рассказала Энн, что случилось, пока звучала опера.
— Милая Шарлотта, а ты уверена, что за тобой кто-то гнался? — спросила Энн скептически.
— Совершенно уверена, — сказала я.
— Но даже будь это тот, кто убил Изабель Уайт, что ему может быть нужно от тебя?
— Возможно, он верит, будто я могу опознать его перед полицией, и хочет помешать мне.
— Но ведь ты же не рассмотрела его лица.
— Он этого не знает, — возразила я.
— Почему ты ничего не сказала про это мистеру Смиту? В антракте было достаточно времени, чтобы он мог попросить кого-нибудь поискать того, кто гнался за тобой.
Я вздохнула.
— Боялась, что он мне не поверит.
По выражению ее лица я поняла, что Энн мне тоже не верит. Но это не было плодом моего воображения. Меня кто-то преследовал.
Перед нашей комнатой стоял стол со свечами. Я зажгла одну и открыла дверь. Прохладный воздух вырвался наружу, пламя свечи заколебалось. Войдя внутрь, мы с Энн обе вскрикнули от неожиданности. Наш кофр был открыт, наши вещи расшвыряны вокруг, а ящики комода выдвинуты. Одеяла и простыни были сорваны с матраса, а сам он стянут на пол. Осколки стекла усеивали пол под окном, в котором зияла дыра. Сквозняк теребил занавески.
7
Иногда словно бы открывается дверь будущего, и по ту сторону портала видишь сияющее голубое небо, сады с распускающимися цветами и великолепие солнечного сияния. Но когда подходишь ближе, дверь оказывается непроницаемой стеной с яркой ложной перспективой, которую нарисовало на ней твое собственное глупое заблуждение.
Солнечный день окутывал Лондон, будто золотая мантия. Темза искрилась под небом, чудотворно очищенном крепчающим бризом. Городские шпили, купола и башни сверкали. Церковные колокола гремели над крышами Бейсуотер-стрит, респектабельной улицы, чьи дома купались в солнечных лучах — их белые оштукатуренные фасады и черные чугунные решетки весело блестели. Дети катали обручи, а няни катили колясочки под густую листву деревьев в сквере вблизи Вебстерн-плейс, где жил Джордж Смит.
Мы с ним сидели в столовой с Энн, его матерью и его сестрами. Дом был великолепен: турецкие ковры, полированная мебель красного дерева, белоснежные скатерть и салфетки, прекрасный хрусталь, серебро и фарфор. Цветы маскировали запах выгребных ям, пропитавший даже лучшие дома Лондона. Однако мы с Энн так стеснялись, что могли только ковырять наши порции жареной бараньей ноги. Ни она, ни я не вносили заметной лепты в беседу, пока я не рассказала о пережитом мной в опере и о том, что мы нашли у себя в комнате, вернувшись в «Кофейню Капитула».
Общество выразило свое возмущение и сочувствие. Джордж Смит сказал:
— Надеюсь, вам не пришлось провести ночь в разоренной комнате?
— Нет, — сказала я. — Хозяин гостиницы был настолько любезен, что устроил нас иначе.
— Я верно понял, что, по вашему мнению, эти два происшествия и убийство могут быть связаны?
— Хозяин сказал, что, наверное, простой вор забрался на крышу, а оттуда проник в дом. Но я сомневаюсь, что убийство, погоня в театре и ограбление в один и тот же день моей жизни могут быть простым совпадением.
— Что-нибудь было взято? — спросила миссис Смит, красивая дородная женщина с пышными волосами брюнетки. Ей не было сказано об истинной сути отношений между ее сыном и его гостьями, и она поглядывала на меня с любопытством.
— Нет, сударыня, — пробормотала Энн.
Джордж Смит нахмурился, одной рукой сжимая подбородок, а другой поигрывая бокалом.
— Связаны ли эти события и намерен ли кто-то причинить вам вред, но мне не нравится, что ваш душевный покой смущен.
Польщенная его тревогой, я ожидала, что он вновь пригласит Энн и меня остаться у них. Но он сказал:
— Пожалуй, вам следует немедленно отправиться домой.
Его заботливость казалась по-прежнему искренней, и все же я почувствовала боль от мысли, что он хочет, чтобы я уехала.
— Вчера вечером вы упомянули, что будете говорить с полицейским комиссаром о расследовании убийства Изабели Уайт, — сказала я. — Не следует ли мне задержаться на случай, если я понадоблюсь?
— Я побываю у комиссара, как обещал, — сказал Джордж Смит, — но если полиции потребуется связаться с вами, достаточно будет письма, не правда ли?
Миссис Смит согласилась с ним. Энн кивнула. Я смотрела на моего издателя с возрастающей растерянностью. Вчера он выглядел союзником в моих поисках правды о Изабели Уайт, но сейчас он словно бы предпочитал избавиться от меня и все взять на себя. Что изменилось?
— Я крайне благодарна вам за помощь и озабоченность моим положением, но думаю, что Энн и мне следует остаться по меньшей мере до вторника, — сказала я, пришпоренная утвердить свою независимость.
— Как вам угодно, — любезно согласился Джордж Смит, но я видела, что он недоволен.
По окончании обеда миссис Смит, ее дочери и мы с Энн удалились в гостиную. Сестры Смит поспешили к фортепьяно, прихватив с собой Энн, а миссис Смит взяла меня под руку.
— Я рада случаю познакомиться с вами поближе, — сказала она дружеским тоном. — Давайте сядем у окна и подышим ароматом роз моего сада.
Опустившись рядом с миссис Смит на диванчик, я нервно приготовилась к расспросам, кто я такая и почему я здесь. Мне не хотелось лгать, но я не осмеливалась нарушить свое обещание Эмили.
Сестры Смит начали играть и петь что-то веселое, развлекая Энн. Миссис Смит сказала:
— Мой дорогой Джордж часто занят своим делом двадцать четыре часа в сутки. — Ее материнский тон был полон любви. — Он трудится так усердно!
— Как похвально, — сказала я с облегчением, что, видимо, темой разговора буду не я.
— И притом он такой внимательный сын и брат, какого только можно пожелать, — сказала миссис Смит. — Как бы ни был он занят, у него всегда находится время для семьи.
Да, я сама заметила любовь моего издателя к своим близким — и особенно к матери.
— Мы с Джорджем всегда были наилучшими друзьями, — сказала миссис Смит, когда горничная подала нам кофе. — Думаю, я знаю его, как никто другой. — Ее улыбка была невероятно похожа на улыбку ее сына. — И, надеюсь, вы извините хвастливость матери, если я скажу, что безмерно им горжусь.
Я кивнула, стараясь понять, к чему ведет этот разговор.
Сестры Смит запели новый романс. Миссис Смит сказала:
— Но, как Джордж ни занят, скоро он должен будет сделать важнейший шаг, который изменит его жизнь. — Тон ее стал заговорщицким. — Вы понимаете, что я подразумеваю женитьбу?
Меня стало одолевать предчувствие чего-то неприятного, хотя я и вообразить не могла, чего именно.
— Выбор подруги жизни нелегок для моего Джорджа. Где бы он ни появлялся, барышни так и вьются вокруг него. — Миссис Смит подняла и опустила руки жестом шутливой беспомощности. — Но вы понимаете его притягательность для прекрасного пола, не правда ли?
Ее губы по-прежнему улыбались, но глаза стали жесткими, как кремень. Она заметила мое восхищение ее сыном и не скрывала своего неодобрения. Как унизительно, что мои чувства оказались столь очевидны!
Миссис Смит засмеялась, и в ее смехе слышалось презрение.
