— Нет! Сейчас я сделал то, что нужно было сделать намного раньше, — позаботился о нашей с тобой безопасности. Теперь, думаю, тебе ничто не угрожает, — ответил Сергей. — Но все равно сегодня мы расстанемся. Каждый пойдет своим путем. На прощание — еще одна просьба: достань мне машину.
— Нет ничего проще. Но к чему такая спешка? Я никуда не тороплюсь и могу побыть с тобой еще, — ответил Орловски.
— Зато я тороплюсь, Конрад! А ты все, что мог, для меня уже сделал. И даже больше.
— Ну что ж, насильно мил не будешь, — недовольно буркнул детектив, и они вновь вышли из злосчастного номера.
На этот раз обошлось без эксцессов. Но из осторожности гостиницу все же покидали через черный ход.
Конрад поймал такси, и вскоре они подъезжали к магазину подержанных машин, с его хозяином детектив был хорошо знаком.
Через некоторое время партнеры сидели пусть и не в новом, но все же вполне добротном автомобиле.
— Хоть на вид и неказист, но служить будет верно. Да и документы, что немаловажно, в порядке, — радовался покупке Конрад. — Ну, и куда же теперь?
— Я в Эльфин, ну, а ты — в аэропорт, — тоном, не допускающим возражений ответил Сергей. — Полетишь в Ломандию, подальше от всяких демонов и связанных с ними опасностей.
— Снова ты все за всех решаешь, — констатировал Орловски.
— Такова судьба, кому что дано: кто-то должен принимать решения, а кто-то им подчиняться. Сегодня решаю я, а завтра, возможно, будешь ты, — философски заметил Краевский.
— А как же ты собираешься добираться в Эльфин? Ты ведь не знаешь дороги.
— Не беспокойся. Часть твоей памяти и знаний передались моей сущности. Я не только знаю дорогу, но и научился многому другому, например, водить машину, — ответил Сергей. — Так что теперь повезу я.
Он сел за руль и уверенно, как будто всю жизнь этим занимался, повел автомобиль ближайшей дорогой в аэропорт.
Остановившись у самого здания аэровокзала, посмотрел в глаза насупившегося детектива. Тот угрюмо молчал.
Чтобы прочесть мысли друга, ни к чему было зондировать мозг. Все и так предельно ясно. То же чувствовал он сам. Но, решительно отбросив сомнения, сказал:
— Конрад, пришло время расстаться. Помнишь уговор? Я его выполнил. Скажу тебе больше: уходя, ты уносишь частицу моей души, так же, как и я — твоей. И поверь еще раз — они обязательно найдут друг друга в бескрайнем пространстве. Дай бог, чтобы мы только остались живы. Не поминай злым словом демона Сергея и поцелуй от его имени Карину. Будь счастлив, напарник! И не забудь захватить кейс, он тебе очень пригодится!
Демон на прощанье крепко обнял детектива и, отворив дверцу, слегка подтолкнул к выходу.
'Вот и перевернута еще одна страница моей жизни, при том, далеко не самая худшая, — думал он. — Сколько их еще осталось? Кто знает, кто знает… Но Конрада Орловски я не забуду! Неужели мой друг был мнимым? Не хочется в это верить'.
Захлопнув дверцу, Краевский увидел лежащие на заднем сиденьи пачки банкнот, пистолет и уже совсем засохший, помятый букетик синих полевых цветов. Уходя, Конрад оставил их на счастье другу.
— Все-таки он славный малый, — вздохнул Сергей, выводя машину на автостраду, ведущую в Эльфин.
Вначале нужно было проехать по набережной Внешнего кольца Океанополиса, одной из красивейших автострад прибрежной части страны.
Особенно хорош был участок, прилегающий непосредственно к океану. Здесь дорога вилась, словно гигантская змея, опоясывая сушу, круто вознесшуюся над великой водной гладью. Сюда, к ее подножию, из неимоверной дали, как бы пытаясь догнать друг друга, стремились вечные скиталицы волны. Правда, иногда, во время полного штиля, они исчезали, растворяясь в огромных массах воды. Но вскоре, как по волшебству, рождались вновь. Временами волны становились огромными и напоминали разъяренных диких зверей, с отчаянием безысходности бросавшихся на стены каменной тюрьмы, разбивая о нее свою плоть, разбрызгивая капли соленой крови на многие сотни метров вокруг.
Холодными осенними днями пар, поднимающийся над водой, превращался в туман, сплошной пеленой окутывавший прибрежную полосу. Дорога же для этой магически порожденной фаты оставалась недоступной. Резкие порывы ветра и возвышенное положение не давали туману завладеть автострадой. Тогда у водителей невольно создавалось впечатление, что они мчат по чудесному пути, сотворенному богами среди облаков. Недовольный рокот океана, слышимый далеко внизу, довершал эту незабываемую картину. Мало кого могло оставить равнодушным такое великолепие.
Не стал исключением и Сергей. От восторга у него перехватило дух. Машина, казалось, неслась по верхушкам облаков, почти касаясь их колесами. Морской воздух, насыщенный горько-соленым привкусом водной пыли, пьянил, наводил на мысль о том, что и сам он — лишь часть этого величия. И он был не так уж далек от истины. Потому что уже не чувствовал себя чужеродным данной реальности. Чем материальнее становился сам, тем роднее и ближе становилась ему она. Сейчас Краевский мчал по якобы мнимой автостраде, испытывая настоящее удовольствие. Наслаждался быстрой ездой и красотой дороги.
'Не зря на Земле говорят, — думал он, — что на дорогу, огонь и воду можно смотреть вечно'.
Временами казалось, что он и машина представляют собой единый организм, настолько та была послушна его воле.
Как ни странно, но за время своих злоключений в различных мирах, включая и родную Землю, автомобиль ему пришлось вести впервые. Не отсюда ли острота ощущений?
Через полуоткрытое окно в кабину занесло серенькую бабочку-поденку, она начала биться о лобовое стекло, пытаясь вырваться на свободу. Ударяясь, мотылек падал вниз, потом вновь с достойным уважения упорством карабкался вверх, ища выход. Но без посторонней помощи освободиться было невозможно — он этого не знал и продолжал напрасно расходовать силы.
Наблюдая за его стараниями, Сергей невольно настроился на философский лад.
'Вот и человек чем-то на него похож, — думал он. — Имея видимость свободы, на самом деле бьется о жесткие рамки, ограничивающие судьбу. Взять хотя бы меня. Кто же я на самом деле — божество или ничтожество? С одной стороны, если исходить из постулатов Пастуха, то я в симбиозе с ним — Великий Бог-Творец, способный создавать целые миры, подобные этому. Но с другой стороны, нужно сначала оценить насколько этот мир мним? Для людей, живущих в нем, только он и реален, в отличие от всех прочих, о существовании которых здесь знаю, возможно, я один. И попробуй-ка им докажи, что все они — лишь отражение прихоти какого-то там пси-трансформера. Для опровержения этой безумной теории сразу же отыщется множество научных фактов. Кто-то из философов легко докажет, что мир, откуда я сам пришел, также для кого-то мним. Мнима и моя родная Земля с ее многовековой историей. Тогда окажется, что мним и я сам, и Риза, и ван Хорст, и Лориди, и Великие Боги пси-трансформеры Перун и Горун, и даже, как ни дико, L-Dox. В этом случае не существуют в реальности Дриола, наша дочь Камилла и многое, многое другое.
Ну, а если пойти по этому пути дальше, то, возможно, мы даже не прихоть богов, а всего лишь продукт фантазии скромного мечтателя-поэта, сидящего за стареньким письменным столом, таким, какой был у меня на Земле, и вершащим наши судьбы одним росчерком пера.
Но тогда к чему моя жизнь и борьба? К чему все страдания? В этом случае судьба Сергея Краевского и близких ему людей уже давно предопределена, и остается лишь просить Создателя не быть слишком жестоким к своим детям…
Так можно зайти слишком далеко, — прервал полет своей фантазии Сергей. — Это уж я чересчур загнул. То, что со мной приключилось, не смогло бы прийти в голову ни одному писателю. Никакой вымысел не сравнится с безумием реальной жизни. Сейчас наиболее реально то, что я хочу есть и обязательно остановлюсь у ближайшего бара'.
Вскоре Краевский увидел указатель пути 'Эльфин' и свернул с главной дороги. Трасса, петляя, стала
