— И правильно делаешь. Женщины в деле, а тем более если они друг на друга дышат ядом, не нужны. А сейчас ответь откровенно, поскольку в наших отношениях это ничего не изменит. Ты спал с Маршей?
— Нет, хотя желание такое было. А где ты научился говорить по-английски?
— И по-испански могу! — засмеялся Саакаш. — Я был умным сыном богатых родителей. Потом решил посвятить себя борьбе с угнетателями. После взрыва в Дели, когда…
— Помню. От тебя отрекся весь род.
— Точно. Но я понял, что все эти революционные подвиги ни к чему не приведут. А после встречи со старцем я решил, что надо делать себе состояние и жить спокойной жизнью миллионера. Рабы пусть будут рабами, а господа — господами. В конце концов, не нами все это устроено, так хотят боги. Старец навел меня на эту мысль. И я сделаю все, чтобы получить пиратские сокровища. Завтра твой человек должен быть в Дели. Потому что дня через два-три я возьму старца, узнаю все и убью его.
— Я бы не торопился. Возможно, он не сразу скажет правду.
— Тоже правильно, — согласился Саакаш.
— Я не знаю, что делать, — недовольно буркнула Марша. — Он забрал письма и сумел их прочитать. Там говорится про ключ, какой-то камень, чистые руки, открытое сердце и проклятие мастера. Это все, что можно понять. Саакаш говорил так же. Получается, он знает и о ключе, и обо всем остальном.
— Ты сама веришь ему? — спросила Амира.
— И да и нет. Я знаю, что он встречался с Тиной. У нее есть какое-то письмо.
— Что ты решила с канадцем?
— Я делаю так, как говорит полковник.
— Так и продолжай. Ты уверена, что у Тины есть то, что может нам помочь?
— Да.
— Значит, не думай о ней. Но запомни, Марша, ты сама обратилась к нам.
— Я сделаю все, что от меня зависит. Но обманывать меня не советую.
— Этого никто не собирается делать, — ответила Амира.
— Я не знаю, как быть! — нервно воскликнула Тина. — Саакаш непредсказуем, и этим он опасен. Но терять такие деньги я тоже не хочу.
— Разумеется, — сказал мужчина. — Но почему ты только теперь стала говорить об этом?
— Потому что я не верю вам, но решила, что с вами…
— Правильно, Тина. И поверьте, — мужчина перешел на вы, — вы получите большую часть сокровищ, потому что ваш предок создал эту тайну. Конечно, мы и себя не оставим без призовых, но большая часть принадлежит вам. А теперь вот что вам надо сделать.
— Значит, сокровища? — вздохнул полный полковник индийских ВВС. — Ну что ж, это нетрудно, учитывая наши возможности и помощь полиции, — он взглянул на полковника полиции, — мы сумеем…
— Сейчас Манук Уманша договорится с ней, тогда решим, что делать. О сокровищах что-то знает святой старец Урашан. Но странно, что он молчит об этом. Я посмотрел его дело и склонен думать, что ему действительно что-то известно. Поэтому надо подыграть Тигру, который хочет вытащить старца из тюрьмы. Но сделать это так, чтобы он ни о чем не догадался. Неплохо было бы узнать, кто будет помогать Тигру. Без помощи кого-то из охранников побег из тюрьмы невозможен.
— Надо вести наблюдение за старцем, и все. Дать ему возможность выйти и поговорить с Саакашем, а потом убить обоих. Но сначала необходимо выяснить, что именно говорил старец Саакашу.
— Тогда можно сделать все гораздо проще, — хмыкнул вернувшийся в комнату человек, который разговаривал с Тиной по телефону. — Вы забыли, в какое время мы живем, уважаемые! — Он рассмеялся.
Сагар, тюрьма «Джугун»
— Корна! — крикнул подошедший к решетчатой перегородке охранник. — Тебе письмо, наверное, от покойной любимой! — Он противно засмеялся. Молодой длиннобородый мужчина приблизился к решетке. Схватил руку охранника с письмом и сильно рванул. Охранник ударился о решетку.
— Если еще раз повторишь такое, — стиснув горло охранника, прошипел Корни, — я убью тебя! — Он взял конверт.
Охранник под улюлюканье и хохот заключенных мешковато опустился на пол. На четвереньках быстро отполз подальше от решетчатой перегородки.
— Сын собаки! — взвизгнул он.
— Пакистанец тебя убьет, — усмехнулся надзиратель. — Он не любит, когда упоминают его любимую и мать. Правда, Корни?
— Иди с миром, использованная пища осла! — Хохот грянул с новой силой. Корни сел в угол и стал читать письмо. — Очень вовремя, — прошептал он. Сложив письмо, он сунул его в нагрудный карман, прислонился спиной к решетке и закрыл глаза.
— Корни, — обратился к нему седобородый плотный мужчина, — как правильно — Палестинец или Пакистанец?
— Корни, — не открывая глаз, ответил он. — Это имя дали мне родители. Но если тебе удобно, Шихар, звать меня Палестинцем, зови… Послушай-ка! — оживился Корни, — мне надо в одиночную камеру.
— Сказал «надо» — значит, пойдешь. Вечером тебя устроит?
— Вполне.
— Хочешь говорить со святым старцем? Но ты имей в виду, что с ним разговаривал Тигр-людоед. И я знаю, что тот будет вытаскивать святого старца. Ему что-то известно о сокровищах пирата, и Людоед хочет заполучить их. Ему повезло, он сумел уйти от Шахи живым. Его спас начальник тюрьмы. Но Тигру-людоеду не миновать ножа Шахи. Он убьет тигра с душой шакала! — Мужчина подал знак. К нему сразу подошел худой заключенный. — Этого человека вечером после смены должны перевести в одиночную камеру на восточный уступ.
— Все сделаю, уважаемый, — поклонился тот.
Сагар
— Я думал, будет хуже, — усмехнулся Джон. — А здесь приличные девушки и неплохой бар.
— У тебя одно на уме, — проворчал Чарли.
— Почему одно? — ответил Дэн. — Два — девочки и бар. Кстати, население Индии перевалило за миллиард. Вот где надо высматривать маленького Ковбойчика, — подмигнул он Джону. — Ты сколько раз был в Индии?
— Три, — засмеялся тот.
— Значит, по крайней мере трое могут быть. И кто знает, может, именно благодаря Ковбою население страны перевалило за миллиард. Обалдеть можно — миллиард!
— А что? — усмехнулся Койот. — Может, и орден дадут Ковбою как папе-герою. В Советском Союзе, например, было почетное звание мать-героиня. Только вот что мне не совсем понятно — почему не учитывают то, что она по крайней мере получала удовольствие. А мужчина, который делал…
— Медицина весьма авторитетно заявляет, — перебил его Чарли, — что боль, которую женщина испытывает при родах, не вынесет ни одна особь мужского пола. Кроме того, вы представляете себе девять месяцев беременности? Я склоняю голову перед всеми беременными женщинами и считаю, что беременная женщина — это феномен.
— И тем не менее в Нигерии ты расстрелял одну с довольно большим животом, — напомнил Дэн.
— Она, сучка, в машину с нашими ранеными бросила гранату, — сказал Чарли. Остальные
