колдунам Совета. Я справлялась также и с обладателями более скромных талантов. Фоморы использовали их в качестве командиров и младших офицеров. Я знаю, что делаю.
— Тебе пришлось убить их, — тихо произнёс я. — Ты же это имеешь в виду, не так ли?
Она отвела взгляд. После небольшой паузы ответила:
— Иметь дело с кем-то настолько могущественным... подразумевает отсутствие выбора. Попытаешься взять их живыми — только дашь им достаточное для твоего убийства время.
Я вздрогнул от сочувствия к ней. Может быть, она и не полицейский больше, но это было тем, к чему всё ещё лежало её сердце — законом. Она поверила в это, верила, что закон подразумевает помощь и защиту для жителей Чикаго. Когда она была копом, она всегда старалась любым путём убедиться, что эти законы служат для достижения этой цели.
Она предпочитала служить своему городу согласно букве закона, а это означало, что судьи и присяжные должны выполнить свою работу, прежде чем палач возьмётся за дело. Если Мёрфи отказалась от этого убеждения, независимо от того, насколько это было практично и необходимо, независимо от того, что это было ради спасения жизни...
Баттерс сказал, что она была в состоянии стресса. Теперь я знал, в чём природа этого стресса: чувство вины. Оно будет неуклонно грызть её изнутри, мучить её совесть, царапая словно когтями.
— Все они были убийцами, — сказала она, хотя я не думаю, что она разговаривала со мной. — Убийцами и похитителями. И закон их не касался. Кто-то должен был что-то сделать.
— Да, — сказал я. — Кто-то должен был.
— Дело в том, — продолжала она, — что метод, каким ты справляешься с таким проблемами, заключается в том, чтобы ударить абсолютно всем, что у тебя есть, и сделать это немедленно. Перед тем заклинанием против йеху было достаточно времени, чтобы поднять оборону, направить разум людей на их защиту, или начать выходить после того, как ты или кто-то вроде тебя об этом позаботится.
Она взглянула на меня.
— Мне нужен адрес.
— Ты не поняла, — сказал я. — Я привезу ребят к тебе. Как только ты заберёшь их от Аристедеса, он лишится поддержки и станет уязвимым. Затем ты сможешь помочь Фитцу и компании.
— Фитц и его компания, — сказала она ровным тоном, — убийцы.
— Но...
— Нет, Гарри. Не надо мне никакой болтовни о том, что они этого не хотели. Они открыли огонь из смертоносного оружия в жилом районе. В глазах закона и кого угодно, даже малейший довод типа
— Я знаю, — сказал я. — Но это неплохие ребята. Они просто боятся. Это заставило их сделать неверный выбор.
— Ты только что описал большинство членов банд в этом городе, Гарри. Они вступают в банду не потому, что они плохие дети. Они делают это потому, что они напуганы. Они хотят чувствовать, что они причастны к чему-то. Безопасности. — Она покачала головой. — И не имеет значения, если они начинали, как хорошие дети. Жизнь меняет их. Делает их не такими, как прежде.
— Что ты собираешься сделать?
— Направиться с командой к их убежищу. Разобраться с колдуном. Мы сделаем всё возможное, чтобы избежать причинения вреда остальным.
— Ты собираешься открыть огонь на поражение в их доме. Возможно, ты не хочешь причинять вред детям, но ты знаешь, что это может случиться. Даже если ты уладишь вопрос с телами на полу, твои намерения неадекватны. Это ты предлагаешь?
Её глаза вспыхнули внезапным гневом.
— Ты не был здесь последние шесть месяцев. Ты не знаешь, на что это было похоже. Ты... — она сжала губы. Потом посмотрела на меня, пристально, в явном ожидании.
Я сказал, очень тихо:
— Нет.
Она покачала головой несколько раз. Потом сказала:
— Настоящий Дрезден не колебался бы.
— У настоящего Дрездена никогда не было шанса встретиться с ними. Возможности поговорить с ними. Он бы просто рванул в бой.
Она резким движением закрыла свой блокнот, щёлкнув им по запястью, и подвела итог.
— Что ж, мы рассмотрели всё, что необходимо сделать. Здесь больше нечего обсуждать.
Мёрфи встала и молча покинула комнату, ступая ровным и уверенным шагом.
Баттерс поднялся и собрал Боба и маленькое спиритическое радио.
— Я... э-э... Я обычно следую за ней, когда она планирует что-то. Позаботиться о деталях, так сказать. Извини.
— Конечно, — сказал я спокойно. — Спасибо за помощь, Баттерс.
— В любое время, — сказал он.
— Тебе тоже, Боб, — сказал я.
—
Баттерс поспешно вышел.
Я остался стоять в конференц-зале в одиночестве.
Глава девятнадцатая
Я стоял там несколько минут, ничего не делая. Даже не дыша.
Ничего не делать трудно. Как только вы оказались не заняты, ваша голова принимается пережёвывать всё заново. Вылезают тёмные, мрачные мысли. Вы начинаете думать о смысле вашей жизни. А если вы призрак, вы начинаете думать о смысле вашей смерти.
Мёрфи медленно пожирало изнутри чувство вины. Я знал её давно. Я знал образ её мыслей. Я знал, что ей было дорого. Я знал, на что это было похоже, когда ей было больно. Я не сомневался, что я был прав на этот счёт.
Но я также знал, что она была женщиной, которая не захочет убивать другого человека, если только это не было абсолютно необходимо, даже если бы он был бесповоротно и безнадёжно сумашедший. Любое убийство нелегко для совести каждого — но Мёрфи сталкивалась с этим демоном долгое время. Конечно, она должна была страдать от моей смерти (и позвольте мне сказать вам, как я дико расстроен, что я бессилен что-либо изменить). Но почему бы её совесть начала преследовать её именно сейчас? Зачем внезапно закатывать истерику, когда я спросил её, как бы получить больше информации через её бывшего мужа? Кирпичные стены не остановят эту женщину, когда она захочет пройти куда-то.
Я обратил внимание на ещё кое-что, когда мы говорили о выстреле, убившем меня, и о позиции стрелка, и собирали больше информации о потенциальных убийцах. Мёрфи не сказала многого — но она не сказала о кое-чём чертовски более значительном.
Она совсем, ни разу не упомянула Кинкейда.
Кинкейд отчасти был бесчеловечным наёмником, который работал на самую ужасную маленькую девочку на всей Божией зелёной земле. Он имел столетия за плечами, и был выдающимся явлением в боевых действиях. Он каким-то образом преодолел ограничения человеческой нервной системы, по крайней мере, с точки зрения её приложения для стрельбы в любых ситуациях. Я никогда не видел, чтобы он промахнулся. Ни разу.
И именно он сказал мне, что, если бы он захотел убить меня, он стал бы делать это, по крайней мере, с расстояния в полмили, из винтовки, предназначенной для стрельбы тяжёлым зарядом.
Мёрфи знала не хуже меня, что заключение специалиста об убийце со столетиями опыта будет неоценимым в расследовании. Первоначально я не сделал предположений об этом, поскольку Мёрф вроде бы встречалась с этим парнем некоторое время, и, казалось, интересовалась им. Поэтому казалось