неуверенность в себе, нуждался, как больной диабетом в инсулине, в постоянных подтверждениях своего величия. Болезненная неуверенность проявлялась даже в таких мелочах, как ношение обуви на высокой платформе (чтобы казаться выше ростом) или стремление стать на ступеньку выше в групповом фото. Так или иначе, Сталина постоянно жгла мысль, что мантия великого человека, которую он вознамерился на себя надеть, слишком велика для него.
Несмотря на то, что медики однозначно ставят Сталину безрадостные диагнозы: от прогрессирующих шизоидных черт и приступов паранойяльного психоза (Личко) до прогрессирующей паранойи с определенно выраженной манией преследования (Бехтерев) – величайший вождь всех времен и народов в своей борьбе против мира продемонстрировал редкую последовательность. Сначала он уничтожил старых большевиков, знавших революционера Кобу, порой незадачливого и недалекого, затем он сменил руководство карательного органа – НКВД, убрав оттуда чекистов из старой большевистской гвардии, а заодно и сумев замести следы предыдущих преступлений. Наконец, чтобы обезопасить себя от возможного военного переворота, он истребил всех военачальников, кроме нескольких преданных ему лично командиров, чьи организаторские способности вызывают большие сомнения. Это были люди типа Ворошилова и Буденного, которые ничем не проявили себя как военные специалисты, кроме готовности кричать «ура» во время атаки. Сталину было выгодно окружить себя верными посредственностями – на их фоне его личность в восприятии окружающего мира современников приобретала ореол особой значимости.
Еще одной плоскостью проявления деструктивного в личности Сталина стало его отношение к собственной семье. Несомненно, семья была тем необходимым довеском, который служил фоном для идеального борца за счастье рабочего класса. Кроме того, почтительное и почти благоговейное отношение к Сталину Надежды Аллилуевой, девушки из семьи профессионального революционера, которая была моложе его на тринадцать лет, первоначально и служило той необходимой энергетической подпиткой болезненному самолюбию, требовавшему постоянного подтверждения величия. Но, лишенный способности любить и развивающий в себе лишь жажду поглощения, Сталин со временем начал демонстрировать откровенную враждебность и вопиющую грубость к близким. Сына от первого брака Якова он просто игнорировал, чем чуть не довел до самоубийства (попытка Якова застрелиться имела место), к детям от второго брака практически не проявлял интереса. Жену он довел до самоубийства, чем окончательно подтвердил, что в семье не нуждается. Он даже не появился на ее похоронах и ни разу не навестил ее могилу. Знаковым моментом является тот факт, что время расправы с женой совпадает со временем начала активного действия культа личности. То есть Сталин отыскал иное, более действенное и более масштабное подтверждение своего величия, чем могла дать семья. А развитая с годами асексуальность, возникшая, по всей видимости, в силу направленности энергии на достижение власти, а также неспособность учитывать чьи-либо потребности, интересы и желания привели к вытеснению семьи как таковой из сознания как фактора, который мешает продвижению его главной идеи-фантома – властвования над миром. Это подтверждается и некоторыми оценками медиков. Например, руководитель отделения Московского научно- исследовательского института психиатрии профессор Гофман при изучении личностных характеристик тирана особенно акцентировал внимание на его холодности к детям и внукам, а также на отсутствии привязанности к кому бы то ни было.
Стоит также обратить внимание на чрезмерное увлечение Сталина атрибутами так называемого приобретенного, или формального, авторитета. Он прекрасно понимал, что воздействие на массы осуществляется как раз этими символами, которые выступают заменителями его личности. И если свою личность с посредственными качествами он тщательно прятал, то его болезненное тщеславие требовало выпячивать эрзацы, ставшие заменителями реального человека. Он инициировал присвоение себе звания Героя Социалистического Труда и Героя Советского Союза, присвоил себе сначала звание маршала, а затем и генералиссимуса. Любопытно, что даже через много лет после его смерти мало у кого возникали вопросы по поводу того, как человек, который никогда не служил в армии, получил высшие военные звания. Не менее интересным для понимания глубинных проблем личности Сталина является его желание не только реально, но и формально иметь статус полного правителя государства: перед войной с Германией он вдруг стал еще и председателем правительства, а с началом войны – председателем Государственного Комитета Обороны и Верховным Главнокомандующим. Кризис государства и народа он мастерски использовал для основательного укрепления своего статуса, пытаясь привить поклонение имени Сталина даже будущим поколениям. Но стоит ли говорить, что все эти действия, присвоения и искусственная масштабизация образа были вызваны одним-единственным: горьким осознанием своего несоответствия исполняемой роли, требованием вечно гонимого, приглушенного тщеславия получать все новые формальные подтверждения состоятельности личности. Как и все деструктивные личности, в глубине души осознающие неискоренимость собственных психологических проблем, он обожал всякие видимые, материализованные признаки собственного величия, которые, как он полагал, могут надежно прикрыть отсутствие духовного развития. А практическим подтверждением ощущения неполноценности являются факты, указывающие на преклонение Сталина перед авторитетами мирового значения. Он, например, не посмел уничтожить Булгакова и ежился от боязливой мысли, что Горький однажды выскажется о нем нелестно. Всю жизнь во власти он посвятил тому, чтобы приблизиться к лежащему у Кремля Ленину, тайно мечтая о месте рядом с ним. То ему чудилось, что он на пороге вечности, то он, как мальчик-коллекционер, собирал автографы у признанных политических лидеров других стран.
Как всякая деструктивная личность, Сталин не ведал иного способа влияния на мир, кроме реального физического воздействия. Известный сталинский вопрос: «Сколько дивизий у Папы Римского?» – говорит о многом, и в частности об отсутствии духовного мерила величия и абсолютном непонимании сути гуманитарного влияния на мир. Человек, не способный к созиданию, он усматривал роль сильного исключительно в физическом могуществе, доминировании над более слабым. Чуждый понимания того, что истинное величие человека может быть выражено лишь в созидательных продуктах раскрепощенного и свободного разума, Джугашвили-Сталин сам загнал себя в узкие рамки лишенной перспектив тупиковой формулы жизни: «подавить и заставить бояться – господствовать». В глубине души, осознавая эфемерность своих усилий, этот стоящий над страной и моралью человек в течение всей жизни тайно презирал себя – за неспособность стать великим творцом. Это ужасное и мучительное ощущение порождало ненависть ко всему остальному миру, став источником едва ли не самых грандиозных и чудовищных преступлений за всю историю человечества.
Адольф Гитлер
(20 апреля 1889 года – 30 апреля 1945 года)
Как женщина, которая предпочитает подчиняться сильному мужчине, а не господствовать над слабосильным, так же и массы любят повелителя больше, чем просителя, и внутренне их гораздо больше удовлетворяет доктрина, не допускающая никакого соперника, чем благодеяния либеральной свободы; часто они не знают, что делать с этой свободой, и чувствуют себя покинутыми.
