— Ты на часы смотрела? — сказал наконец отец.
— Она близко живет, а до остановки уж я сама доберусь, а там ее отец меня встретит. В общем, как всегда.
Янка постаралась сделать лицо попроще.
— Лучше пусть она к нам приезжает, — вдруг сказала мама и встала из-за стола. Она всегда очень элегантно двигалась и была похожа на большую гибкую кошку. — Нам нужно к бабушке уехать на ночь, и мы как раз говорили о том, что делать с тобой. От бабушки слишком далеко ехать в школу.
Яна быстро закивала головой и побежала в комнату обратно.
— Дим, приезжай через два часа, — прошептала она в трубку. — Я тебе в окне просигналю, что мама с папой ушли.
— Скоро буду.
Всю ночь Янке снились кошмары и сны с таким бешеным ритмом, что она не успела за ночь отдохнуть, а утром нужно было вставать. Накануне Янка сходила с классом на фестиваль «Алексей Баталов и русская литературная классика» на фильм «Три толстяка». Вечером перед сном Димка включил телевизор и зачем-то смотрел новости. Мелочи жизни. Да еще и эта история с мертвой старушкой в окне.
Янке приснилось, что ей уже семнадцать лет, она почему-то высокая стройная брюнетка с короткой стрижкой, учится в университете Иллинойса. И прямо напротив ее университетского общежития стоит Белый дом президента США. И говорят им, студентам филологического факультета, что президент объявил конкурс: кто найдет в других языках самое длинное по написанию слово «солнце», тому дадут приз — одну тысячу долларов. Яна во сне подумала — явно какая-то ерунда. И не стала участвовать. А потом смотрит, бегут девчонки американские с бумажками в кассу и деньги получают. И ей стало так обидно! Написала Яна «солнце» по-алтайски (так ей во сне показалось), подумала, все равно никто не поймет и проверять не будет, и подписала еще несколько слогов. И отдала в кассу. А ей кассирша говорит: денег дать не могу, так как президент должен лично на вашей бумажке со словом свою печать поставить. И Янка побежала в Белый дом. Нырнув в толпу журналистов, увидела президента и протянула ему бумажку. Он так мило на нее посмотрел и говорит, что-то вы, девушка, припозднились, я уже печать свою в кабинете оставил и очень спешу. Но раз вы такая красивая, я попрошу моего сына вынести вам ее. И выходит его сын. И сразу прям Яна в него влюбилась, а он в нее (во сне это сразу было понятно!), и они вместе пошли с ним к кассе, а потом куда-то гулять. Сына звали то ли Боб, то ли Мэйсон.
Вечером приходят к нему домой (пока отца нет), только хотели поговорить наедине, и тут заходит девушка. То ли кузина, то ли сводная сестра этого парня. Начинает его к Янке ревновать. Они с ней ссорятся и уезжают подальше, в самый высокий в Америке небоскреб, где сидят секретные люди с документами. По лестнице они ушли на самый верх, а сын президента Янке рассказал о том, что сестра его Дженни (кузина сводная) питает к нему отнюдь не сестринские чувства.
Они проходят по тайному лазу на чердак, только-только собираются поцеловаться… и снова заходит Дженни. А сын президента куда-то вышел по президентским делам. И пока Яна с кузиной друг на друга кричали, Дженни села на подоконник и отвернулась к стонущим в пробках машинам, где-то там, далеко внизу. В платьице светлом, с кудряшками… И тут Яна сделала то, что в фильме военные делают с куклой наследника Толстяков. Кидают ее вниз. Яна тоже подошла к Дженни — и выкинула за ноги за окно!
Входит сын президента. Спрашивает, что за шум, а Янка начинает на него кричать, что, мол, куда это он пропал? А он ей: «Ты, наверное, приезжая?!» А она ему: я не приезжая, а самая настоящая иллинойская девушка. Во сне Яна так расстроилась, что спустилась пешком с небоскреба на улицу и побежала к своей машине. Во сне это оказался «уазик» «Simbir». Приблизилась к машине, а сын президента Боб-Мэйсон мчится за ней, что-то говорит в оправдание, а глаза злые-злые, какие иногда бывают у Димы. И тут Яна увидела на лобовом стекле машины записку. Мол, я не умерла, буду мстить страшно и долго, и все равно сын президента будет моим…
Тут Яна проснулась.
Димка тряс ее за плечо. Янка смотрела на него так, будто вместо Димы рядом сидел Орландо Блум в образе
— Вовремя я тебя из Матрицы вытащил?
— Уф… — выдохнула Яна и легла на спину. Пора было просыпаться. — У меня мозг даже во сне работает.
Димка лежал на диване, едва прикрытый теплым одеялом. Лучи солнца из единственного в комнате окна причудливо падали сквозь рисунки изморози на окне и ложились ему на живот. Узкая грудь поднималась и опускалась. А родинка на плече по форме напоминала крохотный листок дерева.
А Яна лежала рядом, боясь прикоснуться к нему.
— Давай не пойдем в школу… — Дима лениво потянулся. Янка проследила за его взглядом, но так и не поняла, на какую именно фотографию на стене он смотрит.
Она не понимала своих чувств. Пока она лежала здесь, не в силах оторваться взглядом от любимого человека, ей хотелось убежать в школу и с чувством наслаждения понять, что мозги еще в состоянии что- нибудь соображать. Но над книгами в школьной библиотеке она только и думала, что об этой родинке на плече, и, закрывая глаза, хотела залезть под одеяло с головой и положить голову Диме на плечо.
— Это первая наша ночь вместе, — прошептала Яна, а Дима фыркнул.
— Это не считается, ничего же не было. Я не хотел тебя заражать этой гадостью. Чувствуешь, как у меня горло горит? Болеть гриппом отвратительно.
— Как я могу чувствовать, что у тебя что-то болит?
— Я просто стараюсь на тебя не дышать.
Яна потеребила пряди его волос. Димка взглянул на нее слипшимися глазами, и Янка подумала, что это самые чудесные слипшиеся глаза в мире.
— Не бойся, я не заболею, я на удивление здоровая. А это что у тебя?
Димка повернулся, и Яна случайно увидела на его теле синяк. Дима дернулся и отвернулся к стене.
Янка присела, укуталась в одеяло, так как дома утром было прохладно.
— Не хочешь рассказывать?
— Не хочу.
Яна почувствовала, как между ними встает та же самая стена, какая была в первый день знакомства. Молчание длилось несколько минут. Дима неровно дышал и смотрел в стену, а Янка — в замерзшее окно и быстро моргала. Она поняла, что плачет, только когда ледяные цветы на стеклах запрыгали как лягушки.
— Ну… я шел мимо старой школы… опаздывал к нам, и мне было наплевать, выгонят меня с урока или нет. Мне даже было наплевать, какую оценку я получу на творчестве, я писать не умею, не то что ты… и… один чувак попросил у меня сигарету. Я сказал, что у меня только одна. И тогда Макс, ну, так зовут того чувака, сказал, что найдет меня, выследит мою мать, что я ему теперь денег должен. Я сказал, что я ему ничего не должен, что он ничего не сделает, а он требовал сигарету, я снова сказал, что у меня одна…
Яна даже забыла, что только что плакала.
— Ты это хотела услышать?
— Я… я…
— Ну, он меня вчера вечером на остановке встретил. Я-то один, а их трое. Я сбежал в конце концов. И к тебе приехал. У нас райончик тот еще.
Прозвонил будильник.
— Может, не пойдем никуда? Фильмы посмотрим, кофе попьем… — Димка боялся смотреть Янке в глаза.
— Нам все равно нужно уходить, вдруг родители вернутся до работы? Им-то не объяснишь ничего. Ты выспался?
— Абсолютно. Тебе кто-то звонит. Ответь!
Яна подняла из-под кровати сотовый.
— Да, Катя? — Яна встала голыми ногами на ледяной пол, поежилась и пошла с телефоном в ванную комнату, чтобы почистить зубы. — Чего хотела?
