эротического действа. По его телу пробегали судороги нетерпения. Габриель очень жалел, что у него в квартире нет скрытых видеокамер. Они бы сейчас были весьма кстати! У него имелся превосходный цифровой фотоаппарат, но
о снимках не могло быть и речи.
Он подал Джулии бутылку и насладился выражением ее лица, когда она прочла все, что было написано на этикетке. Да, мисс Митчелл, это очень редкое тосканское вино, достой¬ное уст лишь настоящих ценителей. Налив ей совсем немно¬го, Габриель встал и отошел, изо всех сил стараясь прогнать с лица улыбку.
Как и тогда, в ресторане, Джулия медленно покачала бо¬кал. Подняла, рассматривая цвет под яркой галогеновой лампой. Потом закрыла глаза и вдохнула аромат, после чего се полные, созданные для поцелуев губы приникли к кромке бокала. Замерев на пару секунд, она сделала медленный гло¬ток. Потом еще один.
Габриель не удержался от вздоха, следя за движениями ее длинной изящной шеи.
Когда Джулия открыла глаза, Габриель стоял перед нею, слегка покачиваясь. Его синие глаза потемнели, дыхание участилось, а темно-серые брюки в одном месте выразитель¬но оттопыривались…
— Что-то случилось? — хмурясь, спросила Джулия.
Он провел рукой по глазам:
— Ничего особенного. Устал, наверное.
Он налил им обоим почти по полному бокалу, взял свой
и стал медленно и чувственно потягивать вино, внимательно следя за Джулией через хрустальные стенки бокала.
— Ответ простой: мой братец проголодался. А когда он голоден, нет зверя опаснее, — сказала Рейчел, занятая при-готовлением соуса.
Она стояла спиной к ним и ничего не видела.
— Кстати, а что у нас к баранине? — нарочито бодрым голосом спросил Габриель.
Он, как коршун, следил за Джулией. Вот она поднесла бокал к своим удивительным, чувственным губам и сделала большой глоток.
— Думаю, гарнир тебе понравится, — ответила Рейчел, подходя к стойке. — Вот, посмотри. — Она открыла крышку кастрюли. — Кускус.
Услышав знакомое слово, Джулия поперхнулась вином. Белая рубашка Габриеля покрылась живописными красны¬ми пятнами. Шокированная своей неловкостью, она урони¬ла бокал, забрызгав себя и пол. Ударившись о металлическую ножку ее табурета, хрустальный бокал разбился вдребезги.
Габриель стряхивал со своей дорогой рубашки винные капельки. И куда только делись его изысканные манеры? Не стесняясь Джулии, он вслух бормотал проклятия.
Если бы она могла, то охотно провалилась бы сквозь землю. Но это было не в ее силах. Она могла лишь грохнуться на колени и начать лихорадочно собирать осколки.
— Прекратите, — тихо потребовал Габриель.
Джулия будто не слышала его и продолжала собирать острые стеклянные крупинки. Слезы мешали ей смотреть.
— Прекратите, — подходя к ней, уже громче повторил Габриель.
Джулии удалось собрать на ладонь часть осколков, и она упрямо старалась подцепить оставшиеся. В ее ползании по полу было что-то от щенка, у которого покалечена лапа.
— Прекратите, упрямая женщина! — зарычал Габриель. — Так осколки не собирают. Так вы только руки себе располо¬суете.
Его голос низвергался на нее, как Божий гнев.
Не выдержав, Габриель схватил Джулию за плечи и силой поставил на ноги, подвел к мусорному ведру и заставил стрях¬нуть туда все осколки, а потом повел в гостевую ванную.
— Садитесь! — велел он.
Джулия послушно села на опущенную крышку унитаз- ного сиденья. Сдерживать слезы у нее уже не хватало сил.
— Покажите ваши руки.
Обе ладони Джулии были забрызганы вином. Естествен¬но, она порезалась до крови. В ранках блестели застрявшие осколки. Габриель покачал головой, пробормотал еще не¬сколько ругательств, после чего открыл дверцу аптечки.
Неужели вас не научили слушать старших? — строго спросил он.
Джулия моргала. Это был единственный способ освобо¬дить глаза от беспрестанно текущих слез.
И делать так, как вам говорят старшие, вас тоже не научили. — Габриель посмотрел на нее и вдруг замолчал.
Он и сам не понимал, что заставило его умолкнуть. Спроси по потом — он вряд ли дал бы вразумительное объяснение. Он увидел сжавшуюся, плачущую девушку, нагромоздившую целую гору нелепых поступков, и почувствовал… Нет, не раздражение, не новый приступ гнева и даже не всплеск сек-
суличного возбуждения. Он почувствовал сострадание. Ему стало стыдно, что он довел ее до слез.
Габриель наклонился и очень нежно, кончиками пальцев, стал вытирать ей слезы. Каждое его движение сопровожда¬лось каким-то странным жужжащим звуком, вылетавшим из
её губ. И опять ее кожа показалась ему удивительно знако¬мой. Вытерев все слезы, он взял в свои руки ее бледное лицо, чуть запрокинул ей подбородок… и тут же занялся ее израненными ладонями.
Спасибо, — прошептала Джулия, заметив, с какой за¬ботой Габриель вытаскивает мелкие осколки, застрявшие в ее ладонях.
Вооружившись тонким пинцетом, он внимательно осмо
трел каждую ладонь и не успокоился, пока не извлек послед¬нюю хрустальную крупинку.
— Спасибо… Габриель.
Не за что. — Покончив с осколками, он смочил ват¬ный тампон йодом: — Сейчас будет жечь.
Джулия сжалась, как ребенок в ожидании укола. Габриель почувствовал: она боится не жгучего йода, а его прикоснове¬ния. Он вовсе не собирался причинять ей вред. Прошло ми¬нуты полторы, прежде чем он решился смазать йодом эти-неж¬ные, хрупкие ладошки. Все это время она сидела с широко раскрытыми глазами и по привычке кусала нижнюю губу.
Ну вот. Так-то лучше, — угрюмо заключил Габриель, закончив дезинфекцию ее ладоней.
— Какая же я растяпа, — вздохнула Джулия. — Разбила ваш бокал. А ведь это настоящий хрусталь.
— У меня хватает бокалов. В двух шагах от моего дома есть весьма недурной посудный магазин. Там этого добра на¬валом.
— Спасибо, что подсказали. Я куплю вам точно та¬кой же.
— И вашей стипендии — как не бывало.
Он вовсе не собирался ее обижать. Слова просто сорва¬лись у него с языка, и их было уже не затолкнуть назад. Лицо Джулии вспыхнуло, затем побледнело. Разумеется, она тут же склонила голову и стала кусать губы. Габриель мысленно отругал себя за свой дурацкий язык.
— Мисс Митчелл, пожалуйста, не обижайтесь. Я ведь не скряга из диккенсовских романов. Мне совсем не нужно, чтобы вы так неразумно тратили свои деньги. И потом, это нарушает правила гостеприимства.
«Тебе в очередной раз показали твое место», — подумала Джулия.
— Я ведь еще и рубашку вам запачкала. Позвольте хотя бы заплатить за химчистку.
Габриель оглядел безнадежно испорченную рубашку и мы-сленно выругался. Это была его любимая рубашка. Полина привезла ее из Лондона. Никакая химчистка не сумеет бес¬следно удалить пятна от кьянти, слюны и крови.
— Не волнуйтесь. У меня есть еще несколько таких ру¬башек, — уверенным тоном соврал Габриель.
