противен.
? ?
Джулия проснулась поздним вечером, в одиннадцатом часу. Зевнула, потянулась. Вспомнив, что с утра ничего не ела, соорудила себе быстрорастворимую овсянку, но едва су¬мела одолеть треть тарелки. Чтобы хоть чем-то себя занять, она решила проверить голосовую почту на мобильнике.
Телефон она выключила еще вчера ночью, в квартире Габриеля, поскольку ждала звонка от Пола. Тогда ей было не до разговоров с ним. Да и сейчас тоже, хотя Пол обязательно нашел бы слова, чтобы ее подбодрить. Ей хотелось, чтобы все оставили ее в покое. Зализывать раны нужно в одиноче¬стве. Это знает даже щенок, которому надавали пинков.
Ее нынешний номер знали всего несколько человек: отец, Рейчел и Пол. Отец вообще не любил голосовую почту, а сообщения Рейчел и Пола обычно состояли из двух — трех фраз. Но сейчас папка входящих сообщение голосовой по¬чты была переполнена.
Джулия начала с самого раннего сообщения.
Привет, Джулия. Это я. Конференция только что закончи ласъ, и я решил тебе позвонить. Наверное, вовсю занимаешься в библиотеке. Даже телефон выключила. А я тебе привезу из Принстона сувенирчик. Не волнуйся, он совсем маленький. Пе¬резвони мне. [Многозначительная пауза…] Я по тебе соску¬чился.
Джулия вздохнула, удалила сообщение Пола и переклю¬чилась на следующее. Оно тоже было от него.
Привет, Джулия. Это опять я. Звоню тебе воскресным утром. Ты правильно сделала, что отключила телефон. В вос¬кресенье можно и поспать. Ближе к вечеру вернусь в Торонто. Хочешь, сходим куда-нибудь пообедать?Или поужинать?Не¬подалеку от твоего дома есть отличный суши-бар. Позвони мне. Я скучаю по тебе, маленькая Крольчиха.
Джулия удалила и это сообщение. Полу она отправила
эсэмэску, соврав, что где-то подхватила грипп и сейчас от¬леживается. Лекарства у нее есть, еда тоже, хотя в таком со¬стоянии хочется только спать, Далее она выразила надежду, что он благополучно вернулся, и обещала позвонить, когда ей станет лучше. Фразу «Я по тебе скучаю» она добавлять не стала.
Третье сообщение пришло с незнакомого ей местного номера.
Джулианна… Джулия. Это Габриель. Я… Пожалуйста, не удаляйте мое сообщение, не прослушав его. Знаю, насколько вам сейчас противно слышать мой голос, но я звоню вам, чтобы пасть перед вами ниц. Я стою сейчас возле вашего дома, под дождем. Я беспокоюсь за вас и хочу убедиться, что вы благопо¬лучно добрались домой.
Жаль, что нельзя повернуть время назад и сделать так, чтобы сейчас снова было раннее утро. Я бы вам сказал, что не видел зрелища более прекрасного, чем вы, счастливая и танцу¬ющая в моей гостиной. Я сказал бы вам, что ощущаю себя ред¬ким счастливчиком, которого не только спасли, но с которым еще и нянчились всю ночь. Еще бы я сказал вам, что я безнадеж¬ный идиот, вконец испорченный своей самовлюбленностью. Я не заслуживаю вашей доброты. Ни капельки. Я знаю, что причи¬нил вам боль. Я глубоко раскаиваюсь в содеянном.
[Глубокий, шумный вдох, потом выдох.] Мне вообще было нельзя отпускать вас утром. Ни плачущей, ни даже смеющейся. Я должен был бы броситься вслед за вами, валяться у вас в но¬гах и умолять остаться. Джулия, я все извалял в дерьме. Все, что только мог.
Все это я должен был бы сказать вам лично, а не прячась за спасительный микрофон. И я готов это сделать. Прошу вас, выйдите на улицу, чтобы я мог встать на колени и попросить у вас прощения… Впрочем, нет, не надо выходить. На улице сы¬ро. Так недолго и воспаление легких подхватить. Подойдите к входной двери и выслушайте меня через стекло. Я буду стоять и ждать вас. Вот номер моего мобильного телефона…
Нахмурившись, Джулия тут же стерла его лживое посла- ние. Сохранить его номер она не пожелала. Потом, прямо в пижаме, она открыла дверь квартиры и вышла в коридор. Она вовсе не собиралась выслушивать словоизлияния Габриеля. Просто хотела взглянуть, неужели он до сих пор торчит на улице, под холодным дождем.
Встав боком, чтобы ее не было видно, она выглянула из коридорного окна. Дождь прекратился. Вероятно, что-то случилось с уличным освещением. Возле дома было темно. К счастью, никаких профессоров вокруг не толклось. Инте- ресно, сколько же он здесь торчал? Наверное, даже без зон- та… Она сердито расправила плечи. Ей-то что за дело, с зон- том или без?
«Пусть подхватит воспаление легких. Ему это будет только на пользу. Полежит, подумает».
Джулия уже хотела вернуться в квартиру, как заметила на крыльце большой букет, прислоненный к опоре. Она спустилась вниз, приоткрыла дверь… Это были пурпурные гиацинты. Букет опоясывала розовая лента, под которую был засунут конверт с ее именем.
«Дешевый трюк, профессор Эмерсон! Фирма „Холлмарк“ выпускает открытки на все случаи жизни и даже снабжает их готовым текстом типа „моей девушке/аспирантке, которую я хотел приручить, как котенка, но не удалось, зато удалось сблевать на нее“».
Джулия оставила букет на крыльце и, злорадно усмехаясь, вернулась домой. Она уютно устроилась на кровати и включила ноутбук, чтобы поискать в Интернете сведения о «языке цветов». Гиацинты пурпурного цвета наверняка что-то означали. Набрав в поисковике слова «пурпурные гиацинты», она очень скоро получила ответ: «Пурпурные гиацинты сим-волизируют печаль и настойчивую просьбу (иногда даже мольбу) о прощении».
«Думать надо было, Габриель. Ты сначала измазал меня словесной блевотиной, а теперь швыряешь деньги на пур¬пурные гиацинты. Может, какая-нибудь из твоих шлюх и рас¬таяла бы, простив тебя. Теперь ты убедился, придурок воню¬чий, что не все женщины готовы молча утираться?»
Выплеснув раздражение, Джулия отложила ноутбук и взяла телефон. Пока она ходила вниз, от Габриеля пришло но¬вое голосовое сообщение.
Джулия, я хотел сказать вам это лично, но я не могу ждать. Я не могу ждать.
Клянусь, утром я не называл вас шлюхой. Само по себе это сравнение отвратительно. Я вообще не должен был его произ¬носить. Но честное слово, я не называл вас шлюхой. Мне просто выло очень неприятно видеть вас на коленях. Меня это… повер¬гает в ужас, причем всякий раз. Вам должны поклоняться, вами должны восхищаться. Это не вы, а перед вами должны стано¬виться на колени. Умоляю вас, Джулия, никогда не становитесь На колени. Ни перед кем и ни при каких обстоятельствах. Что бы вы сейчас обо мне ни думали, я говорю вам сущую правду.
Мне нужно было бы еще утром незамедлительно извинить¬ся за слова Полины. Я уже разобрался с нею и тороплюсь пере¬дать вам ее извинения. Она сожалеет о сказанном. Мы с нею… у нас… [напряженное покашливание] не такие простые отно¬шения. Конечно, вам до этого нет никакого,дела. Вас удивило и рассердило другое: какое право имела она, не видя и не зная вас, позволять себе делать подобные выводы? Поверьте, к вам это не имеет никакого отношения, а выводы были сделаны на осно¬ве моего… прежнего поведения. И все равно я очень огорчен, что она вам это сказала. Больше такое не повторится. Обещаю.
Спасибо за приготовленный завтрак. [Долгое напряженное молчание.] Когда я увидел поднос, то сразу понял, что вы на¬меревались угостить меня завтраком. Не могу передать это
словами, Джулия, но еще никто никогда ничего подобного для меня не делал. Никто. Ни Рейчел, ни друг, ни любовница, никто.
Вы — это всегда добро, понимание и щедрость. А я — почти всегда… жестокость и эгоизм. [Прочищает горло…]
[Продолжает хриплым голосом.] Джулия, нам нужно пого- ворить о вашей записке. Сейчас она лежит у меня на ладони, и я ни за что с нею не расстанусь. Но есть ряд моментов… весьма серьезных моментов, которые я должен вам объяснить. О подобных вещах не говорят по телефону. Я безмерно сожалею, что так гадко, гнусно, мерзко и отвратительно вел себя с вами утром. Вина целиком лежит на мне, и я хочу ее исправить.
Джулия удалила и это сообщение, не сделав попыток сохранить его номер. Потом она выключила телефон и снова легла, усиленно стараясь прогнать из памяти Габриеля и его измученный голос.
