ехал со скоростью потока. А к концу дня понял, что водить машину в России и в Европе различается примерно как кататься на американских горках и на лифте многоэтажного дома.
Без четверти шесть они въехали в Лахденпохью. Увидев вывеску «Банк», Лорд остановился. В просторном светлом помещении он с удивлением обнаружил вполне современный банкомат. Стив вставил карточку, отданную ему Гидом, ввел код и снял пять тысяч. Затем он вернулся в машину, и они направились в сторону Сортавалы.
Стив помнил, что Гид советовал ночевать не в гостиницах, где необходимо регистрироваться, а в частном секторе. По карте до Сортавалы оставалось еще километров пять, но вытянувшийся вдоль шоссе городок разросся и начался гораздо раньше, поглотив ближайшие деревушки. Они ехали не спеша, с интересом читая необычные карельские названия на указателях. Забава удивилась, что на пешеходных переходах сортавальские водители, все как один, останавливаются, пропуская пешеходов, а те смело шагают на проезжую часть, не глядя по сторонам.
– Прямо как в Хельсинки, – сказала она. – Может, и в Питере так когда-нибудь будет?
Центр Сортавалы действительно напоминал какой-нибудь скандинавский городок: чистый, ухоженный, плотно застроенный невысокими каменными домиками.
Забава засмотрелась на необычное здание с большой трубой, формой напоминающее фабрику, как их рисовали лет двести назад, но окрашенное яркой краской. Вывеска гласила, что это – гостиница.
– Давай остановимся здесь, – предложила она.
Стив сделал над собой усилие и ответил:
– Сейчас нельзя. Может, на обратном пути.
За Сортавалой они недолго постояли на развилке. Асфальт через леса уходил в сторону Петрозаводска, а грунтовка, судя по карте, вела к цепочке небольших деревень, где, наверное, можно будет найти комнату для ночлега. Посовещавшись, они выбрали грунтовку. В первой деревне никаких объявлений или вывесок они не увидели и решили, что в следующей остановятся и расспросят местных жителей.
– Стой, там что-то написано, – воскликнула Забава.
Стив затормозил и сдал назад.
«Постоялый двор Ойюяй», – гласила яркая надпись на деревянном щите.
– Ойюяй… Что-то знакомое. А! Здесь наша группа останавливалась в каком-то туре, – вспомнила Забава. – Но сама я здесь не была.
Проехав пару километров по узкой лесной дорожке, они остановились перед невысоким плетнем, за которым виднелось озеро. Слева на обочине был вкопан массивный деревянный столб высотой с человека. Через многочисленные отверстия, насверленные в верхней части столба, проглядывало переговорное устройство.
– Пожалуйста, представьтесь, – прозвучал из столба хрипловатый мужской голос.
Стив представился и добавил, что им нужен ночлег.
– Как вы узнали об Ойюяе?
– Я работаю в «Русском сафари», – ответила Забава.
– Заезжайте на паром.
Лорд и Забава переглянулись. В этот момент часть плетня начала подниматься, освобождая проезд.
– Смотри, это же обычный шлагбаум, только аккуратно замаскированный, – удивилась Забава.
Дорога привела их к берегу озера и уперлась в короткий деревянный причал, к которому был пришвартован прямоугольный паром на одну машину, сделанный из старого военного понтона. Посередине озера, на острове возвышался большой деревянный дом. После некоторых раздумий Стив заехал на очерченный ярко-красно краской прямоугольник посередине понтона и вышел из машины.
Раздался протяжный гудок, и в сторону острова по воде побежала тонкая стремительная линия. Стив не сразу понял, что это натянулся тяговый трос. Паром покачнулся и плавно отошел от причала.
На острове их встретил Келдыш, хозяин хутора, невысокий худощавый мужчина со слегка раскосыми глазами. Он предложил гостям пройти в дом и выбрать комнату.
Домов на острове было два: хозяйский и гостевой. Стив с любопытством разглядывал неказистые темно-коричневые некрашеные срубы, невероятно старые на вид, но явно крепкие и увенчанные тяжелой черепицей. Забава выбрала светлую просторную комнату на втором этаже почти без мебели.
Стив спросил о цене.
– Тысяча рублей, если вам это по карману, – ответил хозяин.
– А если нет? – спросила Забава.
– Если нет, живите так. По хозяйству поможете. Корову доить умеешь? – спросил он Забаву и посмотрел на ее маникюр.
– Нет, мы лучше заплатим, это я так просто, – ответила Забава и спрятала руки за спину.
– Тогда через двадцать минут приходите ужинать.
Стив подошел к окну и с удивлением обнаружил, что между внутренними и внешними рамами был почти метр расстояния.
Забава переоделась, и они направились в хозяйский дом на ужин.
Келдыш заканчивал накрывать на стол.
– Вы сами готовите? – не удержалась и спросила Забава.
– Обычно готовит моя жена, но она уехала в Петрозаводск. Как вы устроились?
– Классно! Мне тут нравится. Здесь все какое-то ненастоящее.
– Ненастоящее? – удивился хозяин.
– Я хотела сказать, не как у всех.
– Это уже приятнее слышать.
– Я никогда не видел такие толстые стены, только в Британии в замках, – сказал Лорд.
– Они не толстые, они двойные, – поправил его Келдыш, заваривая чай.
Стив с удивлением посмотрел на окно.
– Это – целая история, – произнес хозяин. – Не буду вас утомлять.
– Жалко, – как-то по-детски сказала Забава.
– Мне тоже интересно, – добавил Стив.
Келдыш посмотрел на гостей.
– Ну, тогда слушайте.
После института Келдыш занимался роботами. За два года он стал неплохим специалистом в робототехнике и даже сконструировал и собрал дома автоматический пылесос. Но карьера инженера у него не сложилась, и однажды перед ним встал непривычный для советского человека вопрос: что делать дальше?
Келдыш случайно встретил одноклассника, который тоже искал, чем бы заняться.
Одноклассник еще в школе неплохо рисовал и мечтал поступить в Художественное училище имени Мухиной, или просто «Муху», а потому и сам получил прозвище Муха. Вернувшись из армии, Муха осуществил свою мечту, но закончить образование не смог и обвинял в этом лично товарища Калинина, имя которого гордо носил тогда Политехнический университет. В главном здании Политеха, напротив парадного входа стояла, а вероятно, и сейчас стоит знаменитая статуя дедушки Калинина со спрятанной за спиной рукой.
Каждому первокурснику по секрету сообщалось, что эта поза была вызвана скромностью Михалваныча, не желавшего публично демонстрировать свою кисть с шестью пальцами. И только благодаря принципиальности скульптора, апологета социалистического реализма, знание об этой архи-важной особенности политеховского дедушки сохранилось до наших дней. Удивленный первокурсник тут же шел пересчитывать пальцы, а затем с разочарованным видом выходил из-за спины статуи и становился объектом насмешек со стороны собравшихся более опытных товарищей.
Муха, узнав об этой традиции, посетил Политех и вскоре отлил из гипса кисть, на которой действительно было шесть пальцев. Затем ему удалось незаметно прикрепить ее вместо настоящей.
Довольно убедительно прикидываясь наивным первокурсником, он заключал со всеми подряд пари о количестве пальцев на этой самой руке и даже какое-то время этим зарабатывал. Одной из его жертв стал
