где жили и трудились на грядках простые смертные. Поехал на красном «Порше», одетый так, будто сошел с картинки глянцевого журнала. Наверное, мне не стоило этого делать. На подъезде к поселку, где уже нельзя было развить скорость, меня остановила местная шпана:
— Эй, мужик!
— Что такое? — сказал я, притормозив, но заблокировав дверцу машины изнутри.
— Нам бы денег.
— Да пошли вы!
— Какой крутой!
— А ну, вылазь из тачки!
— Братва, гаси его!
Моя машина покачнулась. Их было человек семь. Я достал пистолет. Взвел курок и опустил стекло. Они тут же остыли, увидев высунувшееся из машины дуло «беретты».
— Разойдись, — велел я. И поскольку они не трогались с места, рявкнул: — Дорогу!
Выстрел взорвал нагретый солнцем воздух. Пуля ушла в небеса, но это подействовало. Меня пропустили. Черт возьми! Не жизнь, а сплошной экстрим! Во что ты втравил меня, Павел Сгорбыш?
Я ехал по дороге вдоль выцветших домов и расспрашивал про девушку Надю. Народ шалел. Я сообразил: рядом на сиденье лежит пистолет. Ну и вид у меня! Наверняка думают: бандит. Я убрал оружие и вновь принялся расспрашивать местных жителей. Наконец меня направили к дому под новенькой синей крышей. Я подъехал и увидел разбитый цветник. Он начинался у ворот, аллея из ярких цветов уходила в глубь участка, к дому.
— Надя! — крикнул я.
В цветах появилась девушка и сказала:
— Ой!
После чего метнулась в дом. Да что ж такое? Рассерженный, я вылез из машины. В это же время из дверей появилась Надя. Она поправляла волосы.
— Здравствуйте! — крикнул я. — Можно вас на минутку?
— Заходите.
Я оставил машину за воротами вместе с пистолетом, лежащим в бардачке, и вошел в калитку. Надя выглядела растерянной.
— Это вы?
— Леонид Петровский, — напомнил я.
— Ой!
— Помните, фотограф, который повесился, оставил для меня странное послание? Я хотел бы у вас проконсультироваться.
— Чаю хотите?
— Чаю? Пожалуй, нет. Я плотно позавтракал.
— А как вы меня нашли?
— Я был в клинике. Дама с усиками объяснила, где находится ваша дача. У нее талант штурмана.
— Тетя Тася? Да уж! — Надя рассмеялась, напряжение спало. — Ну, проходите. Не хотите в дом, пойдемте в сад. Мама с папой в гости пошли, я одна.
Начало было многообещающее. Я прошел в сад: повсюду были цветы. У нас на участке тоже много клумб, в основном розы. Садовник получает астрономическое жалованье: мама обожает цветы. Надя трудится на энтузиазме, здесь не так красиво, зато уютнее. Бассейна я не увидел, зато приметил пруд. На мостике сидела жирная зеленая лягушка. Увидев меня, она квакнула и плюхнулась в воду. О лягушках я имел смутное представление, знал только, что их подают в дорогих ресторанах, поэтому явлением заинтересовался. Подошел и долго смотрел в воду. Потом рассмеялся:
— Лягушка!
— Ну да, лягушка, — удивилась Надя. И спросила: — У вас что, дачи нет?
— Отчего же? Есть!
Я вспомнил нашу дачу: замок на берегу чистейшего залива. Чего там только нет! Какой только живности! Кроме лягушек. Мне нравилось в этом живописном уголке, среди неухоженной, но такой уютной природы. Я сел на лавочку и достал конверт.
— Надя, вы сказали, что это ваши бусы.
— Ну да. Мои.
Она села рядом. Смотрела на воду, на зеленую ряску в пруду. Только не на меня. Но я был настойчив:
— Вы сказали, что Сгорбыш их выпросил.
— Сгорбыш?
— Фотограф.
— Ну да.
— Внимательно посмотрите: вы уверены, что это ваши бусы?
Она робко взяла дешевое ожерелье. Повертела его в руках и сказала:
— Мои. Но…
— Что — «но»? — подался к ней я. Девушка вздрогнула. — Поймите, это для меня очень важно. Что с бусами?
— Белых бусинок было три.
— Как-как? — теперь уже вздрогнул я.
— Он все перемешал. И половину выкинул, — с обидой сказала девушка. — Здесь были серебристые. И прозрачные.
— Вы в этом уверены?
— Ну да. Я ж говорю: белых было три. Остальные чередовались: синие и голубые, большие и маленькие. Бусы были гораздо длиннее и такие красивые, — вздохнула девушка. — Зачем он это сделал?
— Испортил ожерелье? Должно быть, у него имелась на то веская причина!
Я встал. До меня наконец дошло, в чем дело. Ай да Сгорбыш! А я — тупица! Мне следовало сразу догадаться. Давно бы все прояснилось. Я получил бы фотографии. Я аккуратно положил в конверт свое сокровище. Очарование этого места развеялось. И Нади тоже. Я уверен: она замечательная девушка. В другом месте, при других обстоятельствах… Но сейчас мне до зарезу нужно попасть в мою квартиру. В съемную. Будем плясать от печки. Сгорбыш на это и намекал. Фотография три на четыре. Кажется, я начал понимать, в чем дело.
— Вы куда?
— Дела.
— Но…
— Мы еще увидимся! — легкомысленно пообещал я.
Девушка вышла из ворот, смотрела вслед моей машине, пока та не скрылась за поворотом. С обидой и недоумением.
В лесу я опять наткнулся на группу местных парней. Увидел их издалека: они шли навстречу цепью, не собираясь уступать дорогу. По обеим сторонам стеной стояли ели, где-то высоко сияла голубизной опрокинутая чаша неба. Я вздохнул и достал из бардачка пистолет. Повторения сценария не хотелось, я сразу выстрелил в воздух. Ели заволновались, перепуганные птицы с криком снялись с ветвей, но все эти звуки утонули в чащобе, словно в ватном одеяле, так густо росли здесь деревья. Зато парни расступились.
— Глянь, опять этот обдолбанный на красной тачке!
— Козел, а патроны-то у тебя холостые!
— Хочешь проверить? — угрожающе спросил я. По моему лицу было видно: следующий выстрел будет на поражение. Попасть в обступивших твою машину людей не так уж и трудно, даже не имея навыков обращения с огнестрельным оружием.
— Да ну его, братва!
