— Энджи?
— Хелло… — сказала она, — Если я вам мешаю, то могу уйти.
— Нет, останьтесь. Но признайтесь, что у меня были причины удивиться. Не хотите ли чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Не истолковывайте дурно мой визит к вам, в этом нет ничего двусмысленного, — сказала она, отбросив со лба платиновую прядку. — Я сегодня пропустила вечер с друзьями только потому, что слишком хорошо их знаю, они рассказывают друг другу разные истории. Как малые дети!.. Они только в бизнесе ведут себя как взрослые. И тогда я пришла сюда в поисках компании. У меня бывают приступы одиночества, а вы — новый человек в этом обществе, это меня привлекает.
Я сел на край кровати, которая вдруг показалась мне каретой. Хорошо бы мне удалось не превратить ее в тыкву!
— Вы могли бы с нами поужинать. Ваши друзья такие симпатичные люди.
— Чтобы выслушивать одни и те же фразы, произносимые одними и теми же людьми?
— Я попытался бы вас развлечь…
— Речь идет не о том, чтобы меня развлечь, а о том, чтобы не походить на этих развратников, которые ищут приключений…
— Они не все развратники. Вы слишком строги к ним.
— Это я нарочно, — сказала она — Я несправедлива и жестока, но в этом моя единственная защита. Я верю только животным. Вот они — искренни.
Я извлек из мини-бара бутылку минеральной воды, налил два стакана, протянул один ей. Она взяла его с акцентированной благодарностью.
— Ваше имя — Эрик, не так ли?
— Да.
— Скажите мне честно, Рой и Кэти говорили вам обо мне?
— Да, они вас ждали, надеялись, что вы все-таки приедете.
— А рассказывали ли они про мою жизнь?
— Так, светская болтовня, ничего конкретного. Я знаю, что вы — известная деловая женщина, возглавляете компанию… Вот и все, этого вполне достаточно.
Она пристально смотрела на меня.
— У меня были некоторые проблемы. Эрик, я не люблю ложь, я просто не переношу ее.
— Почему вы говорите так агрессивно? Почему настаиваете?
— Я нахожусь в отчаянном положении. Извините, я знаю, что у меня множество недостатков. Но эти дикие наклонности помогают мне постоять за себя.
Надо было научиться переносить, терпеть эти внезапные изменения настроения, привыкнуть к этому контрастному душу, а главное, не стесняться ставить ее на место.
— Мне нравится ваш акцент, — продолжила она — Наверное, ваша мать была англичанкой…
— Моя мать? Нет.
Я еще не успел рассмотреть возможность иметь мать-англичанку. Это было бы шикарно. Но и проверить это было бы намного проще, чем прошлое родившей меня немки.
— Во всяком случае, у вас не французский акцент!
— Возможно, вам редко приходилось слушать моих соотечественников. Я должен иметь легкий акцент.
Я предпочел казаться скромным. Но сколько же мне усилий пришлось приложить, чтобы избавиться от этого акцента! Я смыл его своим потом.
Мы замолчали, атмосфера стала напряженной. Зачем она сюда пришла? Найти друга, развлечение, составить себе компанию?
— А не прогуляться ли нам, Энджи? Ночь так прекрасна.
— Хорошая мысль, — сказала она покладисто.
Чтобы не разбудить других гостей и не привлечь внимание соседей, мы на цыпочках вышли в коридор. Пройдя через внутренний дворик и обогнув бассейн, мы вышли на опушку перед теннисными кортами. Вдали чернел лес, луна освещала нас серебряными лучами. Энджи остановилась, подняла вверх лицо и закрыла глаза.
— Луна наполняет меня тревогой, — сказала она — С самого детства. Посмотрите, если бы я была статуей на кладбище, я бы вам понравилась?
— Вы слишком мрачны, Энджи. Откройте глаза и пойдем прогуляемся.
— Нет. Я должна высказать мысли, которые меня путают.
Она была высокой, стройной, ее профиль четко вырисовывался на черном бархате неба. Ее нездоровое заигрывание с луной смущало меня. Я взял ее за плечи.
— Посмотрите на меня!
Она открыла глаза.
— Эрик, вы тоже белый…
— Для того чтобы доказать, что мы живы-здоровы, я вас сейчас поцелую. Обещаю, что вам больше не будет казаться, что вы гуляете среди могил. Согласны ли вы на поцелуй?
Она слегка пожала плечами и стала неподвижно ждать. Я прижал ее к себе и поцеловал. Ее полуоткрытые губы были безразличны, но потом она внезапно с неожиданной яростью оттолкнула меня.
— Вы не имеете права пользоваться моей слабостью.
Пользоваться? Это слово прозвучало как пощечина.
— Вы жестоки, я хотел лишь утешить вас.
— Какого черта? — воскликнула она, — Я не хочу, чтобы меня утешали!
— Почувствовал вашу грусть и возжелал вас.
— Вы не имеете права желать меня. Ни желать утешить меня. Ни предполагать, что я грустна. Я ничего не желаю!
— Вы пришли в мою комнату, чтобы поговорить со мной. Мы гуляем, я поддался порыву.
— Я ненавижу этот ваш порыв.
— Возможно, на других вы производите впечатление вашими перепадами настроения и вашими капризами. А мне на это наплевать. Вы всего лишь избалованный ребенок, я вас больше никогда не увижу. Тем лучше!
Я оставил ее под насмешливой луной, вернулся в свою комнату разделся и лег в постель. Я был унижен, эта девка играла со мной. Устраивала ли она такой цирк с Роем?
Ночь выдалась тяжелой. Я зажег лампу на ночном столике, встал и, блуждая среди этого шикарного убранства, вспомнил о своей квартирке на улице Акаций, куда мне вскоре предстояло вернуться.
Дядя Жан сдавал мне ее по такой же высокой цене, как и любому клиенту, присланному агентством. Я существовал на площади в пятьдесят квадратных метров, окно моей комнаты выходило в темный двор. «Не жалуйся, зато у тебя нет шума», — повторял дядя. В тот вечер, когда я решился на эту отчаянную вылазку в США, мне захотелось все продать. Я спустился в подвал, два моих запыленных чемодана вызвали у меня отвращение. Перспектива этого путешествия заставляла меня ненавидеть эти дешевые украшения. Мне хотелось выбросить мои вещи, вообще все. Когда я все-таки лег, меня долго изводил единственный на весь квартал комар. Стремясь его прихлопнуть, я сильно ударил себе по щеке, но промазал. Этот садист продолжал летать надо мной и умудрился даже укусить меня в нос. Не стоило поддаваться той грустной реальности, которая ждала меня по возвращении.
Сегодня вечером я был в Калифорнии и хотел там остаться. Борьба предстояла нелегкая. Это было все равно что пожелать искупаться в бассейне, где на вас уже точат зубы пираньи…
7
Я продолжал бороться со временем, я чувствовал на себе груз бесцельно проведенных дней. Я
