— Что с ней? — с беспокойством спросил Фелипе.
Лина не отвечала. Молчание подозрительно затянулось, и вдруг он сообразил.
— Она беременна, — констатировал он почти шепотом. — И не хочет сообщать мне.
— Я ничего вам не говорила! — испуганно воскликнула Лина. — Джессика убьет меня, если узнает…
— Разумеется, ты не обмолвилась ни словечком. Мне начинает казаться, что я и сам давно обо всем знал.
Первый день нового года выдался дождливым. Впрочем, как и три предыдущих. Пока Джессика добралась до конюшни, на ее сапоги налипли комья грязи. Она распахнула дверь… и застыла как громом пораженная. Там, беседуя с Хосе, стоял Фелипе.
Он здесь, на конезаводе! Невероятно…
Коленки Джессики дрогнули, и она прислонилась к двери, прижав ладони к ее грубо обработанной деревянной поверхности.
Фелипе разговаривал с Хосе и пока не замечал Джессики. Она же рассматривала его с живейшим интересом. Он был одет в темные рубашку, джинсы и каждодневный пиджак. Его почти черные волосы отросли, и он стал еще красивее и притягательнее.
Неожиданно Хосе взглянул в сторону двери, где стояла Джессика. Фелипе тоже повернул голову. В его глазах на миг вспыхнуло пламя.
Он ничего не забыл.
Осознание этого наполнило Джессику радостью и желанием. Ей до боли захотелось броситься в объятия Фелипе, слиться с ним и снова стать единым целым…
Губы Джессики приоткрылись. Она хотела что-то сказать, но потом вспомнила, что развело их в разные стороны.
Брак, семья, дети. Дети…
Фелипе направился к ней, быстро сокращая расстояние. Приблизившись вплотную, он наклонился и поочередно поцеловал ее в обе щеки.
Она ощутила знакомый запах одеколона и положила ладони на лацканы пиджака, будто собираясь отстранить Фелипе, но ее пальцы почти ласкали шерстяную ткань.
— Джессика…
Услышав свое имя из его уст, она испытала наплыв странного сладостно- горького чувства, которому невозможно было найти определения. Он заставил ее почувствовать себя хрупкой и красивой. Это было первое ощущение нежности, которое снизошло на Джессику за последние месяцы.
— Что ты здесь делаешь?
— Приехал повидаться с тобой.
— А я подумала, что ты поверяешь, как работают твои капиталовложения.
Губы Фелипе дрогнули, но не в улыбке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Правда?
Джессика почуяла в этом вопросе подвох. Она чуть отклонила голову назад, чтобы получше разглядеть лицо Фелипе, и заметила в его глазах загадочный блеск.
— Ты прилетел в Техас, чтобы справиться о моем здоровье?
— Возможно.
— В таком случае напрасно теряешь время. Я в полном порядке, дела на конезаводе идут отлично, и вообще все хорошо.
— Ты всегда так говоришь.
— Ну да. Я не изменилась, — произнесла Джессика с оттенком горечи, который ей не удалось скрыть. Фелипе причинил ей боль, и она со щемящим сердцем поняла, что не может этого забыть и простить.
Он нахмурился.
— Я бы выпил чашку кофе. Может, пригласишь меня в офис?
— Я не держу там кофе. — Забеременев, Джессика стала плохо реагировать на этот напиток.
— А чай?
— Там есть только вода.
— Что ж, придется удовлетвориться ею.
На пороге офиса Джессика аккуратно вытерла сапоги о металлическую решетку, остро ощущая присутствие стоявшего сзади и наблюдавшего за каждым ее движением Фелипе.
— Пора нам потолковать, — сказал он, когда они вошли в помещение. — Вообще, этот разговор должен был состояться гораздо раньше.
— О чем ты хочешь побеседовать?
— Послушай, не нужно играть со мной, особенно сейчас. Это очень важно.
Итак, он все знает. Интересно, как Фелипе проведал о ее состоянии, но спрашивать не было сил.
— Ты не хочешь этого ребенка, так что не пытайся уверить меня в обратном.
— Разумеется, будь моя воля, я бы предпочел обойтись без…
— Тогда убирайся! — резко перебила его Джессика, шлепнув ладонью по столу. — Твоего присутствия здесь не требуется. И не вмешивайся ни во что!
— Любопытно, откуда я знал, что ты так и скажешь?
Пожалуй, впервые он не повысил голоса в ответ, чем немало удивил Джессику. Она застыла, упершись пальцами в стол и чувствуя, что вот-вот расплачется. Это было бы крайне неуместно.
— Потому что все сказанное напрашивается само собой. Я вполне способна вырастить ребенка сама.
— Прости, дорогая, но этому не бывать. Я имею к ребенку такое же отношение, как и ты. Поэтому мы будем вместе растить нашего малыша.
— Не трудновато ли будет? Ведь мы живем на разных континентах.
— Мы поженимся, и ты переедешь ко мне.
— Нет, теперь я ни за что за тебя не выйду!
— Почему? Не так давно ты отчаянно желала, чтобы я женился на тебе. Что же случилось?
Ничего особенного. Просто ты меня не любишь, а жениться собрался из чувства долга. Джессика подумала так, но вслух не произнесла ни слова. Она вообще никогда этого не сказала бы. И дело даже не в чувстве собственного достоинства, а в личных принципах. Джессика полагала, что уж если выходить замуж, то только по взаимной любви.
— Прости, но я не могу выйти за тебя замуж лишь ради того, чтобы дать ребенку имя.
— Не только имя, но и семью.
— Разве у нас она может получиться? Ведь это не просто клочок бумаги и обручальное кольцо на пальце. Должна быть любовь. А ты меня не любишь. Впрочем, я в этом и не
Вы читаете Единожды отвергнув
