— Хм, Кудрин? Так, может, его посадить, и дело с концом?
— Ничего не докажем, Игорь Юрьевич.
— Почему?
— Нет ни мотива, ни орудия убийства. Сложно будет. Проще убрать, как и решили раньше.
В течение пяти минут Кольский пытался понять, о чем может думать человек, получивший такую информацию, какую он сейчас дал Вице-премьеру. В голову ничего не шло, то есть ни о чем тот не думал, если, конечно, не советовался с Небесами. Но с Небесами он не советовался, это Кольский знал наверняка, не верил Игорь Юрьевич Лаврентьев ни в какие Небеса. Оставалась…
— Как же умер Евдокимов?
— Его превратили в статую.
Возникла новая пауза, на этот раз не такая длинная, но во время нее цветовой спектр лица Вице- премьера приблизился к ультрафиолетовому.
— Чего, мать твою итить, ты говоришь?
— Против него применили магическое заклинание.
— Чего ты порешь-то? — громыхнул Лаврентьев. — Какое заклинание? Через несколько месяцев третье тысячелетие, а ты мне мозги вкручивать? — Цвет его лица поменялся на инфракрасный со смещением к иссиня-черному диапазону.
Кольский умно пожал плечами: мол, факты ведь.
Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия.
— Женя, там, в горке, ну, ты знаешь, достань коньяк, пожалуйста.
Евгений Дмитриевич извлек требуемую бутылку и две рюмки, поставил их перед Вице-премьером, налил и одну рюмку взял себе. Лаврентьев выпил залпом, а Кольский цедил коньяк по глотку.
— Получается, что Кудрин не совсем простой человек?
— Получается так.
— М-да, мать его итить, ситуация.
Возникшая пауза была столь длинна, что у Кольского возникло подозрение, будто Лаврентьев думает о чем-то своем. Но торопить его было нельзя. В этих стенах вообще никто, никогда, никуда не спешил. Это был принцип и стиль: пока ты пьешь коньяк или чай, а потом не спеша идешь по длинным коридорам к начальнику, часть проблем решается сама собой.
— А почему ты его до сих пор не убрал? Я ведь давал ЦУ.
— Похоже, что его предупредили, а кто — выяснить не удалось. Зато известно, что к Евдокимову его привез Самоцветов, что тоже непонятно. Как Самоцветов вычислил Кудрина, и почему вообще Самоцветов?
При фамилии «Самоцветов» у Игоря Юрьевича что-то щелкнуло в голове. Он вспомнил ошибочный ночной звонок своему «чистильщику», вспомнил, что попал именно к Самоцветову, и понадеялся, что тот ничего не понял. Теперь же выяснилось, что не только понял, но и разыграл Кудрина по-своему. Оставалось неясным одно: как полковник нашел этого верткого и везучего, мать его итить, репортера?
Рассказывать все это Кольскому Игорь Юрьевич не стал. Ни к чему тому было знать, кто предупредил Кудрина. Пусть думает, что хочет. Пусть ищет.
— А секретарша тебе зачем?
— Она Кудрину и напела про наш бизнес.
— Вон оно как, — протянул Вице-премьер и налил себе еще рюмочку. — До чего ж бабы стервы, ничего им доверить нельзя, — констатировал он, выпил и вытер платком губы. — Много рассказала?
— Да разве ж скажет теперь, но ясно, что много.
— Тогда вопрос решен. У тебя еще что-нибудь?
— Нет.
Они попрощались, и Кольский, наконец убедившийся, что голос Лаврентьева в собственном кабинете ему померещился, с облегчением вышел.
А Игорь Юрьевич пользоваться селектором не стал (мало ли ушей вокруг?), самолично взял телефонный справочник «Для служебного пользования», снял трубку и набрал номер.
— Самоцветов. Слушаю! — сказала трубка.
— Анатолий Петрович? — произнес Лаврентьев.
— Да, это я, — признались на другом конце провода, и Игорь Юрьевич понял по напрягшемуся голосу собеседника, что тот его узнал. Узнал, как и в первый раз.
— Вы знаете, кто с вами говорит? — решил он проверить свою догадку.
— Нет, — соврал Самоцветов.
— Это Лаврентьев.
— Добрый день, Игорь Юрьевич, — расплылся радушно голос, — чем могу быть полезен?
«Вот ведь стервец! — мелькнула мысль в голове Вице-премьера. — Впрочем, чему я удивляюсь? Полковник госбезопасности все же, а не школьник какой».
— Мне нужно с вами повидаться.
— Когда и где?
— Так, завтра французы… Послезавтра, в четыре, в «Национале».
— Есть! — по-военному воспринял информацию голос, и Лаврентьев трубочку положил.
Между тем Кольский, выбравшись из здания Правительства, сел в свой «Мерседес» с мигалками и поехал на Старую площадь, где располагался его основной офис.
Настроение его приподнялось. Уже в который раз он обгонял спецслужбы с докладом, получая тем самым индульгенцию на прощение ошибок. Единственный, как всегда, осадок, оставшийся от общения с Вице-премьером, был связан с тем, что Кольский на десять лет был старше Лаврентьева, и общение с ним на «вы», в то время как тот все время «тыкал», доставляло его самолюбию не очень приятные ощущения. Можно было смириться даже с этим, если бы Евгений Дмитриевич не понимал, что он значительно умнее.
«Черт с ним, с Лаврентьевым! — решил он. — А вот, что делать с Кудриным? После смерти Евдокимова ситуация изменилась. Надо найти Самоцветова».
Поднявшись на второй этаж особняка, принадлежащего его фирме, Кольский сказал Верочке, чтобы она пригласила к нему заместителя.
Войдя в кабинет, он сразу же позвонил в ФСБ и попросил Самоцветова немедленно приехать, собственно, не приехать, а прийти. От Лубянки до Старой площади рукой подать. Тот не возражал.
В кабинет без звонка вошла суховатая женщина невысокого роста с черными, коротко стрижеными волосами.
— Светлана Петровна, как у нас дела? — спросил Кольский.
— Готов квартальный отчет, Евгений Дмитриевич.
— Давайте.
Просматривая цифры, за каждой из которой стояла человеческая кровь, Кольский пытался понять тенденцию сборов.
— Обороты упали, Евгений Дмитриевич.
— Вижу. Что говорят аналитики?
— Говорят — инфляция. Наши рублевые тарифы не успевают за ростом доллара. Доноры считают, что им мало платят.
— Они всегда так считали. Но… — Евгений Дмитриевич задумался.
Он понимал, что его бизнес не совсем обычен. Деньги приходили из-за рубежа из расчета сорок долларов за литр, падали, как манна небесная. Где берут плательщики деньги на это, кто они такие и зачем им кровь в таком количестве, он не знал, хотя и хотел бы. А ведь и впрямь любопытно, кто в мире может себе позволить тратить такие средства.
— Не твоего ума дело! — раздалось отчетливо в комнате, оборвав его размышления.
Кольский посмотрел на Светлану Петровну, но догадался по выражению ее лица, что она такого сказать не могла. Да и голос был мужской, но на этот раз незнакомый, хотя… «Хотя голос Самоцветова похож немного, но я с ним не общался до звонка. Придет — поглядим! Но что же это такое происходит? Звуковые галлюцинации? Пора к психоаналитику», — покачал он головой и решил пока не обращать на
