целиком.
Перед строем выходили 'покупатели' и по спискам выкрикивали бойцов. Нашим покупателем оказался 'седой капитан'. Это был довольно молодой мужик, но яркая седина бросалась в глаза, седыми были даже брови. Он был спокоен и сдержан, а печальные глаза светились доброжелательностью. Выцветший бушлат перетягивал подсумок, типа 'лифчик' набитый магазинами, это было что-то невиданное. На плече автомат со скрученными изолентой двумя рожками.
Всё вокруг было необыкновенным. Офицеры были в выцветшей полевой форме. Единства в одежде не было, и частенько в развороте бушлата торчал вязаный свитер, у одного синенькие полоски тельняшки, у другого темно-зеленый треугольник офицерского п/ш. Кто в сапогах, а кто в мабуте, некоторые в гражданских кроссовках. Частенько попадались заросшие щетиной лица. Увидев этот 'маскарад' сразу понял, порядок закончился, и мне эти перемены были по душе.
Держались офицеры просто, но не панибратски, и все были с оружием, что нам приехавшим из союза, особенно бросалось в глаза.
'Седой капитан', отвёл нас в сторонку, и коротко рассказал о части, в которой придётся служить. Какая то непонятная печаль была в его голосе и настроении. Мыслями находился он где-то совсем далеко, и с трудом возвращался в реальную действительность.
Он говорил о том, что полк ведёт боевые действия в горной местности и несёт потери. Недавно духи зажали колонну на подходе к Газни, и в том бою погиб его друг, командир батальона, а у него внезапно проступила седина. Он снял шапку и показал совершенно седой ёжик. У нас округлились глаза и раскрылись рты. Но он успокоил нас, что выжить можно, если быть внимательным и осторожным. 'Я то выжил' — с улыбкой сказал он.
Потом он отвёл нас на аэродром. Где-то посередине, между взлётных полос, было несколько вертолётных площадок, и стояла брезентовая палатка за невысоким забором из саманного кирпича. В этой палатке сидел офицер, типа комендант и тащил службу боец. Комендант посмотрел на вновь прибывшие команды и распорядился заняться уборкой территории, вокруг палатки и забора.
После уборки мы стояли у забора и знакомились. Оказалось, что обобранный до нитки курсант, будет служить в нашей сапёрной роте. Зовут его Юрий-Тит Хейнович Сельге, и родом он из Таллинна. Он был нормальным парнем — добрым, доверчивым и по прибалтийски аккуратным, но гнобили его до самого дембеля. Спасало его только то, что он жил отдельно, около скважины обслуживающей водой полк. Только всякие придурки, сначала деды, а потом годки, когда Юрий стал дедом, доставали его и там, а потом приходили в палатку и хвастались, как издевались над ним. К великому сожалению садистские наклонности быль весьма распространены в армии, и многие нормальные парни страдали от этого.
Через какое-то время 'седой капитан' подошёл к нам и повёл к вертолёту, стоящему невдалеке. Когда мы подошли, то нас заставили загружать мясо из грузовика стоящего неподалёку. Мы брали коровии туши и складывали на пол вертолёта. Мясо к 'мясу', и действительно все мы были лишь 'пушечным мясом', которым политики затыкали очередные дыры в идеологических заборах.
С ленивым свистом, закружились винты нашего вертолёта МИ-6, которого в простонародье называли 'корова'. Не торопясь, мы поднялись в воздух, полетели над Кабулом. Столица Афганистана не поражала архитектурными изысками. С высоты птичьего полёта, были заметны несколько более или менее высоких зданий в 5–6 этажей, а всё остальное низкое серое в паутине тесных улиц. Вывернув шеи, мы смотрели в иллюминаторы на однообразные горные пейзажи и редкие кишлаки в ущельях. Потом переводили взгляд на туши лежащие у нас в ногах, думая об одном, чтобы только нас не сбили на этой высоте.
Вот за цепочкой гор показалась большая долина, и небольшой город, прилепившийся к крайнему хребту и нанизанный на дорогу Кабул-Кандагар. Это город Газни, с древней и очень славной историей, связанной с династией газнивидов, среди которых выделялся Махмуд Газнийский — покоритель Индии, и покорял он эту страну 17 раз.
Когда приземлились, то опять перетаскивали мясо.
Потом подошла небольшая колонна, в которой была БМРка (боевая машина разминирования), крытый ГАЗ-66 и несколько БТРов. 'Седой капитан' сказал: 'Если начнётся обстрел, то все выпрыгивают и ложатся под машину. Всё остальное сделают за вас'.
В это время из БМРки вылез, солдат и спросил у прибывших: 'Есть кто в сапёрную роту?'.
— Мы в сапёрную роту.
— Ну, тогда поехали с нами.
Мы с Виталиком отпросились у 'седого капитана', и он разрешил.
В БМРке нас встретили дружелюбно, и разрешили ехать сверху.
На выезде из Газни увидели красивые гранёные минареты. Башня БМРки повернулась, и бойцы выпустили две длинных очереди из крупнокалиберного пулемёта в мечеть стоящую у дороги. Просто так, чтобы показать молодым, какие они крутые вояки.
Вот так, сидя верхом на летящей вперёд БМРке проехали по узким улочкам Газни. Перемахнули через несколько невысоких хребтов и оказались возле нашего полка, расположенного на высоте 2400 метров, на краю огромной долины Сарде.
Всё только начиналось.
Больше 'седого капитана' не встречал, и не знаю, как сложилась его дальнейшая судьба.
Сартосан. Встреча.
Не хочу смешивать этот случай, ни с какими другими событиями, происшедшими со мною в Афганистане, потому что это совершенно отдельный эпизод в моей жизни. Мгновенное настроение, которое с удовольствием вспоминаю до сих пор.
Афганистан. Октябрь.1983год. Это был один из первых моих выездов на боевую операцию. Сартосан — большой кишлак, который находился в 30-ти километрах от нашего полка. Кишлак был продушманский, и часто мы получали разведданные о том, что в нём собираются силы, для того чтобы нанести удар по сторонникам правительственной власти.
По приезду в полк все мы прошли инструктаж о том, что нам предстоит нести нелёгкую службу в средневековой стране (по местному летоисчислению шёл 1362-й год от рождества пророка Мухаммеда, которое произошло в 621 году от рождества Христова, а может это дата его смерти!?). Всё в Афганистане подчинено суровым законам шариата, поэтому женщины ходили в чадре или парандже. Досматривать и обыскивать женщин запрещалось категорически, это могли делать только сами афганцы. И если тебя застали бы за этим занятием, то могли бы убить, в порыве религиозного негодования и были бы совершено оправданы по своим законам.
В конце октября 1983-го года пересёк границу с Афганистаном. Замечательное время — золотая
