-- А я могу и а капелла... -- непримиримо тряхнула головой Талька, и комтур тяжело вздохнул. Я вспомнила Сианна и подумала, что здешние менестрели, очевидно, являются тайным оружием элвилин, предназначенным для понижения морали врага.
Дверь камеры снова заскрежетала, в нее просунулась ореховая голова Лисая, и юноша негромко окликнул комтура:
-- Отец Олав, мы, кажется, решили насчет специалиста. Но писать придется в Мерриан, и нужна ваша личная печать на послании.
Инквизитор кивнул и пошел к двери. На пороге он обернулся и мягко сказал:
-- А вам, дамы, я бы посоветовал вести себя тихо и помнить о том, что наша встреча не последняя.
Железная дверь тяжело грохнула, послышался скрежет задвигаемого снаружи засова и, отзвенев гулким эхом шагов по коридору, в моей темнице наконец-то наступила долгожданная тишина. Я искоса поглядела на сидевшую рядом элвилиночку. Да, что-то общее с Любом у сестры определенно есть. Глазищи вот, и растопыренные волосы, которые она постоянно приглаживает.
-- Слушай, а ты давно с этими типами знакома? -- спросила я шепотом, стараясь не нарушать безмятежный покой и справедливо полагая, что девушка меня расслышит.
-- С Олавом Эйнаром лет пять... -- Талька привалилась к стене и закрыла глаза ладонью, -- а с Леденвалем все пятьсот...
Я удивленно посмотрела на нее, пытаясь навскидку определить возраст. Впрочем, безрезультатно. Вздохнула:
-- Дивное у тебя терпение. А я знаю его всего два часа, и уже не выношу...
Рыжая хихикнула, показав ряд белых зубок:
-- В туман его три раза через коромысло, на углу главной улицы...
Я смиренно сложила ладони у груди и возвела очи горе:
-- Вряд ли он настолько нравится женщинам... бедняга...
-- Зато женщины нравятся ему, -- подхватила Талька, картинно вздохнув.
-- Вместе отобьемся, -- подмигнула я.
-- Ага... может быть... -- печально произнесла девушка, оторвав руку от глаз и печально глядя на пол: -- Вот только лютню жалко... И что мне теперь делать...
Талька с досады двинула ладонью по нарам и замахала отбитой кистью в воздухе.
-- Руки побереги, а то и лютня не понадобится. Драться предоставь мне. Ну и... найдется кто-нибудь, чтобы новую подарить... -- я обвела взглядом легкую фигурку, узкое лицо с яркими глазищами, отсвечивающими в полутьме, и рыжие волосы... прямо как мои... Нет, пожалуй, рыжее. -- Ты красавица...
-- Ага, хромая я особенно хороша. -- Талька подозрительно посмотрела на меня, видимо решая, не смеюсь ли я над ней, а потом неожиданно зарделась.
-- А у Торуса брат есть... -- загадочно сообщила она и подергала себя за пылающие кончики ушей, -- как две капли меда на него похож.
Я кивнула и подивилась -- это что, еще одна жертва Сианнова обаяния? Однако, Алер определенно пользуется популярностью среди женского населения... хм... Я негромко фыркнула, и девчонка, покосившись на меня, немного обиженно заявила:
-- Я всю ночь не спала, давай отдохнем?
-- Знаешь... я тоже...
Воспоминание о безумной, бесконечной, счастливой ночи взметнулось, словно ветер... отметая эту камеру с ее вонью и темнотой... остались только Одрин и я... в целом мире... Я сидела, закрыв глаза и нелепо улыбаясь...
-- Ну так что, ляжем спать? -- завозилась Талька, очевидно, стараясь поделикатнее отвоевать место на нарах.
Я вздохнула. Воспоминание растаяло. Вернулась боль. Я хмуро устроилась с краю, на боку, морщась от резанувшей нос вони гнилой соломы. Одежда и волосы давно высохли, но меня знобило.
-- Эй... -- донеслось до меня озабоченное. -- Вам холодно?... Мгла, плащ я тоже потеряла.
-- Х-холодно? Нет... -- я закрыла глаза, шепча, как молитву: -- Одрин, приснись мне снова, пожалуйста...
-- Тебе совсем плохо? -- легкая рука легла мне на плечо. -- А... а что за Одрин?
-- Нет, мне хорошо... Тише... Как ты думаешь, за нами следят?
Элвилиночка осторожно поднялась, похромала к двери и приложила ухо к заслонке:
-- Вроде тихо, а что?
Я, помогая себе зубами, отодрала лоскут от рубашки -- все равно она в клочья, лишней прорехи никто и не заметит. Сунула палец в повязку, стиснув зубы, сцарапала струп. Руны, начерченные кровью, растекались, но, думаю, меня сумеют понять. А, хуже не будет! Я вытащила из-за пазухи манок и тихонько свистнула. Пестрая красавица-летавка появилась в воздухе посреди камеры и, недовольно запищав, уселась мне на плечо.
Привязав лоскут к лапке, я задумалась, к кому же ее отправлять... Одрин мертв... я, точно наяву, увидела его светлые волосы, узкое лицо с серыми глазами, в темноте отливающими серебром и... птичка исчезла. А я тихо заплакала, привалившись к сырой стене.
-- О... а... -- Талька жалобно всхлипнула и, подойдя ко мне, молча приобняла одной рукой. Ее грязная рубашка неожиданно ярко и свежо пахла хвоей.
-- Они... его убили... -- громко всхлипывая, я уткнулась девушке в плечо. -- Куда она тогда... полетела?..
-- Летавки не ошибаются, -- девушка ободряюще погладила мое плечо. -- Тебя как зовут?
-- Триллве, -- неожиданно для себя ответила я.
-- О, как красиво... -- элвилиночка устроилась рядом и посмотрела в потолок, словно ожидала увидеть там звезды. -- А я -- Сандра-Талька Цмин эйп Лаариваль, старший подмастерье-менестрель, -- с гордостью отрекомендовалась она, взъерошив рыжую макушку. -- Можно просто: Талька-Веретено.
-- Приятно познакомиться. Действительно, приятно, -- улыбнулась я. Прозвище 'Веретено' ей было в самый раз, и запомнить проще, чем все эти 'Сандра-Талька и так далее'.
-- И мне приятно, м-м... А откуда у вас это, -- Талька потянулась и дотронулась до печатки на моем пальце. -- Это же... мевретта, да?
-- Это... ты их видишь?! А... ну да... ты ведь элвилин... Да, это его. Торус меня сдал, так что можно не скрывать, -- я вытерла кровь, ползущую с прокушенной губы. -- Его нет, Талька. Совсем... Его утром... на дороге убили... Только во сне... остался...
-- Мевретт Мадре? -- осторожно спросила рыжая и, нагнувшись, начала осторожно закатывать штанину весьма потрепанных коричневых брюк. -- Но куда тогда полетела летавка?
-- К нему... Не знаю... Ему размозжили голову, я видела, -- жестко сказала я, чтобы не тешить себя напрасной надеждой. Вытерла слезы. -- И... давай лучше подумаем, как нам отсюда выбраться.
Талька помолчала, в задумчивости кусая губы, потом нахмурилась:
-- Да уж... ты видела рожу легата? Если выбираться, то как можно скорее. Пока его немного сдерживает Олав, но боюсь, что это ненадолго. Знаешь, какой Торус злыдень -- она криво ухмыльнулась и начала рассматривать свое распухшее, лилово-синего цвета колено. -- Уж можешь поверить моему горькому опыту...
-- Догадываюсь, -- посочувствовала я. Это относилось и к злодейству Торуса, и к тому, что Тальку хватали ордальоны. -- А как выбираться? Не думаю, чтобы мы за день успели сделать подкоп. И подкупить тюремщиков тоже нечем.
-- Вряд ли я смогу бежать, -- печально сообщила Талька. Она, точно маленький ребенок, сложила губы в трубочку и с разных сторон старательно подула себе на ногу. Потом выпрямилась, рукой откинула упавшие на глаза рыжие волосы и вскинула на меня зеленые глазищи: -- А ты знаешь что? Ближе к ночи позови охранника и скажи ему, что готова все рассказать про элвилин. В это время дознавателей в тюрьме нет. И тебя поведут в прецепторию, пока ты не передумала говорить. А по пути сбежишь.
-- Знаешь что, -- протянула я, -- я тебя тут не оставлю. Торус тогда на тебе оторвется и запытает