его плечо упиралось в полную, мягкую грудь девушки, и Кортни попыталась отстраниться. Как ни странно, ситуация забавляла его, у Кортни не осталось на этот счет ни тени сомнения, хотя лицо мужчины оставалось важным и мрачным, как у филина. Но теперь она разглядела и чуть заметные морщинки, веером разбегавшиеся от уголков глаз. Они смягчали резкие черты лица, делая его добрым и привлекательным.
