— Как там Эрик? — спросил Кларк. Ему хотелось узнать, как себя чувствует его сын, который стал теперь главным человеком в его жизни.
— Очень расстроен. Скажи Оливии, что он хочет поговорить с ней завтра.
Кларк передал Оливии просьбу Эрика и спросил:
— А как ты сам, Родерик?
— Не ожидал, что тебя это интересует. Да и то, что ты со мной разговариваешь, тоже вызывает у меня удивление, — медленно произнес Родерик.
— Да, мне нелегко, — признался Кларк. — Ты мог бы сказать мне об Эрике, еще когда Оливия просила тебя усыновить его.
Прошла минута, прежде чем Родерик ответил:
— Нет, я не мог. Глория выяснила, что никогда не сможет иметь детей, очень переживала, а тут появилась Оливия, сказала, что беременна, и попросила нас усыновить ее ребенка. Я был готов на все ради любимой женщины, Кларк. На все.
Кларк почувствовал себя посрамленным. Он понимал мотивы Родерика и был склонен думать, что, окажись он на месте брата, поступил бы скорее всего так же.
— Ну да ладно, что толку говорить о свершившемся. А вот будущее в наших руках. Мы сможем кое-что придумать, ибо завтра все равно придется что-то придумать. — Родерик помолчал. — Вообще-то я позвонил сказать тебе, чтобы ты не ездил сюда, а переночевал где-нибудь еще. Эрик боится, что ты заберешь его у меня.
Проклятье! Кларку захотелось поехать к своему сыну и сказать ему, как он счастлив и горд быть его отцом. Родным отцом. Но Эрик боится его. А вдруг он никогда не перестанет его бояться?
— Когда я смогу поговорить с ним?
— Давай посмотрим, как он будет себя чувствовать завтра с утра. — Родерик снова замолчал, потом осторожно спросил: — Ты собираешься биться за усыновление, Кларк?
— Я сообщу тебе об этом.
Кларк знал, что мог бы разговаривать с братом не так грубо, Родерику тоже нелегко, но сейчас ему было не до вежливости. Он положил трубку.
— Ты сейчас собираешься туда? — прошелестел у него за спиной тихий голос Оливии.
Кларк, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой. Ему сейчас совсем не хотелось смотреть на Оливию. Но ему было необходимо сказать ей, к чему привело ее молчание.
— Эрик теперь боится меня. Думает, что я могу забрать его у… у Родерика.
— Мне очень жаль, Кларк.
В голосе Оливии было столько страдания, что его злость стала понемногу проходить. Наконец Кларк смог взять себя в руки, повернулся и посмотрел на нее.
Она выглядела убитой горем. Черт побери, он по-прежнему любит ее! Да, любит, но положение у него безвыходное.
— Мне надо идти, — сказал Кларк, хотя в глубине души вовсе не хотел оставлять Оливию одну. Увидев скатившуюся по ее щеке слезинку, он стиснул зубы. — Мне надо идти. Если я останусь здесь, я не смогу четко обдумать сложившееся положение, а в данной ситуации очень важно не допустить ошибку.
Она утвердительно кивнула.
— Верно. И тебе, и мне надо о многом подумать.
Оливия заметила, как он колеблется, словно хочет что-то добавить, но Кларк резко повернулся и вышел, захлопнув за собою дверь. Она была не в силах оплакивать его уход, ибо понимала, что сама во всем виновата.
13
Кларк поехал к родителям. Они еще не легли спать, отец расхаживал по кухне, а мать пила кофе. Кларк отказался от кофе и попросил пива, надеясь, что алкоголь ослабит боль, которую он испытывал. Но этого не произошло.
Он слушал разговор родителей о том, какой милый ребенок Эрик и как много сил отдали Родерик и Глория, чтобы правильно воспитать его, и старался ни о чем не думать. Только когда мать положила ему на плечо свою теплую руку и сказала, что очень сожалеет обо всем произошедшем, Кларк вернулся к действительности. Впервые он не знал, каким будет его следующий шаг.
— Оливия очень сильно любит Эрика, если отказалась от него ради того, чтобы у него была жизнь, о которой она сама мечтала, — сказала Нора.
— Зачем она вообще от него отказывалась?! — в сердцах вскричал Кларк. — Я бы вернулся и женился на ней! — Закусив нижнюю губу, он опустил глаза и посмотрел на стоящий перед ним бокал пива.
— Да, ты бы вернулся, — вступил в разговор Аластер, — потому что я воспитал своих сыновей порядочными людьми. Но тебе бы пришлось отказаться от всего того, ради чего ты усердно трудился, и у вас с Оливией были бы постоянные размолвки по поводу принесенной тобой в жертву работы, которую ты любишь, и еще, возможно, по поводу денег. Вы оба были бы несчастливы так же, как были мы с твоей матерью, пока наконец не научились решать финансовые проблемы. Неужели ты хотел бы такого детства для Эрика?
Кларк пристально посмотрел на отца. В его словах была логика. И не только в том, как несчастливы были бы они с Оливией, если бы он остался здесь, но и в том, что они испытывали бы финансовые проблемы, ибо, кроме профессии журналиста, другими профессиями он не владел.
Кларк залпом допил остатки пива.
— Пожалуй, теперь я понимаю, почему она поступила именно так. Но у меня по-прежнему нет ответа на вопрос, что мне делать с Эриком.
— О, думаю, в глубине сердца ты уже знаешь, что делать с Эриком, — сказала Нора. — Перед тобой стоит, вероятно, более серьезный вопрос: что делать с Оливией?
Кларк подумал, что вопрос этот чертовски верный.
Когда Кларк на следующее утро припарковался у дома своего брата, Оливия, подъехавшая буквально на несколько минут раньше, выходила из машины. Увидев ее, Кларк ощутил глубокое сожаление, что все вышло именно так. Но сожаление было единственным чувством, которое он сейчас испытывал. Позволь он себе какие-либо иные эмоции, он был бы не в состоянии осуществить задуманное.
Оливия, заметив Кларка, остановилась, глаза у нее округлились. Она подняла руки и переплела пальцы, словно возносила молитву. Кларк не мог понять, что это должно означать.
— Родерик знает, что ты должен приехать? — спросила она.
Ее бархатистый тихий голос и полные раскаяния глаза тронули Кларка до глубины души. Он взял себя в руки, чтобы не дрогнуть в последний момент. Но, Боже правый, он любит ее, и будет любить всегда!
— Нет, не знает. Но я не пробуду здесь долго, поэтому, думаю, Родерик не будет против моего приезда.
Оливия нерешительно топталась на месте, переводя взгляд с Кларка на дом и обратно.
— Ты можешь безбоязненно идти в дом, Оливия, — мягко сказал Кларк. — Я не стану кричать и скандалить здесь. Я не сделаю этого ради Эрика. — И ради тебя, добавил он про себя.
Она отрицательно покачала головой.
— Я и не думала, что ты можешь опуститься до такого. Здесь другое.
Что бы ни произошло с нашим сыном, подумал Кларк, она по-прежнему слишком не безразлична мне, вот в чем заключается главная моя проблема. Мне надо собрать волю в кулак, встретиться с братом и с Эриком, все обсудить и уезжать.
Но, когда рядом Оливия, он не в силах это сделать.
— Почему ты не входишь в дом? — спросил он.
Она болезненно сглотнула и тяжело вздохнула.
— Понимаешь, когда родился Эрик, я держала его на руках и говорила ему, почему отдаю его Родерику
