– Жив?
– Да вроде.
– А это Кирилл?
– Да.
Луч скользнул по худенькому телу, осмотрел черноволосую голову в луже крови. Вот как произошла наша встреча!
– Он притащил тебя на погибель, – констатировал Дорохов. – И поделом ему!
Я боялся взглянуть в сторону мертвеца:
– Он закрыл меня своим телом. Понимаешь, я стал виновником его гибели. Я взял грех на душу!
Ни один мускул не дрогнул в лице Дорохова. На своем веку он видал ситуации и покруче:
– Если бы ты не взял его жизнь, он бы взял твою. – Друг вздохнул. – Услышал эту высокопарную фразу в каком-то телесериале, какие не пропускает моя благоверная. И, представляешь, ничто в жизни не делается просто так. Вот она мне и пригодилась.
Я медленно поднимался. Старая шишка на голове нестерпимо болела:
– Почему вы так поздно?
Друг сморщился:
– Бармен, сволочь! Ему, видно, заплатили. Не успели мы войти, как возникла драка, перешедшая в поножовщину. Пришлось вмешаться. Только теперь понимаю: она была подстроена специально, чтобы отвлечь нас от тебя! – Он бережно взял меня за локоть. – Давай подброшу тебя до дома.
– Не откажусь.
Дорохов скомандовал оперативникам дожидаться «Скорой» и милицейской бригады, сам затащил меня в старенькие «Жигули» и повез в родные пенаты.
– Видишь, у тебя не было выхода. – Его желание утешить меня трогало до слез.
– Вижу, Юрик, и потихоньку начинаю свыкаться с этой мыслью. Ты скажи, что нам теперь делать?
Приятель пожал плечами:
– Странная она, эта Борзова. Слушай, она не похожа на круглую дуру?
– Нет.
– То есть она произвела на тебя впечатление совершенно нормального человека?
– Да. А почему ты спрашиваешь?
Дорохов усмехнулся:
– Я говорил тебе еще в прошлый раз: у нас на нее ничего нет. Кстати, я был уверен на все сто: сейчас девочка затаится до вступления в права наследования. – Он скорчил удивленную физиономию. – Но нет: наша дама не только не желает сидеть тихо, она просто привлекает к себе внимание органов.
– Потому что знает: я в курсе ее дел, – тихо предположил я.
Дорохов расхохотался:
– Ой, Никитка, не работал ты с криминальными личностями. То, что тебе про нее известно, – всего лишь твое слово против ее. А кому больше поверят? Богатенькой девочке, которая в скором времени впишет свое имя в историю города, или простому журналисту, пусть и талантливому?
Я провел рукой по лбу. На ладони осталась влажная полоса:
– Но есть же неподкупные судьи.
Юрка снова прыснул:
– Такие слова говорят, когда у тебя вагон доказательств. А я повторяю еще раз: у нас на нее ничего нет. Ну ничегошеньки! Вся версия строится на одних предположениях. Посади мы ее на скамью подсудимых, у прокурора, если такой смельчак найдется, не будет ни одного свидетеля обвинения. Зато хороший адвокат предоставит их воз и маленькую тележку!
Внезапно у меня пересохло в горле:
– Повтори, что ты сказал!
– Хороший адвокат сотрет прокурора с его обвинениями в порошок!
Я откинулся на кресло и закрыл глаза. В памяти возник образ мафиозного адвоката, Бориса Васильевича Мазурова, который когда-то по просьбе (теперь я прекрасно знал чьей) вытащил меня из тюрьмы, не забыв при этом припугнуть. Дорохов посмотрел на меня. Наверное, я так изменился в лице, что это его напугало.
– С тобой все в порядке?
– Юрочка, – простонал я, – объясни мне одну вещь (я вкратце изложил историю с Тамарой Кочетовой и Мазуровым). Ты согласен: это был адвокат Борзовых. Почему, спрашивается, Анна не прибегла к его помощи, предпочтя совершенно неизвестного ей Дамаскова?
Дорохов пожал плечами:
– Она тебе объяснила.
– Ерунда. Я в это не верю. Если бы Анна позвонила Мазурову первой, опередив жену Рахманова, Борис Васильевич рьяно помогал бы ей.
– Наверное, Дамасков значительно дешевле, – предположил Юрка. – И притом, может, Мазуров предпочитает наличку, и немедленно.
Я не мог согласиться с этим утверждением:
– Ты же сам говорил: Анечка скоро станет очень богатой девочкой. Мазуров это понимает и может подождать. Никуда его гонорар не денется. И вообще, спасти юную миллионершу от тюрьмы гораздо прибыльнее, чем стать на сторону вдовы, за которую и так все факты. Так почему Дамасков?
– Откуда я знаю? – отмахнулся Юрка. – Да и какое это имеет значение? Повторяю: ты с криминалом не работал, а на моей памяти – сотни отказов от семейных юристов. Иногда для нашего глаза вовсе не основательных.
– Значит, никаких мыслей нет?
– Нет. И тебе париться не советую.
Он притормозил возле моего дома и участливо спросил:
– Сам дойдешь?
– Я пока еще не калека.
Юрка не стал спорить и быстро умчался. Я же набрал номер Варвары Кричевской.
– Привет, пропащая душа! – поздоровалась женщина.
– А по-моему, мы не так давно виделись, – парировал я. – Впрочем, помоги по старой памяти. Знаешь такого адвоката Бориса Васильевича Мазурова?
Она крякнула в трубку:
– Зачем он тебе?
Я елейно проскулил:
– Любовь моей души, дай закончить дело, а потом выложу тебе все без утайки! Честное пионерское.
– Пионерское? – переспросила Кричевская. – Уговорил. Пиши мобильный. Только предупреждаю: та еще личность. У него отвратительная репутация, и кое-кто утверждает: руки по локоть в крови.
– У меня не было и в мыслях его нанимать, – отшутился я. – Просто надо побалакать по одному важному вопросу.
– Тогда успехов!
Признаюсь, я с дрожью набирал его телефон. Каменное лицо мафиози стояло перед глазами. А когда знакомый голос холодно произнес:
– Мазуров у аппарата, – душа ушла в пятки. Пришлось собрать все мужество.
– Вы меня, наверное, не помните? – Я не говорил, а блеял, как трусливая овца. Естественно, он ехидно заметил:
– Не имею чести.
– Это журналист Никита Савельев.
На том конце молчали. Я был слишком малым эпизодом в его богатой жизни.
– Помните, однажды вы меня отмазали от тюрьмы? Мне хотели пришить убийство наркоманки.
Похоже, он вспомнил:
– Ах да! Чем могу служить? Вам опять шьют дело?
