Валентина Дмитриевна вздохнула с облегчением:
– Значит, все по-прежнему?
Замдиректора не могла не съехидничать:
– А вы и рады…
Щеки Сизовой покраснели:
– Ну как вы можете такое говорить…
Прохоренко пожала плечами:
– А что я должна думать, если их никто не ищет, включая вас? Кстати, можно поинтересоваться, почему?
Воспитательница расслабилась и попыталась улыбнуться:
– Их ищут и найдут. На этот счет можете не сомневаться.
– А почему вы так уверены?
Валентина Дмитриевна уже спокойно свернула газету:
– Вы работали когда-нибудь с подобным контингентом?
– Нет, – призналась Виталина Витальевна.
– Тогда послушайте меня, – Сизова коснулась ее руки. – Все мои воспитанники с ужасающими диагнозами. Вы наверняка в курсе и видели их медицинские книжки, но из всего перечня болезней слышали только о таких, как олигофрения и шизофрения. А ведь есть еще масса неприятных сюрпризов в жизни. Короче, эти дети непредсказуемы и абсолютно все склонны к криминалу и бродяжничеству. В Приреченске из нашего детдома каждый день кто-нибудь сбегает, и удержать такого ребенка, поверьте, не способны ни стены, ни охрана. Однако потом их находят. Некоторых – на следующий день, других – спустя недели и месяцы. Обычно наши воспитанники далеко не уходят, стараясь только по понятной им логике быть ближе к детдому, возможно, надеясь вернуться, если будет совсем невмоготу. Но встречаются и искатели приключений. Их тянет на вокзал, где они облюбовывают местечко в товарняке и мчатся на север или юг. Таких мы тоже находим. Иногда через программу «Жди меня». В прошлом году из этого лагеря убежали трое парней. Их отыскали через десять дней.
Прохоренко ахнула:
– Где же они были?
Валентина Дмитриевна ухмыльнулась:
– Засели где-то в камнях предгорья.
– Как же они там жили?
Улыбка воспитательницы стала еще шире:
– Да прекрасно. По их понятиям, конечно. Ночью совершали набеги на дачи, днем купались, загорали и готовили незатейливую еду. Поверьте, подобная жизнь устраивает их больше воспитательных мероприятий в лагере и стараний спонсоров, заключающихся в том, чтобы хорошо одеть их и обуть, вручить каждому мобильный телефон, плеер и деньги на карманные расходы. Сумма, должна заметить, немалая. Вы вряд ли дадите столько своему внуку. И тем не менее, опять же в прошлом году, группа наших деток отправилась просить милостыню по окрестностям, плача и приговаривая: «Мы детдомовские, подайте на хлебушек».
Виталина Витальевна наморщила лоб:
– Зачем же они это сделали?
Сизова уже совсем развеселилась:
– Хорошая выпивка в кафе на юге стоит недешево. Они собирали именно на нее.
– И им продали? – для проработавшей всю жизнь в элитной школе женщины все это было дикостью.
– Конечно, – кивнула воспитательница. – Бизнес не должен страдать из-за возраста покупателя.
– И они напились?
Валентина Дмитриевна с сожалением посмотрела на собеседницу:
– Ну не вылили же они содержимое в море, чтобы снова сюда вернуться. Этот гостеприимный уголок и так распахнул бы для нас двери в следующем году.
– Да, вы правы, – заместитель директора поднялась со скамейки, намереваясь уходить.
– Ни о чем не беспокойтесь! – крикнула ей вдогонку Сизова.
Поговорив с воспитательницей и немного успокоившись, Прохоренко снова решила зайти к директору, чтобы предложить ему план мероприятий по поиску пропавших ребят. А вдруг они не поехали в Приреченск и мирно отдыхают где-нибудь поблизости? Тогда их нужно найти как можно скорее. Какие бы они ни были, все-таки это дети. Ее мысли прервал звонкий девичий голос:
– Виталина Витальевна!
Женщина обернулась. Быстро, словно горная козочка, перепрыгивая через камни, к ней бежала вожатая второго отряда Лиля Дубова.
– Можно с вами поговорить?
Прохоренко кивнула. Она уже знала, о чем пойдет речь.
– Сегодня я со Смеловой и Боборецкой задержалась с ребятами, – пояснила девушка. – В столовую мы пришли позже обычного и сели за пустой стол. Когда я спросила официантку, почему нам так долго не подают обед, она сказала: мол, все давно поели, а мы, такие-сякие, вероятно, пришли за добавочными порциями, но этот номер у нас не пройдет. Естественно, мы возмутились. Началась перебранка, на крик вышла Ирина Петровна и, обозвав нас матерными словами, велела убираться. Пообедать, как вы поняли, нам не дали. Виталина Витальевна, когда закончатся эти издевательства? – на глазах Лили показались слезы. – Я люблю детей и хочу здесь работать. Большинство моих однокурсников тоже приехали не столько за деньгами, сколько к ребятам, с которыми работали в прошлом году. Почему же нам создали такие невыносимые условия?
Прохоренко обняла вожатую, с ужасом сознавая, что как заместитель директора она не может ничего сделать. Если бы на месте Лили оказалась ее дочь, Виталина Витальевна велела бы ей немедленно собирать вещи. В этом году жадность хозяина не знала границ. Набив лагерь детьми из интернатов и детских домов, он распродал путевки на дополнительные места по баснословным ценам, дав объявления в газете, выгнав вожатых из комнат и поселив где придется: в столовой, на улице, в вагончиках для рабочих, где юноши и девушки задыхались от жары и тесноты. На одной кровати спали сразу по три человека, не удавалось нормально принять душ. Зато работать бедняг заставляли за четверых. Воспитатели периодически писали заявления на имя директора лагеря Зайцева с просьбой о премировании своих вожатых, однако их словно не слышали. Виталина Витальевна до сих пор не могла понять, что заставляло этих в общем-то самих еще детей продолжать работать в такой обстановке. Наверное, порядочность и обязательность.
– Я еще раз поговорю с Ириной Петровной, – пообещала она девушке, не веря в результат.
– Вы думаете, она вас послушает?
– Но я же ее начальник!
Лиля вздохнула:
– В прошлом году мы ждали приезда Терлецкого, как манны небесной. Думали, найдем управу на эту сволочь.
– И что же произошло?
Дубова усмехнулась:
– Он приехал со своей сожительницей. Кажется, ее зовут Верой Акимовной. Вы ее никогда не видели?
Женщина покачала головой. Лиля усмехнулась:
– Та еще фифа. Черт меня дернул обратиться к ней за помощью. Но Максим Петрович постоянно решал какие-то дела и до нас у него не доходили руки. Короче, встретив ее на тропинке, я обо всем рассказала. Знаете, что она ответила?
Виталина Витальевна закусила губу. Любовница хозяина не могла сказать ничего хорошего.
– Она ответила, что наше место с краю, мы никто, и чтобы больше ни один вожатый не смел беспокоить ни ее, ни директора со своей ерундой – это никого не интересует. Все останется так, как есть.
