— В основном, да, — сказал Тави.
Королева Ворда слегка улыбнулась ему странной улыбкой.
Фигуры Вордов-канимов, облаченные в темную броню, начали заполнять вход в улей позади него. Ворды-канимы выступали вперед медленно и тихо, неловко перемещаясь в ограниченном пространстве.
Тави казалось, что его желудок проваливается в сапоги.
— Твоя логика была правильной, но основывалась на единственном, некорректном предположении, — сказала королева Ворда. — Ты посчитал, что, поскольку младшие королевы были созданы без способности порождать их собственных зависимых королев, у них все равно сохранилось желание господствовать. Это — дефект личности.
Восковые пауки появлялись из стен и текли по полу между Тави и королевой миниатюрным потопом, карабкаясь друг на друга, пока не отгородили ее стеной высотой на уровне груди, словно груда камней.
— Ваша порода видит развитие вашей собственной личности только через власть и лидерство. Вы ничего не знаете о возможности стремиться чему-нибудь большему. Вы не подозреваете о чувстве соподчинения всего себя великой всеобщей цели
Тави снова оглядел внутреннюю часть улья, но не было никакого спасения. Воины Ворда заполнили дверной проем. Пауки продолжали сползать со стен — и, казалось, с потолка.
Ему никогда отсюда не выбраться. Он знал, есть риск, что его предложение Ворду будет отвергнуто — но он по-настоящему не верил, что это могло случиться.
Холодный разум Ворда, судя по тому, что он о них знал, должно быть заставил их защищать свой ближайший улей и семью.
Но то, что двигало этой королевой, было… слишком человеческим. Это была преданность ее старшей королеве — ее матери, понял Тави, его чувства захлестнул всплеск эмоций со стороны младшей королевы.
Это было смешано с ужасной и неодолимой потребностью, которая была практически неотличима от физического голода — потребностью распространяться, подавлять, расти.
И к этому прибавлялось презрение — презрение к человечеству, к существам, которые пали перед единой мощью Ворда.
Тави осознал, что никогда и не собирался покидать улей, и внезапно почувствовал себя очень, очень уставшим.
Ладно.
Ладно, пусть так.
Его презирали и раньше. Уж что Тави умел, так это использовать недооценку в своих интересах.
Тави глубоко вздохнул и сжал рукоятку меча. Левой рукой он потянулся к короткому клинку на правом бедре и медленно вытащил его.
Магия земли даст ему силу проломиться сквозь стену восковых пауков. Которые тем временем успеют укусить его много раз.
Яд убьет его, но у него хотя бы будет минута или две.
У него было еще одно преимущество: теснота улья, вместе с подкреплением, блокирующим единственный выход, представляли собой ловушку не только для Тави, но и для королевы, препятствуя ее отступлению. У нее уже не получится просто ударить и убежать.
Он должен будет убить королеву со всем максимумом быстроты магии ветра. Тави отлично помнил про ослепительную скорость, которой обладала королева ворд — но он будет иметь целый ряд и иных преимуществ о которых она, вероятно, не подозревала.
Он был готов принять смертельный удар, если появится возможность нанести ответный. Магия металла позволила бы ему игнорировать боль смертельного удара достаточно долго, чтобы уложить ее самому.
Если он будет достаточно быстр, этот улей станет ее могилой. С мертвой королевой и обезглавленным Вордом, Китаи, Макс и остальные получат реальный шанс спастись.
И, пока Крассус и Первый Алеранский делают свою работу, Варг и канимы тоже смогут убежать, чтобы помочь Алере в борьбе с общим врагом.
Действительно, планировать гораздо легче и проще, думал он, когда не донимает мысль, как выжить, следуя этому плану.
— Похоже, что я не единственный, кто сделал ошибочное предположение, — спокойно сказал Тави королеве.
Ее глаза сузились, и он опять почувствовал дрожащее давление ее разума на своих мыслях.
Ее глаза расширились.
Принцепс Гай Октавиан призвал магию камня, ветра и стали и устремил свое тело в порыве, который — если ему будет сопутствовать удача — убьет их обоих.
Глава 35
Из-за магии ветра и увеличенной фуриями скорости время для Тави субъективно замедлилось, иначе он, возможно, не увидел бы того, что произошло.
Ворд атаковал сам себя
Ближайший Ворд-каним, раненый Тави, внезапно дернулся и упал вперед, из-за распоровшего ему спину удара нанесённого с тыла.
Кровь погибшего Ворда забрызгала стены входного туннеля, когда он упал на открытое пространство в центре улья, и испачкала сапоги Тави, поскольку тело проехалось по полу и уткнулось ему в ноги.
В то же мгновение еще трое Вордов-канимов вломились в комнату, и Тави понял, что произошло.
Это пришли охотники Варга.
До Тави наконец дошло назначение странных, шероховатых пакетов, которые нес с собой каждый из Охотников
Молчаливые Канимы, одетые в хитин Ворда, имели на себе достаточное количество зелено-черного материала, чтобы сойти за истинного ворда, по крайней мере на мгновение — и теперь они были в улье королевы около него.
— Тавар, — прорычал старший из трех охотников.
— Взять её! — выкрикнул Тави.
Королева пронзительно завизжала, когда Тави с охотниками устремился к ней.
Стена восковых пауков задрожала и рухнула им навстречу, превращаясь в волну молотящих ног и источающих яд клыков.
Атакующие пауки взмывали в воздух, мчались по земле, неслись по стенам и потолку.
Тави ужаснуло количество пауков, которые были вокруг него.
Он сразил в воздухе паука, который прыгнул ему в лицо, орудуя мечом со скоростью, мощью и смертельной точностью, дарованными всеми фуриями, которыми он владел.
Он разрубил второго, и третьего, и четвертого меньше, чем за секунду — их было настолько много, что даже в сказочном замедленном движении магии фурий ветра, не было и мгновения времени, чтобы думать, размышлять, или планировать. Он мог только реагировать и стремился чтобы каждое его движение работало против врага.
Воздух был заполнен расчленёнными трупами восковых пауков, брызгами крови и отдельными кусками насекомых, но несмотря на сотканную мечом продвигавшегося вперёд Тави стальную сеть, Ворд начал прорываться.
Он почувствовал хлопок со своей стороны, и острый, громкий свистящий звук сказал ему, что на его броне осталась зарубка на память от клыка паука.
Другой впился ему в ботинок, просто цепляясь и пытаясь сбить с ног.
Затем еще трое спрыгнули на его шлем и плечи, и он бешено закрутился, когда сочащиеся ядом клыки мелькнули в дюйме от его глаз.
