шагнула на ступеньку.
Несколько движений, и ее подхватили парни в масках. Гид шагнул на трап. Катер прижался к борту корабля, и рулевой на секунду добавил обороты, чтобы сманеврировать. Гиду оставалось спуститься еще на две ступеньки, но он решил, что катер отходит, и прыгнул вниз.
Деревянный пол встретил его и тут же ушел из-под ног. Вываливаясь за борт, Гид успел ухватиться рукой за тонкий поручень и инстинктивно зацепился за борт согнутой в колене ногой. Он повис между кораблем и катером, лихорадочно соображая, что делать дальше – нырять в ледяную воду, рискуя попасть под винты, или забираться на катер, надеясь, что рулевому хватит мастерства не раздавить его об борт теплохода.
В следующее мгновенье он почувствовал, как в его одежду вцепились сразу несколько рук и рывком втащили на борт. В последний момент снизу его окатила упустившая добычу волна.
– Ты что, сумасшедший? – приблизив закрытое маской лицо, спросил один из парней. – Иди вниз.
Гид спустился в рубку. Женя была уже там. Она была обижена, а того, что произошло на палубе, просто не видела. Гид понимал, что должен извиниться, но сил на это не было. Он рухнул на диван и закрыл глаза.
Два огромных подвесных мотора за кормой гнали катер со скоростью, которую не смог бы развить даже Пегас. Хотя, может быть, так просто казалось из-за полной темноты, в которой они мчались. До самого берега на катере не зажегся ни один фонарь. Была выключена даже подсветка приборов. Только тускло мерцал установленный ниже приборной панели экран радара.
На причале было пусто. Гид понятия не имел, где они находятся. Но, как только катер исчез в темноте, к ним подошел обычного вида человек и спокойно спросил, не для них ли заказано такси на Колчестер. На вопрос о стоимости поездки таксист ответил, что все уже оплачено.
По дороге все трое молчали. И только когда машина остановилась возле какого-то заведения, Гид спросил, не может ли таксист отвезти их ближе к Лондону, но тот ответил, что его уже ждет следующий клиент.
Гид и Женя зашли в заведение, оказавшееся маленьким уютным ресторанчиком. Устроившись за столиком, Женя забралась в сумку. Первое, что она с удивлением достала, были их телефоны, включая спутниковый, затем она извлекла на свет незнакомый бумажник с двумя сотнями фунтов в разных купюрах.
Они сделали заказ, после чего Гид вышел на улицу и набрал номер Патрика.
Тоннель
Патрик приехал в Колчестер через час и повез их в Сент-Олбанс. По дороге он успел задать несколько вопросов, после чего Гид заснул.
Наконец они добрались до квартиры Стива. Как только дверь за приятелем Лорда закрылась, Женя набрала ванну и не вылезала из нее почти час. Гид полистал телепрограммы, нашел стойку с компакт- дисками и включил музыку. За ними больше никто не гнался, но он не мог еще свыкнуться с этой мыслью.
Днем снова появился Патрик, на этот раз с говорящей по-русски девушкой.
– Эмма Волошина. Из Архангельска. Друга Стива, – произнесла гостья почти без акцента.
– Подруга? – переспросила Женя.
– Да, подруга. Но не как girlfriend, а как друг.
– Понятно.
– Мне рассказал о вас Пат. Я рассказала деду. Он сказал, что вам нужна помощь.
Гид не знал, как реагировать на ее слова.
– Дед хочет вас видеть, – закончила Эмма.
Через час они уже сидели в комнате господина Волошина.
Гид рассказывал все как было, не заботясь о правдоподобии своей истории. Поначалу немного раздражало ощущение, что его воспринимают как циркового медведя, но все слушали очень внимательно, не решаясь перебить, и раздражение отступило.
Когда Гид закончил, наступила тишина. Эмма и Патрик смотрели то на Гида, то на старика. Волошин сидел, глядя в сторону, и потирал руками виски.
– Все это настолько неправдоподобно, что я вам верю, – заявил он и снова задумался.
Эмма свысока посмотрела на Патрика. Что, съел? Пат, признавая поражение, развел руками.
– Если вас найдут местные власти, вас депортируют. Оснований просить политического убежища у вас нет. Просить убежища от преследования можно, но если ваши недруги официально потребуют экстрадиции, боюсь, что вас отдадут, – снова заговорил Волошин. – Англия дает пристанище только в исключительных случаях, которые и попадают в газеты, и у людей складывается неверное мнение, что любому скрывающемуся от своих властей здесь ничто не угрожает. А прятаться в Великобритании гораздо сложнее, чем в России.
– Но почему нас должны обнаружить? Мы можем изображать туристов, – возразил Гид. – Я не помню, чтобы у меня в Европе хоть раз спрашивали паспорт. Только в гостиницах и аэропортах.
– «Не хвались днем завтрашним, ибо не знаешь, что родит тот день» – так, кажется, говорил царь Соломон, – произнес Волошин.
Гид ничего не ответил.
– Не забывайте, за вами могут приехать и неофициально. А всю жизнь скрываться… Такая ноша не каждому по плечу. Может и раздавить. Я это испытал на собственной шкуре.
– И что бы вы делали на моем месте? – спросил Гид.
– Это не тот вопрос, на который надо искать ответ, – произнес старик.
Гид не понимал, куда клонит Волошин, но чувствовал, что это может оказаться важным для него.
– Что мне делать?
– Вы просто пытаетесь угадать, а нужно заглянуть в самого себя.
Гид задумался. В памяти всплыло, как Дефендер остановился в озере. Картина становилась четче. Вот бойцы в камуфляже окружают машину, распахивают двери, его и Женю вытаскивают из кабины прямо в воду…
– За что мне все это? – невольно вырвалось у него.
– Да. Именно этот вопрос мучил меня много лет, а сейчас не дает покоя вам, – сказал Волошин.
Старик внимательно и довольно долго смотрел сначала на Гида, потом на Женю.
– Я давно не верю в случайности и совпадения, – снова заговорил Волошин. – Теперь слушайте очень внимательно. У меня во дворе стоит старый кряжистый дуб. Под этим дубом лежит тяжелая каменная плита с древними письменами. Плита скрывает вход в узкий длинный тоннель. Говорят, что этот тоннель прорыли еще во времена короля Артура. Так это или нет, я не знаю. Но я знаю, что этот тоннель ведет в Россию. Я много лет берег его для себя, но теперь понимаю, что слишком стар для такого похода и что вам он нужней.
– Эмма! Что он сказал? – спросил Патрик, увидев изумление на лицах русских.
Гид внимательно смотрел в глаза Волошину, но не видел в них и намека на иронию. Взгляд старика был серьезен и одухотворен. Он держал паузу, которую никто не смел нарушить. Даже Патрик затих, не дождавшись ответа.
– Похоже, вы еще не потеряли способность верить в чудеса, – Волошин хитро улыбнулся. – Как я вам завидую!
– Дед, ты опять за свое! – Эмма всплеснула руками.
– Снимаю шляпу, – произнес Гид.
– А я поверила, – призналась Женя.
– Не сердитесь на старого шута, – сказал Волошин. – В этой шутке лишь доля шутки.
Он снова замолчал и стал совершенно серьезен.
