– Я боюсь.
– Обойдется.
Михаил впивается зубами в сэндвич. Уже легче. Еда – это здорово! Перед тем как начать расследование, надо подкрепиться. На зубах аппетитно хрустит маринованный огурчик, энергично орудуют челюсти. Зато Зигмунд его энтузиазма не разделяет. По-прежнему бледен от страха. Надо его подбодрить. Ну что такого страшного может случиться? Михаил так и говорит:
– Ну не убьет же вас Ворон? Ну, уволит. Что, вы себе работу не найдете?
Зигмунд пытается еще что-то сказать, но в это время в кухню заходит Эстер Жановна с пустым подносом в руках.
– Зигмунд, надо спуститься в погреб, и… Кто здесь? – Она от неожиданности роняет поднос на мраморные плиты пола, раздается звон, эхо которого разносится по гулким коридорам замка. Словно один из невидимых оркестрантов ударил в литавры. Оркестр обещал красавице Бейлис Федор Иванович Сивко. И надо же! Не ошибся! А марш-то похоронный…
– Я пришел за бутербродом, – сказал Михаил.
– Боже! Как вы меня напугали!
Зигмунд поднимает поднос, бормоча при этом:
– Все в порядке, у нас все в порядке.
– Я, пожалуй, пойду, – говорит Михаил. – У вас суп выкипает.
– Господи! – Эстер кидается к плите.
А и в самом деле: что теперь будет? Как милой девушке выбраться из замка? А ему как отсюда выбраться? Судя по начальнику охраны, здесь работают профессионалы. Парень дело знает, и если бы он был здесь такой один! Но оловянных солдатиков, всерьез играющих в войну, на территории замка хватает. Это уже не кино. Здесь убивают по-настоящему. Эх, если бы было оружие…
Он поднимается по лестнице, на ходу доедая сэндвич. До заката завтрашнего дня не так уж много времени. Что будет, если он так и не узнает, кто убил Бейлис?
А что будет, если узнает?
Шабли
В то время как в винном погребе хозяин замка разоблачал миллионера-самозванца, Иван Таранов и Елизавета Петровна поднялись на третий этаж.
– Где она может прятаться, а? – озадаченно спросил Таранов. – Это ж надо такого понастроить! Катакомбы! А главное: зачем?
– У тебя, что ли, нет загородного особняка?
– Так у меня ж на Рублевке! В заповедной зоне! И у Сивко тоже. И у тебя. А здесь зачем?
– Места красивые, – пожала плечами она.
– Красивые, – кивнул Таранов. – А толку? По-моему, Воронов слегка не в себе. Как думаешь?
– Слегка! Скажи лучше, что он помешался!
– А ты помнишь, с чего началось?
– Все началось, когда он купил на аукционе в Париже эту чертову бутылку, – задумчиво сказала Елизавета Петровна и бросила на Таранова внимательный взгляд.
– «Мутон Ротшильд» с аппликацией Матисса? Точно! Все началось тогда.
– Ему не надо было этого делать.
– Точно! Не буди лиха, пока оно тихо, так, что ли? Ну, с чего начнем? – нетерпеливо спросил Таранов. – На чердак поднимемся?
– Можно и на чердак.
Иван Таранов идет к лестнице на чердак, но его спутница вдруг останавливает его резким окликом:
– Иван! Погоди!
Таранов оборачивается и в нетерпении спрашивает:
– Ну? Что еще?
– Ты сам-то в это веришь?
– Во что?
– Что какая-то женщина прокралась ночью в замок и задушила Бейлис?
– Конечно!
Елизавета Петровна нервно смеется. Таранов злится:
– Что за намеки? Зачем ты меня сюда позвала?
– Потому что… Потому что этой ночью спали далеко не все.
– Ну, я не спал до двух часов. И что?
– Это я хотела спросить: и что же тебе мешало?
– Я ж сказал об этом за завтраком! Ах, да. Тебя не было. Мне мешал женский плач, – все больше раздражался Таранов. – А потом смех. Воронов чего-то не додумал, когда строил свою громадину. Здесь отличная акустика.
– Я ничего не слышала, – поспешно сказала она.
– Я не понял: ты на что намекаешь?
– Ты не спал ночью.
– И что?
– Ты ходил по замку!
– Ну, допустим, – сквозь зубы процедил Таранов. – Я хотел узнать: кто там так весело смеется? И по какому поводу? Мне показалось, что женщина очень хорошенькая.
– Ты по смеху это определил? – тоже разозлилась Елизавета Петровна.
– Да! По смеху!
– Сексуальный маньяк!
– Я ж не мог привезти девочек с собой! Мне даже охрану пришлось завернуть, – пожаловался Таранов. – Меня сопровождали только до ворот замка. Воронов не выносит посторонних на своей территории.
– Здесь и так полно охраны.
– Но это же его люди!
– А ты что, их боишься?
– С чего ты это взяла? – набычился Таранов.
– Ты боишься, – злорадно сказала она. – Но не хочешь, чтобы он об этом знал. Хорошо держишься, Ванечка, только это тебе не поможет.
– В каком смысле?
– Он все равно узнает.
– Слушай, хватит делать намеки! Достала. Если я ночью захотел женщину, то, естественно, пошел ее искать.
– К Бейлис в спальню ты пошел. Дорожка-то проторенная.
– Она не меня туда звала, – сквозь зубы сказал Таранов.
– А с каких пор ты, Ваня, разрешения спрашиваешь? Тем более у Бейлис? А наутро она была мертва.
– Даже если это сделал я: и что?
– Дмитрий не отвяжется, пока не узнает, кто именно ее задушил. Я хорошо его знаю.
– Так пойдем искать эту девку!
– Ну, найдешь ты ее, и что? – спросила Елизавета Петровна.
– Слушай, ты свое дело сделала: задолбала меня вконец. Давай разойдемся по-хорошему, а? Я буду решать свои проблемы, а ты свои. Слава богу, они у нас разные.
– А когда-то мы были друзьями…
– Дружили наши деньги, не мы. Но Лев Абрамович умер. Ты к нему когда-то с одной стороны прилепилась, я с другой. Дуб сгнил и упал, а то, что по бокам стояло, в разные стороны качнулось, как только ветерок подул. Но даже в этом случае играть против меня тебе не резон. Знаешь – молчи. И я молчать буду. Нет ее – и проблем больше нет. Ни у тебя, ни у меня. Нет, чтобы спасибо сказать…
