– Помнишь Аслана Мамедова?
Испуганный взгляд Зайцева говорил сам за себя, и все же в первые минуты он пытался защищаться:
– С ним все выяснено. Это сделали не мои дети. Были свидетели…
Человек в черном схватил мужчину за горло и медленно, с наслаждением, стал душить.
– Пустите! – прохрипел несчастный.
– Ты сам подкупил полицию в поселке, – проговорил налетчик. – Женщине угрожали, и она изменила показания. Ты ведь прекрасно понимаешь: стоит надавить на нее нам – и мы окажемся правы.
Зайцев обмяк:
– Чего же вы хотите?
– Пять тысяч долларов – немалая сумма, – ответил ночной гость. – И мы никак не можем списать ее на карманные расходы вашим дебильным деткам. Ты должен компенсировать потери.
Директор похолодел:
– Но у меня нет таких денег…
– Пусть воры вернут украденное, – доброжелательно подсказал собеседник. – Иначе всему лагерю ой как не поздоровится. Мы, татары, не любим, когда нас несправедливо обижают. Это во-первых. Во-вторых, выгляни-ка в окошко.
Отпустив горло жертвы, он слегка подтолкнул Алексея Викторовича к окну. Тот, пошатываясь, схватился за подоконник и, привстав на носки, стал всматриваться в ночную тьму. Однако сильно напрягать зрение ему не пришлось. Человек тридцать татар, столпившихся у главного входа, не заметить мог только слепой. Гость рассмеялся:
– Впечатляет?
– Да, – выдохнул директор.
– Представляете, если однажды ночью мы оцепим вашу «Лагуну» и, перекрыв все входы и выходы, подожжем ее?
Зайцев поморщился. Он понимал: это не пустые угрозы.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещал он.
Поздний визитер направился к двери.
– Я думаю, мне не надо волноваться за исход нашей беседы? – мягко спросил он. – Сами понимаете: обманете нас – вам не поздоровится. Вашу банду вам нужно собирать, а наша уже в сборе.
Алексей Викторович сделал жест рукой:
– Я все уяснил.
– Вот и отлично. Даем три дня.
Тяжело ступая по паркету шипованными ботинками, человек в черном удалился из комнаты.
– Проводи его, – тихо попросил охранника директор «Лагуны» и, налив себе большой бокал неразбавленного виски, залпом выпил его. Потом, дрожащими пальцами нащупав телефон, принялся звонить Смурову. Тот, обладая острым умом, в любое время дня и ночи мог дать дельный совет. И действительно, выслушав коллегу, Андрей Павлович не растерялся:
– В сейфе и вправду было столько бабок?
Зайцев вздохнул:
– Да.
Директор детдома расхохотался:
– Вот так удача! – он сделал паузу. – Однако, как я понимаю, виновников уже давно нет в лагере.
– Ты прав.
Мужчина хмыкнул:
– Это, конечно, работа Бабичева и компании. Эти ребятки – лучшие медвежатники нашего скромного заведения. Угадал?
Алексей Викторович заскрипел зубами:
– Посоветуй, что делать. Может, вернуть бабло от греха подальше?
Смуров причмокнул языком:
– Ни в коем случае, – он почесал затылок. – Слушай, у тебя там куплена вся ментура?
Щеки директора «Лагуны» покраснели, но не от стыда:
– Обижаешь… С потрохами.
– Вот и славненько, – Андрей Павлович стукнул по столу. – Организуем маленький инцидент. Пусть какой-нибудь парнишка, похожий на Бабичева, покрутится возле татар. Нам нужна драка, после которой этого Мамедова можно было бы отправить за решетку месяца на два.
Зайцев скривился:
– Не получится. Татары не видели воров.
– Тогда пусть наши воспитанники сделают вид, что снова замышляют преступление. Восточные люди очень горячи, поверь. Все очень просто.
Алексей Викторович вытер пот. Результат разговора его не удовлетворил. Разумеется, Смурову легко вещать, сидя за тысячу километров.
– Ты меня понял?
Директор «Лагуны» обреченно прошептал:
– Да.
– Ну и молодец.
Ни Зайцев, ни кто-либо еще бодрствующий не подозревали, что в эту ночь не спалось не только им. Вадик Волобуев, худенький неприметный мальчик четырнадцати лет со страшным диагнозом шизофрения в амбулаторной карте, сидел на шелковице, росшей перед окном медицинского кабинета, и, сжимая в руках бинокль, разглядывал медсестру Полину, менявшую повязку какой-то долговязой девчонке из нормальной школы. Ненависть воспитанника детдома к женщине в белом халате теплилась уже давно. Дело в том, что Полина категорически отказывалась делать то, о чем ее просил Вадик, например давать обезболивающее на ночь.
– Станешь наркоманом, – объясняла она свои действия. Зато в болезненных уколах медсестра никогда не отказывала.
– Тетя! – орал он ей в ухо. – Оставьте меня в покое! Не надо!
Однако его никто не слушал.
– Подставляй задницу.
Для подмоги женщина вызывала дюжих охранников, они скручивали мальчика, и толстая игла достигала цели.
– Что я вам сделал?
– Ты плохо себя ведешь…
В его душе затаилась обида, переросшая потом в ненависть. Эта тетка следила за каждым его шагом, мешала полетать или получить удовольствие еще каким-либо образом. За такое поведение ее следовало наказать. Дождавшись, когда Полина освободится, Вадик слез с дерева и направился в медпункт. Врач, Раиса Ивановна, уже ушла, и молодая медсестра оставалась одна, собираясь покинуть помещение. Волобуев подошел к крашенной в белый цвет двери и тихонько постучал.
– Кто там?
– Это я.
Полина узнала знакомый голос:
– Заходи. Что ты хотел?
Он схватился за голову, изображая головную боль:
– Дайте анальгина.
– Сначала я измерю тебе давление.
Этих действий и ожидал Вадик. Как только белая шея женщины с едва заметными синими венами оказалась рядом с ним, он вскочил со стула и изо всех сил вцепился в нее. От удивления глаза Полины расширились, она захрипела, замахала руками, пытаясь освободиться от душителя, однако Волобуев сжимал пальцы все сильнее и сильнее. Когда женщина, закатив глаза, осела на пол, он отпустил ее шею и принялся шарить по медпункту в поисках нужных ему лекарств. Найдя в верхнем ящике несколько пачек
