сословия. Остановившись посреди двора, не имевшего даже навеса от солнца, он, как бы заранее извиняясь за потраченное на его персону время, смущенно улыбнулся.
— Назовите свое имя, — раздался голос человека, занимающего место по правую руку от Главы Совета.
— Меня… извините… — запинаясь, заговорил свидетель, — я — Горный Орел.
Солнечный Луч, ожидавший соответствующей реакции Совета на это имя, оглядел смеющиеся лица и поднял правую руку, успокаивая собрание. Но винить в этой вспышке веселья своих коллег он бы не стал: тщедушный, маленький человек никак не походил на могучую птицу, внушающую уважение и страх.
— В каком храме вы служите? — снова спросил Белый Волк.
— В храме? В каком? А-а, в Храме Вечного Очищения.
— Где?
— В… в Гали, — свидетель никак не мог взять себя в руки.
— Успокойтесь, — сказал Солнечный Луч, — вам совершенно ничего не угрожает. Просто говорите все как есть.
— Да-да, я говорю.
Глава Совета неторопливо повернулся и кивнул своему Старшему Помощнику. Тот продолжил:
— Вспомните, в сороковом году до Потопа, в день сто двадцать восьмой, вы регистрировали новорожденных?
Жрец замялся, лицо его от напряжения покраснело. Солнечному Лучу казалось, будто он слышит скрип мозгов в его голове. Наконец, тот ответил.
— Вы, наверно, вы имеете в виду сына Императора?
По двору Совета пронесся вздох.
— Откуда вы знаете, что к вам приходил именно Император?
Глаза жреца немного прояснились, и он с гордостью сказал:
— Его Венценосность, да пребудет его душа в родстве с Отцом Мира, не скрывал своего имени. А я немало времени провел в телепатических сеансах, где Император часто появлялся в новостях. Я сразу узнал его! — почти выкрикнул свидетель.
Солнечный Луч улыбнулся. Все это было хорошо.
— Император был один?
— Один? Нет, как же один, он не мог быть один. Не положено, знаете ли. Он был с женщиной и с ребенком.
— Как звали женщину?
— Женщину? Я… — жрец снова замялся. — Быстрая… Быстрая Лань? Нет-нет, не Быстрая Лань. — На его лбу выступили капельки пота. — Быстрая Газель! Да, кажется, Бы… нет. Может быть, Легкая Газель? Я не помню, — выдохнул он, едва не заплакав.
— Я не понимаю! — произнес человек, сидевший по левую руку от Главы Совета. — Свидетель утверждает, что к нему пришел Император с женщиной и ребенком, насколько, я понимаю регистрировать этого самого ребенка в метрических книгах. Нормальный человек на месте свидетеля помнил бы каждую деталь, каждый нюанс этого великого момента своей жизни! Поставьте каждый себя на его место. К вам приходит сам Император и просит об услуге. Как это можно забыть? Что же мы слышим: свидетель не помнит, как звали мать сына Императора. Можно ли ему верить?
— Свидетель подкуплен! — снова выкрикнул Юркий Лис.
— Юркий Лис, уймитесь, — выговорил Солнечный Луч, — или вас отстранят от слушаний по этому делу.
Непоседа обиженно замолчал.
— Так что вы скажете нам по этому поводу, свидетель? — спросил Белый Волк.
— Меня никто не подкупал, — торопливо начал оправдываться тот.
— О подкупе вас пока никто не спрашивал. Ответьте, почему вы не помните имени женщины?
Теперь на Горного Орла было грустно смотреть. Его крылья совсем обвисли, как у мокрой курицы, и он, к тому же, побелел. Недоуменно качнув головой, он вызвал следующий вопрос Старшего Помощника:
— Опишите нам ее внешность хотя бы.
— Это была очень красивая женщина, — заторопился жрец, стремясь оправдать свою забывчивость. — Она точно была придворной дамой и носила богатые одежды. У нее были черные волосы, выбивавшиеся из-под капюшона, тонкие черты лица и, о, Ангелы, я вспомнил, — почти закричал жрец и его лицо изобразило невероятное облегчение, — ее звали Ветреная Газель! Да-да, Ветреная Газель! Как я сразу не вспомнил? Ведь и сына назвали Ветер. Ну да, Ветер Небес!
По двору снова пронесся шорох.
— У меня последний вопрос, — произнес Белый Волк, — вы лично проводили регистрацию? И соответствовала ли она обрядовым нормам?
— Сам, конечно, сам! Я никому не доверяю свою работу. И я проделал все необходимое: провел ребенка через все процедуры и занес генетический код души в Общий Массив Земли.
В этот момент к человеку, сидевшему по левую руку от Главы Совета, подошел служитель и подал бумаги. Солнечный Луч скосил глаза. Похоже, это главное, чего ждали.
Первого свидетеля отпустили, и Старший помощник вызвал второго, однако слева от Главы Совета раздалось:
— Постойте. Возможно, свидетели больше не понадобятся.
Во дворе повисла напряженная тишина.
— Мы, сторожевые жрецы Цеха Реинкарнации, провели поиск в Общем Массиве Земли и обнаружили в нем душу под кодовым номером сто двадцать восемь миллиардов сто сорок восемь, в связи с чем и сообщаем, что эта душа соответствует генетическому синтезу двухмерных тел Последнего Императора Легенды по мужской линии и Ветреной Газели по женской линии. В настоящее время душа находится в состоянии сильнейшей деформации, но патологии в этом не имеет. Родственные связи….
— Довольно, — остановил чтеца Солнечный Луч, — все ясно.
Над Советом повисла тишина. Каждый обдумывал сложившееся положение, и Глава Совета никого не торопил. Это был великий день. Сам Отец Мира послал им эту надежду в лице Ветра Небес, оказавшегося отпрыском Императора. Гражданские беспорядки к этому времени достигли апогея. Страна находилась перед чертой гражданской войны. Из отдаленных уголков государства постоянно приходили сообщения о неповиновении отдельных городов. Количество жертв, приносимых во благо будущей цивилизации, снизилось втрое, в душах людей поселилось недоверие к жрецам и к их расчетам относительно Потопа. А Совет все не мог решить вопрос о светской власти. И вот теперь появился шанс.
— Он ведь художник, а не Император, — не выдержал Юркий Лис.
— Можно подумать, ты когда-нибудь был Императором, — поддел его Острый Шип.
Раздался смех.
— Ой, как смешно, — состроил гримасу правдолюбец, но замолчал.
— То, что он не был Императором, — меньшая из бед, — заговорил Неторопливый Поток, — есть вещи похуже. Он проник в хранилище крови и прикоснулся к тайне. Он не посвящен в доктрину наших предков. И опасность в том, что он не остановится в своем стремлении узнать, что скрывается за тем покровом, который он приподнял. Это означает, что мы должны решить этот вопрос, а потом уже говорить о возведении его на престол.
После этого размеренного выступления заговорили сразу несколько человек:
— Он не может быть Императором…
— Его надо судить.
— Мы уже обсуждали это, и…
— У нас совсем мало времени…
Солнечный Луч поднял руку.
— Острый Глаз, говори.
Мужчина лет тридцати поднялся и сказал:
— Мое мнение таково: до Потопа осталось восемь лет, и не имеет значения, узнает еще один
