операцию и что за этим последует, и скрылся. Но на что он надеется, не пойму. В милицию не пойдет, иначе сядет надолго. Там разберутся, кто он такой. Отпечатки не переделать, и пластическая операция не поможет, если дело коснется милиции. У меня такое ощущение, что Лазарь, сука, работал еще на кого-то, потому что неожиданно два брата оказались заняты одним и тем же делом. Мне сразу показалось это странным. Но Лазарь сумел убедить нас, что оба, того не зная, работают на нас, и мы поверили. А когда выяснилось, что все может провалиться, Давид приказал убрать Лазаря, тот сбежал. И теперь нам нужно его найти и убить. Иначе мы или сядем, или нас убьют.
— Но где мы будем искать Лазаря? — нервно спросила Соня.
— Не знаю.
— Может, спросить Давида?
— Можно. Все равно придется спрашивать.
— Папа, — тихо спросила заглянувшая в спальню Катя, — а кто эти трое?
— Деда спроси, — ответил Александр Иванович. — Как я понял, это наша охрана. Неплохо придумано. Обращаться нам никуда нельзя. Семенов постоянно помогать не может. Я бы на твоем месте обратился в органы, даже в ФБР, и отдал туда…
— Ни за что и никогда! Это реликвия нашего рода. Я если выйду замуж, то оставлю свою фамилию. А если родится сын, он тоже будет Мирославским.
— Интересно, где ты найдешь такого идиота? — Отец зевнул. — Тебе надо хотя бы родить. Мужа тебе с твоим характером и требованиями не найти.
— Да что ты говоришь? — возмутилась Ольга Павловна. — А ты, Катя…
— Папа прав. Я, наверное, займусь этим вопросом, и очень скоро вы станете дедушкой и бабушкой. А дед станет прадедом. Спокойной ночи! — Катя закрыла дверь.
— Что ты ей наговорил? — сердито спросила Ольга Павловна. — Ведь она и вправду…
— И пусть. Она хоть будет дома сидеть с ребенком. А то или в тайге, или с этими сокровищами, черт бы побрал генерала. Я и то боюсь по улице ходить. Отдать надо было сразу этот глобус. Но отец против, и Катька даже слушать об этом не хочет. Да и Женька тоже. А я чувствую, что хватим мы лиха с этим глобусом. И отдать вроде надо, но тогда меня дети уважать перестанут. Попробовал с отцом поговорить, он меня к черту послал. А я боюсь.
— Я тоже, — прижимаясь к нему, прошептала жена.
— Можно всем спать, — сказал Клоун. — Ведь здесь кодовый замок, в подъезде вахтер, да и не пойдут на дело ночью. А вот утром, в обед и вечером, когда с работы возвращаются, запросто могут нарисоваться. Кстати, кто будет сопровождать графиню? — Он улыбнулся. — Это женщина моей мечты.
— Даже не думай об этом, — предупредил Граф.
— Я просто говорю, что она мне нравится, и ничего больше.
— Я тебя знаю, — усмехнулся Граф. — Даже не вздумай пытаться…
— Понял. Уверяю — не будет никаких попыток ухаживания. Я никогда никого не охранял. — Клоун усмехнулся. — Против телохранителей два раза работал. А вот чтобы охранять…
— Сможешь и это, — сказал Граф.
— Делов-то! — Савелий зевнул. — Кто приблизится на полметра — бей, и все дела.
— Ценный совет! — Клоун хмыкнул.
— Думаю, ты меня правильно понял, — усмехнулся Граф.
— Давайте спать, — попросил Савелий.
— С утра я исчезну, — сказал Граф, — часа на три-четыре. Если не вернусь, то найдете…
— Я с тобой, — твердо произнес Клоун.
— Я один управлюсь, — сказал Савелий. — Тем более что тут двое америкашек будут Катюху пасти. Поэтому завтра, то есть уже сегодня, можете катить куда хотите.
— Я не знаю, что делать, — недовольно сказал по телефону Лазарь. — Меня наверняка ищут люди Дрейфа. В милицию я идти не могу.
— Ты где?
— В Подмосковье. Точное место не назову. Я понимаю, что сейчас не нужен и тебе.
— Тогда зачем звонишь? Говори, где ты, и тебя вывезут. Сразу сядешь в самолет и прилетишь к нам. Мы прекрасно понимаем, что ты сделал все, что мог. Где ты? И кто еще знает, что ты там? Твои знают?
— Нет. Знал только Ленчик. Мы с ним работали вместе и с этой бабой встречались. Но он будет молчать.
— Ленчик уже никогда не сможет говорить — он мертв. Где ты?
— Пристрелить тебя надо, суку! — Человек в штатском поднес к носу убийцы Ленчика пистолет. — Как же тебя, гниду, купили?
— Не знаю я, — проговорил разбитыми губами старлей. — Просто попал я однажды. Девчонку изнасиловал два года назад. Пьяный был и оттрахал. Она визжать начала. Я с перепуга хотел ей просто рот заткнуть, но придавил. Оказывается, это подстава была. Она вокзальная, с Курского. А меня сняли на видео. Я вроде все убрал хорошо. Помните, на мужика повесили это дело? Он в камере повесился. Вот так и я попал. Прислали мне кассету, и все. Потом стали по мелочам просить. Ну там помочь машину перегнать или просто с кем-то проехать. А тут звонят и говорят: если не убьешь Ленчика, кассета к твоему начальству попадет. Денег предложили, машину новую, «Ниву-шевроле». Пообещали, что кассету отдадут. Я и подумал: они в туалет пойдут, я за ними. Ну вроде напали они на меня. С глушителем застрелю их обоих, а потом глушитель сниму и два раза в воздух выстрелю. Но этот Граф, мать его…
— Тварь! — Оперативник ткнул его стволом ПМ в глаз. — Стрелять таких надо на месте. Хотя тебе жизнь теперь раем не покажется. Уведите его!
— Кассету возьми, — вытирая окровавленное лезвие о белую майку лежащего на полу мужчины с перерезанным горлом, сказал длинноволосый худощавый парень.
— Взял, — кивнул плотный блондин. — Бабу надо было оттрахать, хороша телка, — посмотрел он на лежащую на полу молодую женщину.
— Западло это, — недовольно проговорил третий, рыжеватый молодой мужчина. — Сваливаем.
На шее женщины был туго затянутый чулок.
— Разлегся тут! — Худощавый пнул лежащего перед дверью мальчишку лет пятнадцати. Из-под тела мальчика вытекла лужа крови.
— Сколько иметь будем? — спросил плотный молодой мужчина.
— По пять каждому, — ответила женщина.
— Ништяк, — прогнусавил верзила с приплюснутым носом.
— Поехали, — поторопил их долговязый мужчина в очках.
— Ладно, — сказал Граф. — Значит, там? — Он посмотрел налево. — Этот тип нужен живым и должен нам кое-что рассказать.
— Расскажет все, что знает. А что с ним дальше? — спросил Клоун.
— Запишем показания на магнитофон, а там видно будет. Подключать милицию сейчас нельзя.
— А ты, Леха, и говорить стал по-другому.
— Бульдозеристу надо объяснить, что, пока мы у Мирославских, пусть забудет блатной язык, а то могут неправильно понять.
— Он мужик толковый и сам будет больше молчать. Куда нам?
— Направо и через сад. Я был здесь и прикинул обстановку. Ты держишь окно в саду, я дверь. Если кто-то появится, доводим дело до финиша, даже если милиция. Мы должны знать, с кем имеем дело.
— Понял, майор. Помню, в детстве любил в разведчиков играть.
— А как ты клоуном стал?
— В цирк работать после армии пошел рабочим манежа. И так, от нечего делать, разные хреновины придумывал, ну вроде как клоун. На гастролях в Пензе клоун наш заболел, администратор и выпустил меня. Я отработал под аплодисменты. И все. Меня Пал Палыч, клоун, в ученики взял, и на пару работать начали. В Московский цирк приглашали, но не успел я стать столичным жителем.
— Нет, — укладывая в кейс пачки долларов, шептал Лазарь, — не буду я ждать вашей помощи. Я знаю, что делать, получу и деньги, и охрану. Надо было это делать сразу, как понял, что меня хотят убрать.
