Журналист поспешил к выходу. Как он и предполагал, она располагалась в частном секторе городка, объединяя разнокалиберные домики. Видимо, близость моря привлекала сюда богатых горожан, выстроивших свои хоромы за высокими заборами. Старожилы заботились о своих ветхих домишках, порой утопавших в ухоженных садах. Именно на один из них и обратил внимание журналист. Собственно, если бы не вывеска, на которой черным по белому было написано название улицы и выведен номер дома, он бы прошел мимо. Впрочем, дом не выглядел совсем уж запущенным. Чьи-то заботливые руки явно совсем недавно подлатали калитку, побелили стволы старых плодовых деревьев и бережно ухаживали за огородом. На чисто вымытых окнах красовались белоснежные занавески. Новенькие грабли и лопаты стояли у забора. Неужели на их покупку неведомая Гоголеву Полина Дементьевна и израсходовала его деньги? Потоптавшись на месте минут пять, он решил: пора знакомиться, и прижал палец к черному поцарапанному звонку. Дверь домика распахнулась, послышались неторопливые шаги. Он уже различал силуэт женщины в черном халате и платке, скрывавшем лицо, и это заинтриговало его. Какая она, эта Тверская, пожилая или молодая? Почему она согласилась помогать преступнику? Да и в курсе ли она происходящего? Что же он ей скажет? Захочет ли она помочь ему? Мысли эти захватили его целиком, и Владимир настолько отдался им, что не заметил, как дверь со скрипом отворилась, и в грудь его уперлось черное дуло пистолета:
– Привет! Я знала, что ты меня найдешь…
От неожиданности спортивная сумка вылетела из его ослабевших рук. Перед ним с каменным лицом стояла Галя Сомова и целилась прямо ему в сердце.
– Галя?! Ты?!
– Разве я так изменилась?
– Но как ты… Почему ты…
– Не ожидал! – выдохнула она. – Впрочем, зачем стоять в дверях? Проходи.
Под прицелом ее оружия он направился к веранде и обессиленно сел на колченогий табурет. Галя примостилась рядом. Владимир попытался улыбнуться:
– Как ты?
– Жива, как видишь, – в ее голосе прозвучала ирония.
– А я искал тебя, – с трудом вымолвил он. – На следующий же день после нашего расставания. Даже спрашивал твой адрес у наших коллег. Но никто его не знал.
Женщина усмехнулась:
– Кому нужна простая сотрудница издательства? Другое дело – известный писатель! Перед ним открываются двери домов, в которые раньше его не пустили бы и на порог, сотрудники банка выдают ему засекреченную информацию, а самые красивые и богатые девушки города готовы выйти за него замуж! И заметь: они не желали знать о его существовании, пока он прозябал простым редактором.
Мужчина скривился.
– Если ты о Лизе, то она любит меня.
– Вот это мы и проверим.
Она чуть привстала, потянувшись за чайником, а он попытался рассмотреть ее живот. С момента их расставания прошло больше двух месяцев. Оставила ли Галя ребенка? Впрочем, ему ничего не удалось разглядеть. Мешковатый черный халат мешал ему это сделать. Гоголев набрался смелости и спросил:
– А наш ребенок?
Ответом ему был злой, измученный взгляд.
– Не волнуйся. Все вышло так, как ты хотел.
Он до хруста сжал пальцы.
– Ты сделала аборт?! Прости меня, милая. – Владимир бросился перед ней на колени, но девушка остановила его:
– Сиди! Смотреть противно!
– Послушай, ты же многого не знаешь… – Он пытался сказать что-то еще, однако Сомова помешала ему это сделать:
– Не знаю – чего? Того, что ты не хотел этого ребенка? Что уговаривал меня сделать аборт? Помнишь свои слова, когда я попросила тебя записать его на свое имя?
Больно кольнуло сердце. До сегодняшнего дня Владимир и не знал, где оно у него находится.
– Да! Признаю: я вел себя, как подлец, но потом опомнился и заметался в поисках тебя. Я нашел лишь домик, в котором ты снимала времянку, и мне стало безумно стыдно самого себя. Если бы тогда мы не разминулись, ты бы услышала, что я принял все твои условия. Спроси Арсена! Он в курсе. – Гоголев набрал в грудь воздуха. – Несколько дней я ждал тебя на нашем месте, на пляже Героев, помнишь?
Что-то теплое промелькнуло в выражении ее лица, но тут же исчезло.
– Было и прошло, – тихо сказала женщина. – Ты сломал мне жизнь, Володя. И за это нужно заплатить!
Последние слова он пропустил мимо ушей.
– Так как же наш ребенок? Ты сделала аборт?
Она вдруг вся сникла, осунулась на глазах.
– Ладно, давай попьем чаю. Я ведь не собираюсь тебя убивать, и тебе не дам убить меня. И я все расскажу по порядку.
Галя опустила пистолет, словно коробок спичек, в карман халата и пошла ставить чайник на плиту в маленькой кухне. Он направился следом.
– Кто такая Полина Дементьевна?
– Моя родная тетка, – не оборачиваясь, ответила Сомова.
Ухоженный домик понравился журналисту.
– Почему же ты снимала времянку, а не жила тут?
Она хмыкнула:
– Скоро все узнаешь. Подожди.
Галя медленно накрывала на стол, ставя на него по очереди коробку с конфетами, печенье и фрукты, а Гоголев пристально наблюдал за ней, стараясь проникнуть в ее мысли. Когда чай был разлит по простым граненым стаканам, Сомова начала свое повествование.
Глава 24
Расстроенная тяжелым разговором с Гоголевым, Галя, вытирая слезы, катившиеся по ее бледным щекам, молча шла по тротуару. Итак, ее предали – предали вместе с этим еще не родившимся маленьким комочком! И предатель – его родной отец – так спокойно вынес приговор: смерть! Впрочем, Сомова для себя решила уже давно: никакого аборта. В конце концов, она не сирота и не бомжиха, у нее есть мать, которой она постоянно высылала приличную сумму денег, и родной человек наверняка приютит ее на первое время. Девушка усмехнулась, подумав об этом. В принципе, она ведь просто возвращается домой. Значит, и беспокоиться нечего. Она зашла в издательство. Наврала Арсену с три короба о болезни матери, но так убедительно, что тот сразу выдал ей расчет и еще прибавил денег сверх того. Сомова стала было отказываться:
– Я прошу только то, что заработала.
– А я и даю столько, сколько ты заработала.
Тепло попрощавшись, армянин выразил надежду: девушка еще вернется. Мама ее обязательно поправится. Галя не стала его разубеждать.
– Как получится.
Потом она помчалась на вокзал и успела купить билет на вечерний поезд. Надо же, Владимиру и в голову не могло прийти, что он за последние месяцы несколько раз побывал в родном городе Галины – Малаховке! Именно туда и держала путь Сомова.
Мать встретила ее приветливо, однако узнав, что дочь явилась беременной, бросив работу и не приобретя мужа, она поставила Гале ультиматум:
– От ублюдка своего избавляешься! Деньги на аборт я тебе дам. Потом возвращаешься в Черноморск и продолжаешь помогать своим родственникам.
Галя оторопела. Второй родной человек предавал ее!
– То есть такая я тебе не нужна?
