Мамедова. Отсюда выводы: эти ребята никак не могли улететь в Америку вчера в обед, что пытался внушить мне Зайцев. Эх, узнать бы фамилии ребятишек и встретиться с их воспитательницей! Ее бы я раскрутила.
Скворцов пожал плечами:
– Как знать… Если это одна шайка-лейка.
Катя нежно коснулась его щеки:
– Не тебе об этом говорить, дорогой. Ты сам владеешь несколькими методами проникновения в человеческие души.
– Верно, – согласился супруг. – Осталось узнать самую малость: спросить у Алексея Викторовича, к какой воспитательнице тебе надо подойти. Думаю, он будет в восторге от твоего вопроса.
– Ты прав, любимый… – Зорина отложила ложку и задумалась. Видя ее состояние, Коробова пришла на помощь:
– Вы говорите, эти ребята уехали в Америку?
– По крайней мере, так утверждает директор «Лагуны».
Лидия Витальевна наморщила лоб:
– Насколько я помню, нескольких ребят из пятого детского дома действительно собирались отправлять в Соединенные Штаты. Пятый детдом – седьмой отряд. Вам нужна Ермошина Капитолина Михайловна. – Женщина улыбнулась: – Кстати, вам незачем обращаться к Зайцеву, чтобы с ней поговорить. Попросите вожатую Таню, и она организует вам встречу.
– Каким же образом? – Катя заметно оживилась.
– Приведет ее на дикий пляж.
– А это идея! – Зорина вскочила, порываясь бежать, но вдруг остановилась, стукнув себя по лбу:
– Как же я отыщу Таню? Не может же маленькая Лиза каждый день убегать из лагеря!
Коробова кивнула, достав из сумочки мобильный:
– Не может. Именно поэтому я позвоню девушке сама.
Славик Руденко из шестидесятого детского дома, о котором так беспокоилась воспитательница Лариса Евгеньевна Клюшкина, шел по дорожке, ведущей в главный корпус, блаженно улыбаясь. Несколько минут назад ему удалось обмануть вожатых и сбежать с пляжа. Купаться мальчику не хотелось. Его интересовали более серьезные проблемы: вот уже несколько дней к нему приходили две красивые женщины, скорее всего феи, настоятельно советовавшие попробовать полетать.
– У тебя получится, – шептала одна вкрадчивым голоском. – Стоит только забраться на балкон и оттолкнуться от перил.
– А если я упаду? – пытался возразить Славик.
Феи достали большие мягкие голубые подушки.
– Видишь? – их голоса звучали сладкой музыкой. – Мы не дадим тебе упасть, подхватив тебя у самой земли. Давай. Не бойся.
– Хорошо.
Мысль попробовать полетать крепко засела в разгоряченном мозгу Славика. Отпросившись в туалет у вожатой Лены, он что было сил помчался подальше от моря. Феи могли улететь без него. Однако он напрасно боялся, они присоединились к нему возле маленького сосняка.
– Молодец, – старшая из них погладила его по голове. – Ступай на балкон.
Прошмыгнув мимо администратора, которая всегда интересовалась, кто и зачем идет без взрослых в помещение, Руденко попытался открыть дверь своей комнаты. Разумеется, ключа у него не было. Славик издал звук, похожий на стон. Украсть этот ключ со щитка под носом администратора не было никакой возможности. Обхватив руками внезапно заболевшую от напряжения голову, Руденко окинул беглым взглядом белые стены коридора. Его внимание привлекла распахнутая дверь туалета. Озираясь по сторонам, мальчик забежал в пахнущую хлоркой комнату и через секунду очутился на скользком карнизе. Порхая рядом с ним, феи махали своими тонкими белыми руками. Преодолев приступ страха, Руденко оттолкнулся ногами и прыгнул вниз. Раздался глухой звук удара тела о землю. Стиснув зубы от внезапно охватившей его боли, ребенок потерял сознание.
Алексей Викторович сидел в своем кабинете, нервно постукивая носком ботинка по толстому пушистому ковру. Врачи «Скорой помощи», которая увезла чудом оставшегося в живых Славика, не давали утешительных прогнозов.
– Надо посмотреть, не поврежден ли позвоночник, – сказала ему симпатичная молодая женщина в белом халате. – Ребенок без сознания, поэтому мы даже приблизительно не можем определить локализацию и характер травм.
Зайцеву оставалось только молиться. Две американские семьи находились в полной боевой готовности, ожидая приезда Руденко и Волобуева. Слава Всевышнему, с последним все в порядке. А вот с Вячеславом… Эти придурочные вожатые и вечно чем-то озабоченная воспитательница не смогли обеспечить должный контроль – и на тебе! Да, несомненно, с одной стороны, Лариса Евгеньевна с самого начала предупреждала его о возможных последствиях пребывания здесь этих двоих детей. С другой – он никак не мог отреагировать на ее многочисленные жалобы, потому что процесс уже пошел, а женщина ничего об этом не знала. Тем не менее проблема оставалась – и ее следовало решить. Заперевшись в кабинете, он стал набирать знакомый телефон.
Котово. Приреченская область
Еще восемь лет назад Котово был для Приреченской области городом шахтерской славы. Обелиск, изображающий бравого стахановца, местная шпана раздолбала, как могла, сделав его мужественное лицо щербатым и безносым, однако снести монумент у нее не хватило ни силенок, ни времени. Когда отрасль реструктурировали, город Котово как-то слился с собственным вокзалом. Неожиданно для всех выяснилось, что здешние двести тысяч жителей делятся на две категории. Первая – это граждане уезжающие и возвращающиеся, те, кто бывает дома пару дней в месяц, а все остальное время мотается на заработки в Тверь и Москву. Вторая – постоянные обитатели города-вокзала. Нет, среди них имелись работники полиции, администрации и скудного сервиса, однако большинство являлось лицами без определенного места жительства. Между старыми и молодыми бомжами существовала незаметная глазу разница.
Официально малолетние бродяжки обитали в детском доме номер пять, руководимом Андреем Павловичем Смуровым. Вот уже восемь лет он занимал директорское кресло, превратив здание из желтого кирпича с выщербленной крышей в образцовое заведение с евроремонтом и питанием не намного хуже, чем в ресторане. Газеты городишки прославляли руководителя, трубя о его кристальной честности и немыслимой любви к детям. Со всех концов бывшего Союза съезжались многочисленные коллеги Андрея Павловича, стремясь перенять новаторскую методику управления. Журналисты, пишущие статьи на заказ, втайне говорили, что если Смуров и отдал предпочтение какой-то одной методике, то ее корни уходят в эпоху Ивана Грозного или Иосифа Сталина. Действительно, о его крутом нраве по городу ходили легенды. Почему легенды? Да потому, что подлинного состояния дел в детском доме не знал никто. Комиссии проверяющих тихо приезжали в Котово и так же тихо покидали его пределы, казалось, лишь затем, чтобы, вернувшись в столицу, ходатайствовать перед правительством о награждении директора очередным орденом или званием.
– Взятки он дает царские, – шептались горожане, прекрасно зная, откуда у директора детского дома полные закрома добра.
– Этот детский дом – заведение для отмывания денег.
Спонсоры бедных сироток, бывшие рэкетиры, а ныне добропорядочные жители Котово с собственным бизнесом, причем вполне приличным, сверкая чисто выбритыми лицами и головами, радовали ребятишек разнообразными подарками. На глазах у изумленных котовцев они заносили в здание одежду, бытовую и видеотехнику из лучших магазинов города, однако на прогулках воспитанники почему-то щеголяли в старых пальто и прохудившейся обуви. Когда кто-то из смельчаков обратил на это внимание, Смуров сделал выводы, решив богатеть за счет других сторон своего интересного бизнеса. Детдомовцев в одночасье одели и обули в импортные и качественные вещи, дали каждому по мобильному телефону, которые половина в тот же день продала на местном рынке, и решили оздоровлять не в местном обшарпанном санатории, а на лучших курортах Крыма. Так Андрей Павлович и познакомился с Максимом Петровичем Терлецким.
