— Это не цифра.
— Хочешь со мной поспорить? — грозно спросил я.
— Это нечестно! — заверещало Длинношеее. — У тебя полно денег, а ты не хочешь делиться! Каких- то пять тысяч!
— Понятно: тебя зациклило на пяти. Но жизнь в Тверской губернии не такая дорогая, как в Москве. Две.
— Ничего подобного! Цены на жилье и там растут!
— Не собираешься же ты покупать там квартиру?
— Я сказал, чтобы ты понял. Твой отец занимается строительным бизнесом.
— Поэтому я и торгуюсь. Это наследственное. Три.
— Четыре.
— Три с половиной. Голые женщины больше не стоят.
— Тебе-то они даром достаются! Где справедливость?
— Справедливости нет, мальчик. Либо ты берешь три с половиной, либо тебя убивают. Не я, успокойся. Есть такая профессия — людей убивать. Сокращенно — киллер. Хочешь об этом написать? Тебя ждет приз: посмертная слава.
— Нет.
— Тогда что? Приз или деньги?
— По рукам. Деньги, — торопливо сказал он.
Но руки я ему не подал. Ну не свинство? Я спасаю ему жизнь, а он с меня же за это требует деньги! Послать бы его. Или дать щелбана. Но я решил дать ему денег. Что поделаешь? Природная доброта! Не выйдет из меня банкира.
— Завтра в половине девятого на двадцатом километре Рижского шоссе, — подвел итог я. — Убирайся с глаз моих.
Он тут же исчез. Я, насвистывая, пошел по коридору. В руке был пакет с фотографиями и негативами, в кармане лежал паспорт Сгорбыша. Тетя Клава встретила меня на вахте улыбкой:
— Вещи собрал, Леня? А говорил, что подумываешь вернуться. Вот и ты уходишь. Скоро совсем нас забудешь, — грустно добавила она.
— Будьте уверены: вас я никогда не забуду. Редакцию, Сгорбыша и вас, тетя Клава. Вы — замечательная женщина!
Она расцвела улыбкой и превратилась в розан. Я подумал, что в следующий раз обязательно принесу ей торт. И букет цветов. За этой женщиной можно ухаживать смело: она не сделает из моих подарков ошибочных выводов. То есть не будет ждать следующего — обручального кольца. А ведь я, черт возьми, обожаю дарить женщинам цветы! Цветы, конфеты. Ювелирные изделия. Все, что угодно, только не обручальные кольца. Я обожаю ухаживать. А на меня предпочитают охотиться. Добыча не может галантно вести себя со своим преследователем. Ей положено путать следы и находить поводы, чтобы избежать ближнего боя. Какие уж тут цветы! Придется ухаживать за тетей Клавой.
Я вышел из редакции и огляделся. Они меня дождались. Ребята с заляпанными грязью номерами. Что ж, это их работа. Я сел в машину и положил пакет с фотографиями и негативами рядом на переднее сиденье. Теперь можно и домой — работать. Мои преследователи вели себя не агрессивно. Я даже перестал их бояться. Как оказалось, зря.
Жанровая фотография: боевые действия
Кадр первый
Я оторвался от них на Садовом кольце. Как только привык к тому, что за мной следят, во мне проснулся охотничий азарт. Наконец-то Леонид Петровский, он же Пупс, стал героем настоящего боевика! Я, как мальчишка, решил-таки уйти от погони. Ведь я спасал гениальные фотографии Павла Сгорбыша. Мне не терпелось со всем этим разобраться. И вот на Садовом кольце я начал петлять, искусно лавировать в пробках, а потом внезапно свернул в сторону, противоположную заданному направлению: «мой дом». Они замешкались (или устали?) и от меня вскоре отстали. Я уходил, ликуя, они застряли на светофоре. Душа моя звенела, словно натянутая струна, и от прикосновения смычка готова была запеть.
Я маневрировал по московским улицам еще с полчаса, чтобы убедиться: хвост отпал. Вот вам! Справился! И без папиной помощи! Через полчаса я поостыл. И попробовал проанализировать ситуацию. Ну, справился. Дальше что? Я сознавал, что веду себя так смело, потому что мне есть куда отступать. Как только прижмет и моей жизни будет угрожать настоящая опасность, я обращусь к своему отцу. Умирать-то не хочется. Силами нашей службы безопасности мы расправимся с любой мафией. Возможно, они это знают, поэтому и ведут себя не агрессивно. Не провоцируют меня.
А меж тем мы имеем уже три трупа! Сидор Михайлович, его любовница и Павел Сгорбыш. Одно убийство и два самоубийства по версии правоохранительных органов. Ни по одному делу не ведется расследование. Они работают чисто, парни с заляпанными грязью номерами. Где надо, подмазывают. Судя по всему, деньги у них есть. И деньги немалые. Что же это за мафия и чем они занимаются?
Меня мучило любопытство. Мощная организация, где работают настоящие профессионалы. Наркотики? Работорговля? Подпольное производство спиртного? Фальшивомонетчики? Торговля оружием? Промышленный шпионаж? Что за снимки сделал Сгорбыш? Нашла коса на камень! Я имею в виду их и своего отца. Он тоже человек не бедный. Деньги у Империи есть.
Я похолодел: а ведь это война! Лео, куда ты полез? Папа тебя по головке не погладит. У них свой бизнес, у отца — свой. У них синдикат, у него Империя. Наследный принц втравил правителя в войну из-за какого-то фотографа! Нет, нельзя допустить войны. Они тоже этого не хотят, потому и осторожничают. Выжидают: как далеко я зайду? Спокойно-спокойно-спокойно. Лео, спокойно. Как бы повоевать малой кровью, без привлечения отца? Я колесил по городу, придумывая план. Хотя бы знать, кто они и в чем дело? Я покосился на пакет с фотографиями. Ну, узнаю, и что? Мне будет легче?
Но отступать не хотелось. Я должен размотать клубок до конца. Придется всю ночь работать с материалом. Вдобавок у меня в квартире есть компьютер, а в нем фотографии, сделанные на цифру. Есть также отсканированные снимки Сгорбыша. Авторские работы. Те, что он делал на пленку. Я обработал их на компьютере и занес в отдельную папку. С этим тоже надо работать. Есть еще конверт. Дешевые бусы, набойка с каблука женской туфли. Подсказка. Спокойно-спокойно-спокойно…
Размышляя над сложившейся ситуацией, я подъехал к дому. Мои преследователи исчезли. Меня отпустили. Было еще светло, несмотря на то что время позднее. Отрыв от хвоста стоил мне трех часов времени.
Я взял пакет и открыл дверцу машины. В полутора метрах от меня застыло странное существо. Я пригляделся и понял, что это девушка. Она была в очках с круглыми стеклами, на голове ежик волос. Болезненно худая, безгрудая, отчего я поначалу и принял ее за парня. Острые коленки торчали, локти тоже. Кузнечик без единого украшения, даже простенькой цепочки.
— Извините, — прострекотал «кузнечик» и отступил на два шага.
— Ближе, — тяжело вздохнул я.
— Что? — испугалась она.
— Ближе подойди. Ничего не слышу. Ты чего-то от меня хочешь?
— Извините.
Я бросил пакет обратно на переднее сиденье и со злостью хлопнул дверцей машины.
— Говори!
— Там. — Она указала на гараж, стоящий метрах в десяти.
— Что там? Окровавленный труп?
— Ой, что вы! Машина.
