— Мне кажется, ваш папа почему-то боится, что вы влюбитесь в меня.
Мег посмотрела в его сверкающие глаза и подумала: могла бы она полюбить его? Легкий ветерок шелестел ее лиловым с желтым летним платьем. Она почувствовала, что заливается краской.
— Могли бы вы полюбить меня, Маргарет? — прошептал он, наклоняясь к ней.
Его дыхание коснулось ее уха, и она вздрогнула.
— Не знаю, — тихо сказала она. — Я считаю вас одним из моих лучших друзей. Быть может — со временем.
— Но ведь его-то вам как раз и не хватает!
Мег вздохнула. Он снова сжал ее руку.
— Тогда позвольте мне, во всяком случае, помочь вам. Только скажите, что я должен делать. Когда ваша свадьба?
— Через неделю, в следующее воскресенье. О, Монтфорд, я не могу быть его женой! Он жесток, бессердечен и…
— Он вас ничем не обидел?
— Нет! Я имею в виду его манеры.
— А, значит, он целовал вас, воспользовавшись этой фальшивой помолвкой.
Мег снова покраснела.
— Я не должна говорить с вами об этом. Но что же мне делать?
Неожиданные слезы защипали ей глаза.
— Боюсь, что это еще хуже.
Они вошли в розарий и остановились у большого розового куста, покрытого темно-красными цветами. Разносимый ветром аромат окружил их.
Мег отняла у него руку и прижала платок к глазам. Только сейчас она осознала, что по-прежнему сжимает в руке платок и флакончик.
— Вы хотите сказать, плакать хуже?
— О нет, совсем не то. Я имел в виду слухи, дошедшие до меня в Лондоне. Я полагаю, вам хорошо известно о финансовом положении Уортена.
Мег дотронулась до лепестков розы.
— Мне и в голову не приходило обсуждать с папой такие вопросы. Деньги меня не интересуют. Все дело в том, что моей душе нет покоя.
— Значит, вам неважно, что все его имущество заложено? Вы очень щедры душой, Мег, я всегда это знал.
Пальцы Мег застыли на розовых лепестках.
— Я всегда была щедра к тем, кого любила. Но что вы хотите этим сказать — заложено? Как это заложено?
Монтфорд сдвинул брови.
Он снова взял Мег за руку.
— Я не хочу причинять вам боль, дорогая, но я вижу теперь, что от вас скрывали истинное положение вещей. Но я скажу вам правду; вы должны все знать. Уортен вынужден жениться на богатой наследнице. Я подозревал это и, именно поэтому навел кое-какие справки. Его финансовое положение в плачевном состоянии. Ведь он игрок, каким был и его отец в свое время.
За всю свою жизнь Мег не испытала больше огорчений, чем за последние две недели. Она вся похолодела, как будто теплый летний ветерок внезапно превратился в снежную бурю. Уортену было нужно ее приданое? Не может быть, он никогда с ней об этом не заговаривал. А что, если он собирался сообщить ей это в их брачную ночь? «Как только я выкуплю мои усадьбы, быть может, у нас останется достаточно денег тебе на новое платье раз в год».
— Разве ваш отец ничего вам не говорил? Милая, вы что-то неважно выглядите. Я вижу, это был для вас сильный удар.
Чувствуя дурноту, Мег поспешно поднесла к носу флакончик с солью.
— Я не стану второй Розамундой! — воскликнула она.
— Розамунда? — переспросил он. — Я не знаю дамы с таким именем. Это ваша подруга из Лондона?
— Да нет, так, одна особа, которую я знала когда-то. Она всегда падала в обморок в затруднительном положении.
Монтфорд засмеялся.
— Я всегда вас подхвачу, можете на меня рассчитывать.
Мег улыбнулась.
— Вы очень добры. Я не стою вашей дружбы
— Дорогая, вы стоите много лучшего! У меня кровь закипает, когда я только подумаю, что вас принуждают к замужеству, в особенности с человеком вас недостойным! Будь это кто угодно другой, а не лорд Уортен, я бы не был в такой ярости. — Его глаза сверкали негодованием. — Он не может любить вас. У него не хватает благородства, чтобы оценить вашу кротость и добродетель. — Он помолчал немного и, наклонившись к ней ближе, сказал: — Я вас боготворю, Мег, — сам воздух, которым вы дышите, мое единственное желание, чтобы вы воцарились в моем доме, как вы уже давно царите в моем сердце. Скажите только слово, и я избавлю вас от всех этих переживаний. Поверьте мне, уже много месяцев я думаю лишь об одном — как завоевать вашу душу. Дайте мне надежду. Вам стоит только намекнуть — и я увезу вас. Мы могли бы поехать в Париж…
Ахнув, Мег слегка отступила.
— Вы просите меня бежать с вами?
Не пытаясь удержать ее, он твердо продолжал:
— Эта мысль противна мне, как и вам. Но если бы это было необходимо, если бы вы могли полюбить меня… — Он не закончил.
Мег отвернулась. Пойдет ли она на брак с Монтфордом, чтобы избавиться от Уортена? Она не могла ответить на этот вопрос. Говоря по совести, она не имела желания выходить ни за того, ни за другого.
Тон его сделался нежным.
— Не кажется ли вам, Маргарет, что это было бы очень романтично — ускользнуть на рассвете, в теплом удобном экипаже — с прекрасными рессорами, разумеется, — и мчаться по лесам и полям, еще не просохшим от утренней росы, где пасутся овечки. С вами я утопал бы в блаженстве, это было бы такое счастье…
В это время с террасы раздался знакомый голос:
— Мегги! Веди же твоего гостя к чаю!
Сэр Уильям махал им рукой. Мегги, покраснев, помахала в ответ.
— Нам пора вернуться, — сказала она. — Папа не понравится, что я так долго разговариваю с вами одна в саду.
— Ваш отец всегда меня недолюбливал, — с грустью заметил Монтфорд. Он вздохнул.
Мег ничего ему не отвечала, зная мнение отца. Она тоже глубоко вздохнула.
— Однако вы можете быть уверены, что я сама выбираю себе друзей. Я желаю только иметь возможность любить по велению моего сердца. Если бы я полюбила, мнение отца мало бы что значило для меня.
— Поистине вы — достойнейшая из женщин, — сказал он проникновенно. — Я глубоко почитаю вас! Стоит вам сказать одно лишь слово, и я дам вам…
— Я знаю, — сказала она. — Леса и поля, еще не просохшие от росы, где пасутся овечки.
На ступенях террасы она остановила его прикосновением руки к его рукаву.
— Вы нарисовали мне очаровательную картину, милорд, что свидетельствует о том, что вам знакомы мои устремления. Но вы сами можете понять, что я ни в чем не уверена, пока. Знайте одно, ваше присутствие в Стэйплхоупе доставляет мне большое удовольствие.
Посередине самой лучшей гостиной гостиницы «Виноградная лоза» был накрыт стол. Это была просторная, удобная комната с отделанными ореховыми панелями стенами. В камине весело трещал огонь, а на буфете в хрустальном графине краснела рубиновым блеском наливка. В центре стола красовался
