Наслышанный о проделках Смурова, директор турфирмы не раз предупреждал его:
– Смотри, доиграешься.
Однако руководитель детского дома не внимал его наставлениям, потихоньку продолжая обогащаться за счет воспитанников. Не зря ребятишки прозвали альма-матер (именно это словосочетание согревало слух Смурова) коза нострой, постоянно совершая побеги. Иерархия власти выглядела таким образом. В кресле крестного отца сидел, естественно, сам Смуров. Пятеро головорезов-переростков (благо, детдом не мог насильно отправить во взрослую жизнь всех воспитанников, кормя некоторых до двадцати и более лет) исполняли обязанности его заместителей, терроризируя детей. Сам Андрей Павлович вмешивался в дела только в крайних случаях – при пожарах, массовых драках, воровстве. Ни полиция, ни «Скорая помощь», ни органы городского образования не помнили случая, чтобы директор прибегнул к их помощи: все проблемы он решал сам, постепенно превращаясь в неприкасаемого и незаменимого. В общем, за стенами, оклеенными изнутри дорогими моющимися обоями, крепла и росла самая настоящая криминальная группировка.
Именно с ее руководящим составом, контролирующим работу плебеев, и разговаривал Андрей Павлович перед звонком Зайцева. Сидя в большом черном кресле, он выслушивал доклады от пятерки приспешников, поддерживаемых не только особым питанием. Решив подкормиться за счет воспитанников, современный Аль Капоне разработал целую систему, с каждым днем совершенствуя ее. Находящиеся в его ведении дети все до одного работали. Как именно – догадаться нетрудно. Девочки сплошь и рядом занимались проституцией, мальчишки – проституцией, воровством и попрошайничеством. Никто не мог отказаться: возвращение в дом из желтого кирпича без денег строго каралось. Прошедшие огонь и воду детдомовские ребята утверждали: пытки тоже были заимствованы из опыта сицилийских мафиози, как и сладкоголосые угрозы, практически всегда приводимые в исполнение. Постоянно унижаемые, не знающие покоя ни днем ни ночью воспитанники пытались спастись бегством. Их обычно находили, поскольку у пятерки опричников имелись свои шестерки, следившие за каждым шагом подчиненных. Что делали со сбежавшими – известно было только им и их обидчикам.
– В следующий раз убьем, – обещали верные слуги Смурова, хвастаясь, что из всех беглецов им не удалось возвратить одну девочку: бедняжка нашла убежище в Свято-Никольском монастыре и приняла постриг. Другая спаслась от надругательств, выбросившись из окна пятого этажа. Если подобные слухи достигали ушей добропорядочного горожанина, тот в возмущении восклицал:
– Куда же смотрят воспитатели и учителя?
Что касается педагогов, разумеется, они представляли собой кадры, проверенные временем, получая хорошую зарплату и постоянные премии и надбавки. Держать язык за зубами было за что. Вот в каком государстве правил Андрей Павлович Смуров.
– Параллель пятых классов сдала в казну меньше всех, – рапортовал ему опричник Юрий, играя железными бицепсами.
Директор недовольно поморщился:
– Почему? На чем они специализируются?
Юрий осклабился:
– Проституция на вокзалах – авто– и железнодорожном. Девчонки и пацаны жалуются: уж больно плохой выдался сезон – спрос на их услуги практически отсутствует.
Смуров задумчиво почесал затылок.
– Нигде не обойдешься без рекламы, – процедил он. – Нужно, чтобы люди знали: если кому-то в городе нужны малолетние проститутки мужского и женского полов, лучше воспитанников пятого детдома им не отыскать. Ты понял, что делать?
Опричник кивнул:
– Сниму крутое порно и распространю в Интернете, – пояснил он.
– Почему именно там? – поинтересовался начальник.
Парень хихикнул:
– Все развратники пасутся в Сети.
– Тогда действуй, – Смуров повернулся к следующему своему приспешнику, быкообразному малому по кличке Буйвол. – Что скажешь мне ты?
Буйвол раздвинул толстые губы, собираясь отрапортовать о размерах выручки от воровства, однако ему помешал звонок мобильного.
– Как не вовремя, – Андрей Павлович потянулся к боковому карману и достал телефон последней модели. – Привет, Леха.
– У нас проблема, – не здороваясь, сразу перешел к делу Зайцев.
– Что еще случилось?
Быстрым шепотом Алексей Викторович изложил суть дела. Директор скривился:
– Ты всегда был болваном.
– Выбирай выражения!
– Тебе следовало послушать старую каргу и усилить контроль над этой парочкой, – не повышая голоса, сказал Смуров. – Так говоришь, он жив?
– Жив. Пока в коме.
– Надолго?
– Неизвестно.
– Чертов придурок, – Андрей Павлович сжал кулаки. – Нам уже перечислены деньги.
Зайцев вздохнул:
– Может, эти Шеппарды возьмут его таким?
– Размечтался! Они платили за здорового ребенка.
– Что делать, Андрей? – всхлипнул директор «Лагуны».
– Нормально работать, черт возьми!
Алексей Викторович совсем сник:
– Мы и так стараемся.
– Плохо стараетесь! Если узнает Терлецкий…
Этой фразы Зайцев ждал, как утопающий спасательного круга.
– Не узнает, – тихо вымолвил он.
– Это еще почему? Шеппарды первым делом свяжутся с ним.
– Он мертв, Андрей.
Смуров тяжело задышал:
– Что ты сказал?
– Его больше нет с нами.
– Нет с нами? – от неожиданности начальник детского дома выронил мобильный. Телефон упал на пол, и вышколенный опричник, с волнением прислушивавшийся к разговору, тут же поднял его и подал хозяину: – Как это произошло?
– Его похитили и убили.
– Кто?
– Откуда я знаю? – чрезмерное любопытство по поводу кончины их общего начальника стало раздражать Зайцева.
– Ты был на похоронах? Ты видел его в гробу? – Смуров был реалистом и просто так не сдавался. Алексей Викторович покорно повторил:
– Его похитили и убили.
– Значит, ты не видел его труп.
– Говорю тебе…
Андрей Павлович почесал затылок.
– Кто сообщил тебе о его смерти?
– Вера. Она рядом со мной.
– И ты… – Смуров еле сдержался, чтобы не высказать своего мнения об этой даме. Акулову он терпеть не мог, невзирая на ее красоту. – Кстати, ты не думаешь, что его прикончила она?
– А зачем ей это делать?
