никогда! Я с сожалением посмотрел на дверь, ведущую к свету, и, бросившись к своему преследователю, стал бить ногой по его шипящей морде, пока она еще не оторвалась далеко от пола. Он отлетел на пару метров и взвыл леденящим душу воплем. Драка в дальнем конце зала прекратилась. Я понял, что моя магия кончилась. Однако два обезглавленных трупа, еле видимых при свете тусклых, электрических ламп, со всей этой заварухи я поимел.
Все начиналось сначала. Жаждавшие моей крови существа снова шипели в моем направлении, но теперь у меня за спиной была дверь на свободу. Поэтому в действиях нападавших сквозило недоумение, им было неясно, отчего это я не убегаю. А мне вдруг захотелось поговорить.
— Евдокимов, — наглым голосом заговорил я, — скажите, первые люди, о которых вы мне рассказывали, — это вы и вам подобные, то есть вампиры?
— Щщщенок, — прошипел он в ответ, — шшшто ты понимаешшшь в мировых-ххх проблемах-ххх! Ххххх! Мы первые и останемся таковыми навсегда. Сссс!!!
— Да, но сказано ведь, что последние станут первыми, а значит, и первые будут последними.
— Крррови! Хххх! Щщщенок!!!
Почувствовав, что газом пахнет уже довольно сильно, в то же мгновенье, когда Евдокимов кинулся на меня, приняв образ огромной летучей мыши, я крикнул «КXXХУМ!!!», прыгнул в открывшуюся дверь, чиркнул зажигалкой и захлопнул двери ада. Вместе с ударом в дверь догонявшего меня Евдокимова раздался глухой взрыв. Мимо меня, благополучно стоявшего за углом каменной стены, пронеслась дверь с распластанным на ней главным вампиром. Подождав несколько секунд, я заглянул в камеру хранения вампиров и с удовольствием оглядел их трупы.
«Хм! Тоже мне — осиновый кол! Здесь до всего своим умом доходишь». Ожоги, может, и пустяки для вампиров, а вот давление, созданное взрывом в закрытом помещении, кого хочешь выведет из себя. Вот и у этих глаза и языки оказались снаружи. Меня удивило отсутствие собственных ощущений, когда я смотрел на исковерканные тела. Я понял, что смотрю на вещи по-новому, как хирург, когда он делает особенно кровавую операцию. Только девушку, лежащую на столе, мне было искренне жаль. Но и до взрыва я вряд ли мог ей помочь.
Я подошел к Евдокимову. Тот застонал. Вот же живучий черт. Пришлось снова швырять в него заклятие камня, и на этот раз оно сработало, благо, объект не был в состоянии защищаться.
— Господи, что случилось? — раздался позади меня женский голос.
Я обернулся. Передо мной стояла Анжела, а сверху по лестнице топали еще чьи-то ноги.
— Полагаю, несчастный случай, — безразлично ответил я, дождавшись, пока ноги притопают к нам.
Она недоверчиво посмотрела на меня. Над Евдокимовым склонился Вадим, а Коля направил на меня свою пушку и молча ждал.
Вадим поднялся с колен, поглядел на меня тяжелым взглядом и сказал:
— Пристрелить бы тебя, козла, да смысла нет.
— А я бы пристрелил, — плотоядно заспорил Коля.
— Ну пристрели, — отмахнулся тот, — что толку-то?
— Вы что, мальчики? — вступилась за меня Кармен, — он же Кольскому нужен. А это деньги!
Есть женщины, способные ради мужчины, хоть на край света ползком ползти, а есть такие, что ради денег туда же. И то, и другое мне сейчас было на руку.
Телохранители посмотрели на нее, потом друг на друга и кивнули. Что ж, и мне меньше забот, пока меньше.
Только сейчас я понял, насколько устал. По-настоящему хотелось спать. Но под боком был пистолет, и я уже шел вверх по лестнице. Снова на руках наручники, снова черный джип, снова по бокам Вадим и Коля, только впереди вместо Гриши Анжела.
А вот телефон уже не звонит, и Евдокимов уже не прикажет вести меня назад и не предупредит охрану о том, насколько я опасен. Поэтому, когда водитель останавливается на обочине, Вадим долго пытается выяснить у него, чего он, собственно, встал. Но даже матерщина не помогает. Кончается это тем, что мужика просто вышвыривают из машины, а рядом со мной места становится больше, поскольку на педали теперь давит Коля.
Часы на панели водителя показывают половину двенадцатого, и я понимаю, что еще вчера в это время я спокойненько сидел у себя в кресле и читал Костино письмо. А сегодня меня не узнать, я стал другим человеком. И дело, конечно, не в том, что я знаю магические заклинания, это лишь верхушка айсберга. Я начал чувствовать что-то настоящее, истинное в себе и вокруг.
Прошлая моя жизнь была только потугами на что-то настоящее. Может быть, я даже искал его, но не находил, потому что не нужно было его искать, а нужно было просто быть настоящим. Я вспомнил Ветра Небес, который в отдельные минуты своей жизни говорил «Будь!», и оно случалось. Вот она высшая вера, высшая правда жизни без сомнений и искажений. Вот только применить эту формулу в жизни бывает, ох, как трудно. Ведь сказать «Будь!» можно лишь тогда, когда можно его сказать.
В этом моменте все дело. Его надо видеть и чувствовать. В этом и есть настоящее — видеть вещи такими, какие они есть, и потому иметь возможность управлять ими.
— Коль, остановись у палатки, пить хочется, — прервала молчание Анжела.
— Нашла время, — буркнул тот в ответ.
— Ладно, останови, — согласился Вадим.
Анжела вышла из машины, вслед за ней потянулся Коля.
— Ты куда? — вскинулся мой сосед.
— Да надо тут в одно место.
— Стой!
Но тот уже пошел, причем было заметно, что идет он, не зная куда.
— Черт, что творится вокруг?
— А ты тоже иди, — сказал я спокойно, глядя ему в глаза. — Только наручники сначала сними.
Не отрывая от меня взгляда, Вадим достал из кармана ключи, щелкнул на моих руках замками и пошел прочь.
Через минуту вернулась Анжела. Плюхнулась на свое место со словами: «Теперь поехали», — и уже хотела отпить «Святого источника», как заметила, что вокруг нее как-то слишком пусто.
— Ой, а ребята где? — обернулась она ко мне, и в ее глазах появился страх.
— Ребята сказали, что я им надоел и нечего на меня тратить свое время. У них, мол, есть более срочные дела.
— Что ты врешь? — испуг выходил наружу, она даже взялась за ручку двери.
— Не спеши, Анжела, ты мне нужна.
— Что вам нужно?
— Расскажи мне все, что знаешь о Евдокимове и Кольском, а потом можешь спокойно идти. Кстати, о деньгах. Вот дипломат, — потянул я лежащий позади меня знакомый кейс, — в нем сто тысяч долларов, — Анжела забыла сделать очередной вдох, — половина твоя. Если скажешь, конечно, все, что знаешь.
Я открыл дипломат и показал ей.
Не отводя взгляда от денег, она начала говорить, но я перебил ее.
— Подожди! Ты водишь машину?
Она кивнула.
— Садись за руль, и поедем в какой-нибудь ресторан. Есть хочется. Там все и обсудим.
— Деньги вперед, — бросила она.
Я взял две пачки и подал ей.
— Пока хватит, остальное по окончании слушаний.
— Ладно, — буркнула она, пересела кое-как за руль, и мы тронулись.
— Едем в «Брайтон».
— Где это?
— Недалеко от Савеловского вокзала. Я покажу.
Машин в это время суток немного, хотя по сравнению с десятью годами раньше — Вавилон, но пробок не было, и пока мы катили по ночной Москве, я воспользовался чужим телефоном, поскольку мой
