успокоительного, мальчик взял все и, довольный, вприпрыжку побежал в корпус. Строгая администратор восседала на своем посту, как сфинкс, грозящий одиноким путникам. Волобуев понял: ему не пройти просто так. Подняв глаза, он увидел росший перед его окном кипарис и, обхватив руками шершавый ствол, полез на третий этаж.
Утром Зайцева разбудил громкий стук в дверь. Проведя бессонную ночь, с красными глазами, он невероятным усилием воли заставил себя встать с постели и крикнул:
– Иду, иду.
Шаркая босыми ногами, директор открыл замок. Перед ним стоял взъерошенный охранник:
– Беда, Алексей Викторович.
В первую минуту Зайцеву показалось, он услышит слова: «Лагуны» больше нет. В памяти тотчас возникло каменное лицо Его, выносящего смертный приговор тем, кто загубил все дело.
– Что случилось?
– Убита медсестра Полина Сергеевна.
Сначала директор вздохнул с облегчением, потом покрылся потом:
– Как? Когда? Где это случилось? Кто убийца?
– Убийца – воспитанник шестого детского дома Вадим Волобуев, – медленно произнес парень. – Раиса Ивановна определила и причину преступления. Из шкафчика с лекарствами похищено успокоительное.
Зайцев громко выругался матом.
– Куда же смотрели вы?
– За татарами.
На мгновение забывший о проблеме номер один, Алексей Викторович сделался пунцовым.
– Они опять приходили?
– Они никуда не уходили.
Руки директора стали заметно дрожать.
– Ты хочешь сказать…
– Они находились возле лагеря всю ночь.
– Черт с ними, – решив отложить на потом менее важные дела, директор спросил: – Где Волобуев?
Охранник сжал кулаки:
– В больнице.
– Что?
– Наглотавшись таблеток, он попытался проникнуть к себе в комнату через окно и свалился вниз.
Каменное лицо снова замаячило перед глазами директора. Обхватив руками раскалывавшуюся от сильной боли голову, Зайцев прислонился к стенке и медленно сполз на пол.
– Мальчик жив?
– У него сильнейшее сотрясение мозга, – охранник в волнении зашагал по комнате, пачкая сапогами дорогой ковер. – Однако Раиса Ивановна говорит, может, все не очень серьезно. «Скорую помощь» вызвали только что.
– Почему только что? Когда это случилось?
Охранник потупился:
– Вчера ночью.
Алексей Викторович закипел:
– А помощь оказана только сейчас? Вы вообще в своем уме?
Парень побледнел:
– Никто и не предполагал, что такое случилось. Врач покинула медпункт, попросив Полину Сергеевну, задержавшуюся в помещении, закрыть его. В какое время туда вломился Волобуев, не знает никто.
Усилием воли директору удалось взять себя в руки, быстро одеться и спуститься вниз. Прибывшая довольно быстро машина «Скорой помощи» стояла у ворот лагеря.
– Быстрее пропускайте! – крикнул он охране, ежась от утренней прохлады. Автомобиль с красным крестом въехал на территорию. Из него вышли три человека в белых халатах.
– Скорее! – торопил их Зайцев, надеясь на чудо: вдруг Полине Сергеевне еще можно оказать какую- либо помощь. Однако врачи только подтвердили приговор Раисы Ивановны:
– Женщина мертва, а пацан в коме.
Дрожащим голосом Алексей Викторович спросил:
– Он будет жить?
– Этого никто не знает.
Когда пострадавших погрузили на носилки и «Скорая» увезла медсестру в морг, а Волобуева в реанимацию, Зайцев, достав из кармана сигарету, нервно раскурил ее и направился в кабинет, где набрал номер Смурова.
– Андрей?
Привыкший к негативным известиям со стороны директора «Лагуны», Смуров насторожился:
– Что там у тебя еще? Сделал, как я сказал? Или еще не успел?
– Про это пока забудь.
Алексей Викторович вкратце рассказал о свалившейся на них беде. Директор детского дома некоторое время не мог найти слов от возмущения:
– Ты в своем уме, дурик?
Такое вступление не предвещало ничего хорошего.
– Шеппарды отказались от Руденко, – пояснил Смуров. – Они хотят здорового ребенка. Оставался Волобуев. Представляешь, что ты наделал?
Зайцев стал заикаться:
– Так получилось.
Андрей Павлович вздохнул:
– Даю тебе три дня. Именно столько согласны ждать американцы. Если не найдешь замену – повешу за яйца на первом столбе.
Директор «Лагуны» похолодел. Он знал: кто-кто, а этот мужик слов на ветер не бросает.
– Я найду, – пообещал он, смахивая предательские капли пота.
– Желательно сегодня же, – сказал собеседник. – И реши проблему с татарами. Сегодня же.
– Сегодня же, – как эхо, повторил за ним потерявший голову Алексей Викторович.
Вожатая Таня заметила свою любимицу Лизу на скамейке под кипарисом. Размазывая по кукольному личику слезы, девочка громко плакала. Девушка присела рядом, обняв малышку:
– Что случилось? Тебя обидели?
– Прости меня, – Лиза прижалась к ней. – Я все время врала тебе. Вот меня и наказал бог.
Таня удивленно подняла брови:
– Что ты такое говоришь?
– У меня никогда не было ни мамы, ни папы, – всхлипывала малышка. – Я все придумала, а мне верили. Теперь же одна семья хочет меня взять.
Девушка рассмеялась:
– И в этом твоя беда? Разве это плохо? Все наши мальчики и девочки мечтают об этом. Тебе повезло, дорогая.
Лиза покачала головой:
– Они злые…
– Кто? – не поняла вожатая.
– Ну, эти американцы, которые хотят удочерить меня, – девочка вытерла глаза. – Я провела с ними полдня, и за это время они ни разу не посмотрели на меня ласково. Они не любят детей.
– Зачем же тогда они хотят тебя взять?
Лиза пожала плечами:
– Не знаю. Может, в их стране так принято.
– Успокойся, – Таня погладила девочку по светлым волосам. – Против твоей воли тебя не отдадут.
– Правда?
Девушка не училась на юридическом и не была посвящена в тонкости подобного дела, однако малышку
