– Тут дело в том, что вода в море кривая, – начал издалека один рыбак.
– Это как? – удивился второй.
– Глобус видел?
– Ну? – осторожно произнес другой.
– Баранки гну! Земля – это такой охрене-е-енный глобус!
– Иди ты! – Описанная картина поразила его воображение.
– А если залезть глобусу на самую макушку, то куда ни двинься, везде вниз покатишься!
– Почему?
– По кочану! На футбольном мяче удобно сидеть?
– Ага, особенно когда бьют пенальти!
– При чем здесь пенальти?
– А при том, что безо всякой кривизны сам убежишь!
– С чего это?
– А ты у них ноги видел?
– У кого?
– Да у футболистов, у кого же еще?
– Да здесь-то какие футболисты?
– Нет, у нас футболистов нету! Вот в Петрозаводске, там – да-а-а!
– Так то – Петрозаводск!
– А Келдышу течение помогает!
– Ну ты сморозил! Это же озеро, а не речка! Какое тут течение?
– Океан тоже не речка, а там – Гастрим!
– Какой еще, на хрен, Гастрим?
– Такой! Он от того, что Земля крутится!
– От этого только ветер подымается!
– Не только!
– Ну, чудило!
– От него вода из ванны вытекает, если пробку вынуть!
– Пробку?
– Че ты ржешь, я по телевизору смотрел!
– А Келдыш че, пробку вынул?
– А хрен его знает, он, зараза, умный!
– Келдыш, ты пробку не трогал?
– Пробку? Какую пробку? – не понял Келдыш.
– Видишь, он даже не знает, что за пробка такая!
– Говори что хочешь, а я по телевизору смотрел!
– В кэвээне, что ли?
– Да иди ты!
– Сам иди! Не знаешь ни хрена, так не выеживайся!
– Ща как дам веслом по клюву!
– Мужики, давайте я расскажу! – вмешался Келдыш, опасаясь, что грозившие начаться боевые действия повредят его груз.
– Да ты молод еще нас учить! – насупившись, ответил один из рыбаков.
– Так, это не я буду, это из книжки.
– Не надо, – подтвердил другой.
Прошло минут десять.
– А магазин-то, небось, уже открыт!
– Едрены пассатижи! А мы тут сидим!
– Ща Келдыш уплывет к себе…
Через десять минут.
– Келдыш! Ты бы, это, плыл бы отседова!
– Нам на берег надо!
– Ну ты постарайся, Гастрим там подключи.
Десять минут пролетели незаметно.
– О! Михалыч идет!
Келдыш обернулся.
Двигаясь по сложной траектории со знакопеременным ускорением, Михалыч кренился, спотыкался, останавливался, совершал короткие скачки и снова переходил на шаг, не покидая при этом пределов тянущейся вдоль берега пыльной узкой дороги.
То приседая, то выпрямляясь, то взмахивая руками, он постоянно варьировал момент инерции своего тела, и когда падение уже казалось неизбежным, каким-то чудом успевал в последнее мгновение поставить ногу точно на проекцию центра тяжести.
Время от времени Михалыч доставал из кармана штанов пустую прозрачную бутылку, сосредоточенно смотрел на нее, потом переводил взгляд куда-то назад, в сторону магазина, делал многозначительный угрожающий жест и продолжал свои замысловатые движения.
Насколько же совершенен человеческий мозг, думал Келдыш, если даже будучи отравленным почти смертельной дозой алкоголя, он способен решать столь сложные задачи. Кто-кто, а Келдыш знал, насколько непрост алгоритм движений двуногого робота на поверхности со случайной топологией.
– Михалыч, ну че? Привезли? – крикнул один из рыбаков.
Услышав человеческую речь, Михалыч остановился. Активизировалась программа дешифрации данных акустических датчиков. И когда рыбак закончил говорить, Михалыч уже знал местоположение источника звука, идентифицировал личность говорившего, а также определил его физическое и психоэмоциональное состояние. Причем сделано все это было автоматически, без подключения сознания. Единственное, что ему не удалось, это – понять смысл фразы.
Михалыч медленно повернулся в сторону озера, приподнял косматые брови и окинул окрестности мутным взглядом. Угол обзора визуальных сенсоров резко увеличился, произошла перефокусировка, и хлынувший поток данных начал так стремительно заполнять оперативную память, что возникла угроза потери жизненно важной информации.
Процессор переключился на задачу перераспределения ресурсов памяти, буквально на мгновение оставив кинематические системы без контроля. Но этого оказалось достаточно, чтобы гармония была нарушена. Работа в режиме реального времени диктует свои условия.
Постепенно и неизбежно, как в замедленном фильме, Михалыч начал заваливаться на бок. Анализ сигналов, поступающих от вестибулярных датчиков, спрогнозировал существенное превышение критического угла крена. Автоматически запустился форсажный режим. Тактовая частота удвоилась. Процессор перестал отвлекаться на сигналы второстепенных модулей. Одновременно поднялось рабочее напряжение исполнительных узлов.
Прошла корректировка предельной модели. Но экстраполяция стандартных алгоритмов в трехмерном топографическом поле дала только иррациональные решения. Возможности интеллектуальных систем были исчерпаны, настал черед аварийной автоматики.
Активизировались блоки релаксации динамических возмущений. Отключились эмоциональные ограничители. Четко отработали исполнительные устройства модуля мягкой посадки. Аппаратура самодиагностики произвела веерный опрос всех групп тактильных датчиков. Были зафиксированы незначительные поверхностные повреждения периферийных узлов.
Форсажный режим был отменен. Оптимизатор выбрал четырехопорный алгоритм типа «Собака», но при калибровке произошел резонанс паразитных мощностей, и алгоритм был заменен более мягким вариантом «Свинья».
– Ну и с-суки же вы все! – закончила работу программа обработки ошибок.
– Привезли… – прошептал один из рыбаков, сглатывая слюну.
– Эк его крутит! – с завистью добавил второй.
