— Чувствую, Ну и что? Где гарантия, что все это не галлюцинация?
— Я сейчас затолкаю его в твою пасть, — разозлился Клей.
Но Ферри уже и сам снял мясо с ножа. Он долго жевал, причмокивая и время от времени переводя дыхание.
— Убедился?
Ферри пожал плечами:
— В чем? А что я, собственно, почувствовал: горячее на языке, вкус мяса, но ведь и то и другое — всего только мои ощущения; нет, никакого мяса нет.
Клей рассмеялся.
— Ну и прекрасно, старина. Мне больше достанется.
Он придвинул табурет к стулу и энергично принялся за таинственный бифштекс, Ферри тоже присел рядом и, недовольно бормоча что-то про себя, не менее деловито приступил к своему любимому «тринадцатому».
— Это было прекрасно, — сказал Клей, покончив с бифштексом.
— На твоем месте я бы не забыл и о тринадцатом.
— Зачем? — удивился Клей. — С меня вполне достаточно.
— Да затем, что иллюзии, если и съедобны, то уж во всяком случае малокалорийны.
Клей с сожалением посмотрел на Ферри:
— Ты все еще считаешь этот кусок мяса иллюзией?
— Разумеется. А чем же ты еще прикажешь ему быть?
— Ты сам сказал — иллюзии не могут служить пищей. А я сыт.
— Сытость — тоже ощущение. И потому может быть обманчивой.
— Но бифштекс-то был вполне реален.
— Значит ты веришь в бога? — спросил Ферри.
— При чем тут бог?
— А как же иначе? Ведь только что на наших глазах произошло чудо. Из ничего возник кусок мяса. Мистика.
— Какая там мистика. Ты тут, видно, так одичал, что забыл об Эйнштейне.
— При чем здесь Эйнштейн?
— Пре-ле-стно… А при том, что масса зависит от скорости. Из двух частиц, если их хорошенько разогнать, в принципе можно изготовить целую галактику, — не то что бифштекс.
— Предположим, — устало согласился Ферри. — Но где ты слышал, чтобы атомы сами собой складывались в хорошо поджаренный бифштекс? Вероятность такого события — десять в какой-нибудь минус стотысячной степени. Практически — нуль.
— Ты прав, конечно, если не учитывать, что бифштекс возник именно таким, каким я его себе представил.
— Великолепно! Значит бог — ты?
— Черт возьми! — захохотал Клей. — Ты сделал потрясающее открытие. Впрочем, богу не пристало упоминать черта.
— Ничего. В твоей власти отпустить себе грехи.
— И то правда. Вот только я не умею делать чудеса.
— А ты попробуй, — усмехнулся Ферри.
— И попробую, — беспечно сказал Клей. — Что бы такое придумать? — он огляделся.
— Не все ли равно, — Ферри развалился в кресле, которое стояло в углу комнаты, и закинул ногу на ногу. Как обычно после ужина, на него снизошло благодушное настроение. — Тому, кто способен творить чудеса, безразлично, что именно сотворить… Сотворить или уничтожить…
— Постой, — подхватил Клей, — а это идея!
Он хитро прищурился и посмотрел на Ферри:
— Ну что ж, попробуем. Пусть кресло, на котором ты сейчас сидишь, перестанет существовать…
Ничего не произошло.
— Ну что же ты, — засмеялся Ферри, — горе-чудотворец…
Он осекся и беспокойно заерзал, ибо с креслом стало происходить что-то странное. Оно неправдоподобно изогнулось, словно в мультипликационном фильме, потом вскинуло ножками, как норовистая лошадь, и вдруг стало таять…
— Эй, — завопил Ферри, но было поздно. Кресло окончательно растворилось, и он грохнулся на пол.
— Вот так штука… — протянул Клей.
— Что за дурацкие шутки? — рассвирепел Ферри, потирая ушибленный локоть.
Клей уже пришел в себя.
— А разве что-нибудь случилось?
— Он еще спрашивает…
— Ах, ты упал, ударился… Но ведь это всего лишь твои ощущения…
— Ты это мне брось… — начал было Ферри, но, взглянув на то место, где только что стояло кресло, умолк. — Черт знает, что такое…
— Так, — удовлетворенно заметил Клей и уничтожил стол.
Ферри только хмыкнул.
Клей уже вошел во вкус. Вслед за столом он уничтожил один табурет, потом второй, потом тумбочку, потом снова создал табурет.
— Стой, — закричал Ферри. — С меня хватит.
— А что? — осведомился Клей.
— Ты начисто лишен фантазии, вот что… Уничтожил — создал, создал уничтожил… словно ребенок. Это, наконец, становится скучным.
— В каждом из нас живет ребенок, — сказал Клей.
— И все же ты мог бы придумать что-нибудь-поинтересней.
— Всю жизнь я мечтал о волшебной палочке, — не слушая его продолжал Клей. — А теперь она, кажется, у меня появилась, но я, как назло, ничего не могу придумать… В детстве у меня таких игрушек не было.
— Кому игрушки, — пробурчал Ферри, — а кому…
— И что же говорит твоя милая логика? — не унимался Клей. — Произошло нечто противоречащее всем законам — не так ли? Но если все законы уже известны, как утверждают некоторые, то придется признать, что существует «нечто», стоящее выше законов. Что скажешь?
— Скажу, что ты прав, — хмуро произнес Ферри.
— Что?.. — поразился Клей. — Неужели ты это всерьез?
— Мне не до смеха, Клей.
— Чепуха, — отрезал Клей. — Просто какой-то новый парадокс.
— Хорошенький парадокс… Клей — чудотворец?.. Может быть, напишешь формулу? Нет, все! Возвращаюсь на Землю и становлюсь миссионером. Буду летать по планетам и рассказывать о чудесах… А тебя возьму как наглядное пособие.
— А что! — подбоченился Клей. — Уж я тебя не посрамлю. Но только придется тебе пореже поминать черта.
— Может быть, в черте все и дело. Откуда ты знаешь?
— Не знаю, — согласился Клей. — Знаю только, что у меня это неплохо получается.
— Между прочим, как ты это делаешь?
— Очень просто — стараюсь представить себе поотчетливее то, чего хочу. Зримо. Вот и все.
— О черт! — вдруг вскрикнул Ферри. — Смотри!
Клей оглянулся. Шар лежал у самой стены, там, где только что была койка. Он раздулся до размеров футбольного мяча и напряженно пульсировал, светясь изнутри мерцающим изумрудным светом.
Клей приблизился к шару и наклонился над ним.
— Твоя работа? — спросил он.
