количество плиток от своей табуретки до дивана и обратно. Итог получился разным.
– Во, блин, дает! – развеселилась Наташка. – До сего времени была твердо убеждена, что все мужики козлы! А раздетый, в смысле без шкуры, козел, да еще приплясывающий, – зрелище вообще отвратное. Бр- р-р… Мама дорогая! У него тапок слетел, пальцы на ноге обнажились – у меня во рту кислый привкус появился. – Наташка указала на стриптизера кивком головы. – Нет, лично мне это зрелище противопоказано. Тебе, Ирка, тоже. Хотя спящие голые мужики в реанимации вызывают чувство сострадания. Все-таки Господь обделил братиков сложением. С другой стороны, против мужского стриптиза не стоит возражать. Конечно, это не очень эстетично, но не одному же сестринскому сословию унижаться. За деньги.
Влад довольно улыбался. Очевидно уровень полученных за вечер оскорблений поднялся до критической отметки, наступил момент пресыщения с несколько неожиданной реакцией – настроение у него заметно улучшилось. А может, он по природе мазохист, только вначале слегка об этом подзабыл. Я еще раз пересчитала плитки пола, убедилась, что количество их разнится с двумя первыми результатами, и спросила, сама не заметив, что обращаюсь к парню на «ты»:
– Людмила тоже познакомилась с тобой в стриптиз-баре?
– Да. Весной. Заявилась с какими-то упакованными чувырлами. Я сразу понял, что она в первый раз в нашем заведении и закомплексована-а-а… Хуже вас. Ее приятельницы реально вовсю изгалялись, деньгами швырялись, а эта даже на сцену старалась не смотреть. Если бы знакомая по работе меня на понт не взяла, слабо, мол, даму завести? Ну я в азарт вошел, решил сбить с нее придурь. От души работал. Такой визг стоял в зале! Но, что называется, облом! Глянула в мою сторону печальным взглядом из позапрошлого века, пошепталась с приятельницами и слиняла… Ну слиняла и слиняла. Ну проспорил… С кем не бывает? Мне-то что? Мало ли на свете «синих чулков»? Меня моя работа не парит. Деньги нормальные, на жизнь хватает. Ни у кого не ворую.
– А как же возрастные ограничения? – поинтересовалась Наташка таким тоном, что я невольно подумала – подруга решила рвануть на подиум. Вечно лезет в голову всякая ерунда. Хорошо хоть, не потребовала разъяснений.
– Надеюсь до пенсии институт закончить. – Влад хохотнул. – Последний год остался. Учебу, кстати, тоже сам оплачиваю. Не то что Нэнси… Между прочим, о том, что Людмила – ее мать, я не сразу узнал. Людмила после того первого раза зачастила в наш бар. Только «на задворках» старалась сидеть, чтобы ее не видно было. Я, когда это обнаружил, в душе посмеялся: надо же, моралистка! А тут такая фишка выпала – из квартиры меня турнули – бывшего мужа хозяйки из зоны лесоповала раньше срока выпустили. За примерное поведение. Ну и пришлось сматываться. Две недели у друзей и приятельниц кантовался. Людмила ко мне сама подошла – до начала выступления. По своим источникам выяснила личную жизнь «бедного студента». Предложила временно пожить у нее на даче. Я и обрадовался: машина есть, до Москвы рукой подать. Правда, там ее мать больная жила, свежим воздухом лечилась, но она из комнаты почти не выходила. Еще у них там стройка шла, но мне это «по барабану». Да я и не рассчитывал надолго задерживаться. Друзья обещали помочь с жильем… Когда о размере оплаты спросил, Людмила аж занервничала: что ты, говорит, какая оплата, живи сколько надо. Ну я это нормально понял. В наше время бесплатный сыр сами знаете где… Вел себя соответственно ее пришибленности. Как с тургеневской девушкой. Цветочки там, разговоры о смысле жизни… В постель не прыгал. Таких, как она, следует убедить, что веришь в их исключительную непорочность. Она к матери сначала три раза в неделю наведывалась, потом совсем переехала. Когда приезжала с ночевкой, я на веранде спал. В голову не приходило, что Людмила и есть строгая мамочка Нэнси. Сама Маринка вообще-то безбашенная, но это к делу не относится.
Деньги за проживание у Людмилы я действительно не платил, но и в долгу не оставался. Со стройкой помогал, с покупкой стройматериалов…
– Забудем о долгах, – торопливо перебила его я. – Как выяснилось, что ты у мамы с дочкой один на двоих?
– На похоронах бабули. Мы с Людмилой из турпоездки прямо на них и угодили. К тому времени Людмила вообще не выходила у меня из головы. Мне никогда не жилось так хорошо. Женился бы, не раздумывая. Она сама не хотела. Боялась разницы в возрасте. – Влад примолк, сосредоточившись на воспоминаниях.
– Фига себе! – вклинилась в паузу Наташка. – Могу себе представить, чьи кости перемывали на поминках!
– Плохо представляешь! – язвительно заметил Влад, в свою очередь переходя на «ты». – Исключительно бабкины кости и перемывали. В хорошем смысле. Все было чинно, благородно! Ч-черт!.. Нэнси по тупости решила, что я случайно прознал про смерть Антонины Генриховны и приехал выразить сочувствие именно ей. О нас с Людмилой она ничего не знала. Людмила тщательно скрывала нашу связь, боялась издевок. А девочка, похоже, не долго думая, решила убить двух зайцев: познакомить меня, так сказать, с матерью и на квартиру к себе определить – денег ей, видишь ли, не хватало. Ну и познакомила… Хорошо, рядом Елизаветы не было!
Людмила ничего не говорила, только головой кивала, пока Нэнси ей про мои успехи в области банковского дела заливала. Охренеть можно! Я тоже молчал. Столбняк напал. Одна Нэнси, забыв про покойную бабулю, соловьем разливалась о том, что мы с ней решили пожениться, поэтому она ставит мать перед фактом: отныне я буду проживать вместе с ними в квартире. Людмила кривовато так улыбнулась и сказала: конечно, мол. Раз такое дело. Ей давно Москва надоела. Она всю жизнь мечтала жить за городом… И все! Представляете? Все!!! Ни одного упрека! Да что там! – Влад пнул босой ногой опять слетевший с нее тапочек, и он, ловко угодив в открытую дверь, с громким шлепком врезался в стену. – Ну не дает возможности все объяснить! На телефонные звонки не отвечает, дверь на даче не открывает… Заявился к ней в магазин, так она залепила, что ничего не хочет слышать. И вообще, ей все равно, она замуж за своего бывшего мужа собирается и просит специалиста по банковскому делу ее не компрометировать… Ч-черт! А теперь вот еще за Маринку волнуется! Можно представить, за кого она меня принимает!
– За жениха своей дочери, – подсказала я, удивляясь тому, что Влад сам не додумался.
– Да на кой хрен ее дочь мне сдалась?! – буквально из глубины души выкрикнул Влад и уставился на нас в ожидания ответа.
– Тупой, что ли? – удивилась Наташка. – А сам не догадываешься, на кой хрен? Для создания семьи, ячейки общества…
Влад захохотал. Я нервно подхихикнула, насмешив этим Наташку. Она пару раз гоготнула, и мы успокоились. В отличие от Влада. Он не просто смеялся. Его прямо-таки трясло и корежило в унисон собственному дикому хохоту с повизгиваниями и похрюкиваниями. При этом Влад был настолько поглощен собственным сольным выступлением, что не обращал внимания на наши переговоры.
– У него истерика! – определила Наташка. – Надо же! Не иначе как спонтанно обрадовался перспективе создания семьи. Дай ему по башке вазочкой. Пусть успокоится. Радоваться надо осознанно.
– Сама дай. Рядом с тобой холодильник. Возьми что-нибудь оттуда и тресни. В вазочке конфеты.
– Самое оно! Подсластишь удар. И потом, ты ближе сидишь…
– А ты опять худеть собиралась. Тебе больше двигаться надо, лишних пару шагов пробежишься… И знаешь, что-то мне подсказывает: после нанесенного ему удара по башке мы с тобой вряд ли сможем увидеть положительный результат.
– Вечно мне выпадает черная работа, – проворчала Наташка, осторожно встала и боком, с опаской, приблизилась к холодильнику. Можно было и не проявлять осторожности. Вынеси мы из кухни агрегат целиком, Влад оставил бы это без внимания. Веселился сам с собой, до упаду.
Наташка выволокла из холодильника полбатона сырокопченой колбасы, соразмерила его с мотающейся головой стриптизера и вернула на место. Потом ее словно осенило. В руках у подруги оказалась бутылка розового шампанского, она капитально ее потрясла и принялась открывать. Я в ужасе зажала уши…
Такой залп вполне можно было принять за террористический акт. Пробка со свистом пролетела мимо меня, врезалась в оконный переплет, срикошетила опять же в мою сторону – я вовремя пригнулась, уронив с полки вазочку с засохшими цветами, и влетела в открытую дверцу холодильника. Там и осталась – Наташка мгновенно лягнула дверцу ногой, она и захлопнулась.
Истерический смех стриптизера был сразу подавлен мощной струей благородного пенистого напитка.
