шли, прикрываясь от ветра, которого здесь, на холме, было больше, чем на остановке, вдоль длинного серого забора. Здесь строился новый многоэтажный дом. Затем дорога вела мимо частных домов и коттеджей. Яна держалась за Димину руку и почему-то очень боялась ее отпустить. Казалось, что это волшебство может растаять, а Дима — испариться в морозном воздухе.
Дом стоял посреди участка, окруженный невысоким забором. Это был большой деревянный дом, который когда-то поделили между тремя семьями.
Дима постучался, а потом толкнул дверь вовнутрь.
— У тебя кто сейчас дома? — осторожно спросила Яна.
— Сестра с мамой, наверное.
Дима казался совершенно спокойным. Он посадил Яну на табурет в тесном коридоре, присел рядом и начал помогать ей снимать зимние сапоги. Потом провел ее за руку в свою комнату.
— Дима, это ты? — послышался женский голос из соседней комнаты. Там что-то громко говорил диктор новостей. Янка с ужасом узнала бабушкин голос и поспешила пробежать в Димкину комнату побыстрее.
— Да, баб! Мы с Яной посидим у меня, а потом я ее провожу до остановки!
Через секунду в комнате появилась чья-то голова с длинными волосами, уже знакомыми Янке.
— Привет, я Маша, сестра! — Девушка помахала Янке рукой и, хитро улыбнувшись, закрыла дверь.
Дима прошел к письменному столу и сел на него. Яна присела на диван.
— Вот здесь я и живу.
Яна оглянулась и поджала под себя ноги. Все стены были завешаны плакатами. На левой стене Яна узнала Мэрилина Мэнсона, которого в школе, наверное, уже никто не слушал. На правой — русские панк— и рок-звезды, их Яна тоже не сильно различала друг от друга. Одинаково глупые лица. На полке около кровати стоял музыкальный центр и валялось очень много дисков. Почти все — с черными обложками.
— Ты тоже почти всегда в черном ходишь, — улыбнулась Яна и посмотрела на Диму. Почему-то у нее дрожал голос. Она снова уткнулась в диски. Прочитала названия: «Гражданская оборона», «Черный Лукич», «Дорз», «Элизиум».
Дима пожал плечами и взял гитару.
— Слушай, я тебе написал песню. Ты будешь слушать? — Он внимательно посмотрел на нее. — Только я стесняюсь…
— Давай! — Яна заметила единственный женский плакат, висящий над зеркалом.
— Дима, — перебила она его, — можно вопрос? А это кто?
— Мадонна, ты и ее не знаешь?
Яна нахмурилась.
— Ты часто будешь этот вопрос задавать? Мадонну любят панки?
— Да не…
— Да, представляю, ты встаешь каждое утро, подходишь к зеркалу: ах, какой я красивый, ах, какой замечательный. И любимое лицо видишь над собой!
— Ты это к чему сказала? — Дима хмыкнул и провел пальцами по струнам. По звучанию это был ля минор. — Ты же не знаешь, кто такая Мадонна.
— У тебя гитара расстроенная, — не выдержала Яна. Дима приподнял брови и протянул ей гитару.
— На, настрой. У меня слух плохой.
— А я настраивать гитары не умею. Я вообще никогда их в руках не держала.
— Это легко, — Дима подошел к ней и сел рядом. Положил ей на колени гитару и поднял руки на струны. Он прижал ее пальцы к каким-то двум струнам и поцеловал в шею. — Вот здесь должна быть октава…
Янка закрыла глаза, дернула две струны и в ужасе открыла глаза. От фальши у нее совсем пропало романтическое настроение.
— Нет, давай настроим нормально, это убийственно для моего слуха.
Она быстро подкрутила колки и удовлетворенно провела рукой по струнам. Дима же откинулся на стену и гладил ей спину. Яна снова расслабилась, но тут раздался звонок телефона.
Дима подскочил, вытащил сотовый из кармана джинсов и ответил.
— Да? — спросил он в трубку. И Янка отчетливо услышала девичий голос. Дима посмотрел на Яну и отошел с трубкой к окну. — Прости! — сказал он Яне.
А Яна тяжело вздохнула и снова взглянула на Мадонну, а потом на Диму.
— Нет, я сегодня не смогу прийти… Ну, что ж теперь, давай завтра?
Яна взяла в руки сумку и почувствовала странную злость. Почему-то Яну начали раздражать девушки, звонящие Диме. Да и вообще все девушки. Независимо от того, были ли они знакомы с Димой или нет. Из его прошлой школы. Даже из их нынешней параллели, с которыми Дима курил на улице. Все они, толстые, худые, с кривыми зубами, — все они, казалось ей, смотрели на него и хотели с ним встречаться. Даже Мадонна. Яна совсем не похожа на Мадонну. И значит, у Димы другие идеалы красоты. Бабушка говорит, что есть два признака того, что девочка влюбилась по уши и с первого взгляда: трястись при каждой встрече с ним и ненавидеть всех своих подруг. Всех, кроме Катьки. Потому что ей нравится Руслан.
Дима перестал говорить и обернулся к Янке.
Он хотел снова сесть рядом, но Яна протянула ему гитару и отошла в сторону к компьютерному столу.
— Что с тобой? — спросил Дима.
— Ты обещал мне сыграть новую песню, — с трудом произнесла Яна. Она не понимала, почему ей хочется заплакать. — Давай, Черный музыкант, не стесняйся.
— «Я сочинил тебе уже столько песен… Я хотел тебя удивить… И не важно, когда мы будем вместе…»
Дима пел хриплым низким голосом, а Янка любовалась его губами и думала, что она превращается в жалкое существо. Она узнала этот голос. Это была Ира. Разве Дима продолжает общаться с ней? Яна знала, что девушки любят превращаться в жертву. Бабушка говорит, что именно женщины начинают истерить по пустякам. Так было почти во всех семьях, которые она знала. Стоит только найти повод. Только в Янкиной семье все были настолько уставшими по вечерам, что договорились срываться вне дома, а не внутри.
Яна слушала Димин голос. Он закрыл глаза и пел очень нежно. А Яна оглядывалась вокруг. В доме было очень тепло. Намного теплее, чем в их квартире в панельном доме. Она с некоторых пор сравнивала все дома по тому, где было теплее зимой. Еще ей нравилось, что Димина мама и сестра сидят в соседней комнате и не заходят каждую минуту, чтобы проверить, чем дети занимаются. А его бабушке, скорее всего, объяснили, что она не просто кто-то там. И совсем не то ужасное слово.
Яна поняла, что ей все больше и больше нравится этот старый дом, который когда-то строили не то пленные японцы, не то поляки.
Она закрыла глаза и села на стол.
Дима закончил петь.
— Ну как тебе? — спросил он.
Яна смотрела на него, а из головы никак не выходила Ирка.
— Ты очень хорошо поешь, только фальшивишь иногда, — засмеялась она, а Дима подлетел к ней, прижался к ее телу, обнял за талию и начал целовать шею. Яна зарылась руками в его волосы и поцеловала в висок.
— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал Дима и посмотрел на нее какими-то безумными глазами. — И сводишь меня с ума с первого дня, как я тебя увидел.
Яна провела рукой по его рубашке, по груди, а потом по животу. Она посмотрела на часы.
— Черт! — воскликнула Яна. — Я домой опаздываю!
Она вырвалась из Диминых рук и быстро побежала к выходу. На кухне столкнулась с Машей, которая распахнула глаза так, будто в чем-то ее заподозрила. Маша с вопросительной улыбкой посмотрела на брата, который выскочил следом.
Дима помог Янке надеть дубленку.
