добровольно не сказала бы. Кроме дочери. Да и той не успела сказать в связи со скоропостижной смертью. И только убийца мог поинтересоваться, где именно запрятаны ценности. Понимаешь, к чему это я…
Наталья напряженно кивнула, лицо у нее почему-то было испуганное. Наверное, не до конца поняла то, что я сказала.
– Между прочим, вчера я особо подчеркивала, что убийца был знаком с тайной Келлеров. Листратов сразу задумался. Не ду… Впрочем, это естественно, что дураку делать в прокуратуре.
– Их везде хватает, – бесцветным голосом прошелестела подруга.
Я незаметно покосилась на нее – не обиделась ли? И продолжила:
– Ну вот, прежде чем искать тайник, необходимо знать, что ценности вообще имеют место быть! А где источник этой информации?
Впрочем, спрашивать это у Наташки не стоило…
– Иностранную ветвь Келлеров я исключаю. Бэтти с ее любовником – тоже. Все они, разумеется, знали о наличии сокровищ, но не знали, где они спрятаны. Делиться тем, что знают, не собирались. Остается…
– Эдик! – с шумом выдохнула Наташка и перекрестилась. – Царствие ему небесное… По дури! Или ради того, чтобы вызвать чувство зависти… И он, покойник, мог поделиться сведениями…
– На! – Я протянула ей пару грецких орешков, с неделю болтавшихся в кармане. – Заряди мозги… А я пойду уговорю Димку прокатиться к Людмиле домой. Ключи от нового замка у нас есть. Даже не вынимала их из сумки. Вот не хотел Листратов принять наш план! Взяли бы убийцу на месте преступления вместе с драгоценностями. С поличным, так сказать. Он, как и Эдик, знает, где они хранятся. Надо его опередить. А то, как стемнеет, заявится, хапнет золото-бриллианты, перепрячет и… сменит фамильный тайник хозяев…
– Я тоже поеду, – засуетилась подруга. – Температуры у меня нет, может, на счастье, от этой поездки появится. В понедельник врача на дом вызову. Оденусь сейчас потеплее, а то окончательно простыну. В вашем русском «джипе», как в кибитке кочевой. Удивляюсь, почему Ленуську не сдувает?
Наташка вихрем носилась по комнате, удивляя даже собаку.
– Ну ты не очень торопись, – притормозила я ее. – Димка еще с часок мне нотации читать будет. Впрочем, это время можно совместить с завтраком… Я тебе позвоню.
Муж спокойно спал, растянувшись по диагонали кровати. Свободные места были заняты кошками. При моем появлении они только лениво приоткрыли и снова зажмурили глазищи. Все правильно: «Свято место пусто не бывает». Эта картина привела к выводу, что в час мы, пожалуй, не уложимся. А будить Димку не хотелось. Выспится как следует и подобреет. На этой правильной мысли я с грохотом уронила на пол жестяную коробку из-под печенья, в которой хранилась всякая лабуда – старые и новые пуговицы, кольца для штор, неиспользованный бисер… Одним словом, гремучая смесь. Зря я надеялась, что там лежат маленькие ножницы. Наверное, они в корзиночке с нитками для вышивания.
Я замерла на месте, наивно полагая, что в результате этой предосторожности Димка не проснется. Но он рывком сел на кровати, пытаясь понять, что случилось. Одеяло слетело, кошки тоже, а я, глядя на полуобнаженного мужа, подумала: «Какое счастье, что он у меня не стриптизер!» – И пожелала ему доброго утра.
– Спасибо, что разбудила.
Мне показалось, Димка сказал это от души. И не ошиблась.
– Такая мура снилась! Представляешь, пришла повестка с вызовом на целину, картошку окучивать. Я думаю, если за получение ее не расписывался, могу считать, что не получал?
– Никто из нас не расписывался. Можешь не ехать.
– А что у нас взорвалось?
– Спи спокойно. Это мое терпение не ко времени лопнуло.
Не обращая внимания на недоуменный взгляд мужа, я, приложив палец к губам, призвала его к тишине и на цыпочках вышла из комнаты, нисколько не сомневаясь, что минут через несколько Димка будет на кухне.
Так оно и вышло. Муж появился с торжественным сообщением, что не будет за меня поднимать разбросанное мною по комнате безобразие. Странно, что на этом его выступление завершилось. Хотя что тут странного – человек торопился в места общего пользования.
На завтрак я сделала любимые Димкой блинчики, чем вызвала прилив безмерной благодарности. Он не стал с утра наставлять меня на путь истинный, ошибочно надеясь, что я уже сама свернула на него с кривой дорожки. Так и не пойму, почему он считает процесс приготовления блинчиков очень трудоемким и каждый раз искренне уговаривает меня не мучиться их приготовлением. А что там такого невыносимого? Раз, два, разболтал миксером и готово. Самый легкий вариант после яичницы. За исключением процесса выпекания… Но мне и в голову не приходит разубеждать мужа в обратном.
Только когда Димка замедлил темп поедания блинчиков, отодвинул от себя сметану и лениво придвинул блюдце с медом, я ошарашила его своей просьбой. Он еще не успел подавиться откусанным блином, как в двери нарисовалась Наташка с вопросом: «Ну скоро вы там?!» – и уверенно прошла на кухню.
Первый раз за все время я подумала, что зря наши с Наташкой квартирные двери запираются только на ночь… Ведь можно считать, что мирный этап подготовки Димки закончен, а к военному – я еще не была готова.
– Блинчики вредны для желудка, – заявила подруга, хватая с тарелки румяный кружочек и шлепая на него сметану. Жертвуя собой, решила доказать на практике свое высказывание. Одного блина для этого явно было маловато. Поэтому Наташка, пододвинув табуретку к столу, уверенно принялась уничтожать вредный продукт.
Димке сразу похужело. Только, боюсь, не от блинчиков. И он начал массированное наступление «на остатки нашего разума». Я так поняла – одного на двоих. И не стала вмешиваться. Общение с двумя сковородками больше радовало.
Приняв облик самой умной, но самой нелюбимой учительницы в школе, Наташка пыталась донести до Дмитрия Николаевича те рациональные мысли, которые я сама излагала ей с раннего утра. Получалось довольно толково, но Димке мешал образ нелюбимой учительницы. Сломил сопротивление мужа только один довод: глотая слезы, Наташка заявила, что никогда не бросала меня в страшные моменты моей с ним жизни. А вот теперь поняла, что ей самой помогать некому. Подругу детства готовится обворовать какой-то подонок, уже полстраны угробил и руки от радости потирает, а некоторые сидят и ищут любые отговорки, лишь бы только не утереть подонку нос. Родная жена в первый раз честно рассказала некоторым о своем намерении, а они, некоторые, вместо того чтобы оправдать ее доверие…
Этого оказалось достаточно. Димка вскочил, табуретка с грохотом – тоже. С опозданием в секунду я пролила блинное тесто мимо сковороды на пол: половник дрогнул вместе с рукой. Недоумевающая от неожиданно переполнившегося рога изобилия Плюшка мигом сорвалась с места и понеслась разбрызгивать несостоявшиеся блинчики куда попало.
В первую очередь попало на других кошариков. Могу сказать только одно – самой меньшей неприятностью во всей этой истории была дымовая завеса от сгоревшего у меня на второй сковородке блина…
– Вот, Дима, надо было сразу, по-хорошему, протягивать руки помощи, – сетовала Наташка, старательно вытирая со стен капли теста. – Видишь, что получилось? И кто теперь может мне возразить, что блинчики есть вредно?
Перед отъездом мне удалось связаться с Маринкой и выяснить у нее тот самый последний вопрос, который меня так интересовал. Она даже развеселилась, когда я заявила, что по этому же поводу к ней за последнее время обращались два человека, один из которых – отец. Определенно, девушка стала верить в мое ясновидение.
– Бабуля сказала, что никакого секрета нет. Деньгами нам дубовый Дашек помогает, – пояснила Маринка. – А кто это или что это, не знаю. Лично я уверена, что она так шутила, имея в виду какую-нибудь нечистую силу. Как кикимора болотная или леший. Именно это я уже говорю третьему человеку. Только все просили больше ни с кем не делиться, а вы не просите.
– А мне это и не надо, – ответила я, недовольная тем, что вовремя не обратила внимание на ключевое
