Стекла были замороженными и сияли на солнце ледяными цветами.
Яна любила такое одиночество в классе. Директор куда-то вышла. Преподаватели опаздывали из-за пробок на дорогах.
Яна постучала пальцами по столу, будто сыграла гамму соль минор. Потом открыла ноутбук, создала новый файл и задумалась. Ей нужно было нести сегодня первую главу романа для газеты и показывать, что она умеет писать. Умеет ли? Сможет ли осилить по главе в неделю?
Рядом заскрипел стул, и подсел Дима.
Янка покраснела и уткнулась в монитор.
— Чай горячий? — спросил вдруг Дима своим низким ломающимся голосом и, не дожидаясь ответа, взял чайник, чтобы налить себе в кружку кипятка. — Занятий, я так понимаю, сегодня не будет?
Он пристально посмотрел на Янку. Она пожала плечами.
— Ты можешь повторить свое «привет», — улыбнулся он.
Лучше бы он не улыбался такой невероятно обольстительной улыбкой. Яна закрыла свои пылающие щеки распущенными локонами и кружкой с чаем.
— По-моему, ты еще не кинула в воду пакетик, — снова улыбнулся Дима и протянул ей коробочку.
Яна поперхнулась кипятком и взяла чайный пакетик у него из рук.
— Так ты здесь уже давно? — спросил снова он после минуты молчания.
— Да, — ответила Яна и, подумав, что это невежливо, добавила: — Мне очень нравится здесь. Правда, задают много. Плюс к обычной программе — еще и погружение в литературу, несколько спецкурсов на выбор по журналистике и драматургии, по зарубежной литературе, по средневековой литературе… и по многим другим литературам. Я так объясняю… потому что ты… редко тут появляешься.
Дима кивнул, снял с шеи наушники, выключил маленький черный плеер и положил его в «шмотник» с изображением знакомого лица. Яна долго не могла понять, кого же ей напоминает эта фотография. Длинные светлые волосы, с прищуром глаза. Так ведь… самого Диму и напоминает!
Она с ужасом посмотрела на него.
— Это ты? — откашлявшись, осмелела и спросила она наконец.
— Где? — удивился Дима.
— На сумке твоей! — Яна приподняла брови и показала пальцем на фотографию.
И тут Дима засмеялся. Он посмотрел на Яну, затем на «шмотник» и, все еще смеясь, ушел в туалет. Он включил воду и стал мыть и греть руки под горячей водой.
Когда он вышел, Яна снова смотрела в ноутбук и чуть не плакала.
— Ты не знаешь Курта? — Дима плюхнулся обратно на стул.
Яна покачала головой.
— А ты знаешь Глиэра? — спросила она злобно в ответ.
— Нет, — весело ответил он. — Но не знать Курта… Это…
Дима развел руками.
— Все знают Курта!
Яне хотелось вскочить на ноги и крикнуть ему, что это не грех — не знать, кто такой Курт, и почему он так похож на Диму. Что у людей бывают разные сферы общения и разные жизни. И что все люди непохожи, все думают по-разному, и, если кто-то чего-то не знает или не понимает, не признает — это не ущербность, это просто…
В кабинет ввалился Руслан. Он бросил свою сумку около стола, поздоровался за руку с Димой, подошел к Янке и потрепал ее по плечу.
— Ты чего такая расстроенная сегодня? — усмехнулся он. — Жалеешь, что уроки отменили? А я рассказ новый написал, тебе прочитать?
— Какие же вы дураки! — воскликнула Яна, схватила ноутбук и быстро пошла в другой класс.
Она слышала сзади, как Дима спросил Руслана.
— Ты-то хоть знаешь, что такое «Нирвана»?
— Старье, но прикольное, — ответил Руслан. — У меня все их песни где-то залиты.
— О, чувак, хоть ты здесь адекватный!
«Да пошли вы оба», — повторила Яна и села в одиночестве за парту. Она положила голову на руки и лежала так, закрывшись ото всего мира. Когда сердце перестало так сильно биться, она поняла, что осталась совсем одна. Мальчишки, очевидно, ушли на улицу курить.
Тогда она вытащила ноты из бежевой сумки и подошла к фортепиано, которое подарила их классу какая-то известная фирма. Может быть, фирма того же известного мужа Любови Дмитриевны из музыкальной школы.
Яна открыла крышку и провела рукой по клавишам.
Еще вчера она хотела бросить музыкальную школу и заниматься только литературой. Но теперь она почувствовала теплую руку Нины Николаевны на спине, наклонилась к клавишам и заиграла.
Она не понимала, отчего ей так больно. И казалось, что каждая клавиша, к которой она прикасается, чувствует эту боль и облегчает ее. И еще она поняла, насколько грустную и трагическую мелодию выбрала для нее Нина Николаевна. Она перелистнула страницу, не обрывая партии, и вдруг увидела в отражении на фортепиано фигуру в дверном проеме.
Яна резко оборвалась и посмотрела назад.
Там стояли Руслан и Дима. Они прислонились по разные стороны двери, и оба смотрели на нее.
Руслан заговорил первым, пока Яна собирала ноты обратно в сумку.
— А ты не говорила, что так хорошо играешь.
— А ты думал, что я плохо играю? — Получилось резковато, но Яна все никак не могла справиться с бурлившими внутри нее эмоциями, хотя во время игры немного и успокоилась.
— Ты просто никогда не говоришь о своих уроках, вот я и подумал… Мы услышали с улицы, как ты играешь, и поспорили, что это играешь именно ты, а не магнитофон. — Руслан сел рядом с ней на парту и положил ноги на соседний стол.
— Здесь Ира сидит, — сказала Яна.
— Вот именно, — хихикнул Дима и подошел к полкам с музыкальными дисками. — Вы только Мендельсона тут слушаете? Бах, Чайковский… Жуть.
— Только вот их, в отличие от твоего Курта, все знают, — огрызнулась Яна. Это были диски ее мамы, которая подарила их классу еще три месяца назад.
Руслан посмотрел на нее, потом на Диму.
— Ребят, вы чего? Давайте жить дружно! Давайте я вам свой рассказ все-таки прочитаю? Вот начало: «Летят испуганные птицы по горящему небу, и опаленные перья их…»
Яна махнула рукой. Она хотела, чтобы ее оставили в покое. Ей нужно было еще напечатать три страницы хорошего текста. А вечером снова учить этюд и несколько стихотворений к экзамену. И опять она ляжет за полночь и завтра точно на учебу не проснется. Придется звонить бабушке и просить ее выписать ей справку на всю неделю. Зато за неделю она в тишине выучит все стихи к школе и всю музыкальную программу к академическому экзамену.
Дима в это время поставил в музыкальный центр один диск. И заиграла очень грустная мелодия. Янка помнила ее еще со странной детской сказки про Пико — Хрустальное Горлышко. В конце, когда он говорил заповеди про скрижаль, играла эта мелодия.
— И кто это? — спросил Дима, не поворачиваясь к Янке, но она знала, что этот вопрос адресован именно ей.
— Бах, Ария из сюиты номер три.
— Ок… — пробормотал Дима и переключил на следующий трек. — А это?
Послушав несколько секунд, Яна улыбнулась и ответила:
— А это Моцарт, пьеса для фортепиано.
— Ага… — Дима снова переключил композицию. Руслан удивленно смотрел на Яну.
— Шуман из «Детских сцен». Дебюсси, «Танец снежинок». Равель, «Болеро».
Дима глубоко вздохнул и развел руками.
— Ну что ж, мои соболезнования.
