книгу в сторону. – Согласно более современным представлениям, это свойство считается функцией развитого правого полушария… – Он помолчал, давая возможность оценить сказанное. Потом усмехнулся и добавил: – Я уверен, что среди моих зрителей нет ни одного человека, не имеющего собственного мнения о феномене ясновидения. Как известно, официальная наука феномен этот не признает. Он необъясним с точки зрения науки, а все существующие объяснения… скорее из области фантастики. Но многим из вас, я уверен, есть что сказать по этому поводу… Как правило, рассказы о сверхъестественном начинаются одними и теми же словами… – Он сделал паузу, подогревая интерес аудитории. Рассудив, что интерес уже достиг нужного накала, продолжил: – «Я не верил, но…», «Я не верил в привидения, но, заночевав в одном старинном доме…» и так далее. То, что я сейчас собираюсь сделать, несколько выходит за рамки моего поведенческого стереотипа. – Он снова помолчал. – Как вы знаете, при обсуждениях различных проблем я никогда не говорю «я сам видел». Как правило, я ссылаюсь на различные источники…
Я слушала Александра с нарастающим чувством оторопи и тревоги. Мне казалось, я знаю, что последует за этим вступлением. И я не ошиблась.
– Я воочию убедился в том, что ясновидение не выдумка! Совсем недавно благодаря феномену ясновидения было раскрыто тяжкое преступление. Я не могу посвятить вас во все детали, так как следствие еще не закончено, но… это
Я сидела на диване с горящим лицом, в ушах моих противно и тонко звенело, пальцы до боли вцепились в жесткую гобеленовую подушку. Мне казалось, что я урод, которого выставили на всеобщее обозрение на ярмарке. Как он посмел! Ради рейтинга своей паршивой передачи он… предал меня! Он не имеет никакого права! Он словно орал своим недоразвитым зрителям – ату урода! Они не знают моего имени? Завтра узнают. Александр Урбан знает, следователь знает, завтра будет знать любая городская свинья. Подонок!
Я бродила по квартире, не находя себе места, чувствуя унижение, как человек, публично получивший пощечину.
Заливистое треньканье дверного звонка заставило меня вздрогнуть. Не спрашивая кто, я распахнула дверь. Александр вошел как ни в чем не бывало и произнес вместо приветствия:
– Господи, как я соскучился!
– А как же моя карма? – ядовито поинтересовалась я, чувствуя, как холодок побежал по спине от звука его голоса.
Но он не услышал. Он прижал меня к себе с такой силой, что затрещали мои бедные ребра.
– Как я соскучился! Я чуть с ума не сошел! – повторял он, целуя мое лицо, волосы, шею. Он терся, как щенок, о мои щеки… У него были сильные руки… твердые губы… И целовался он просто потрясающе…
…Кажется, мы не закрыли входную дверь. Не помню, как мы добрались до спальни… не разнимая рук, не разнимая губ… Мы сбрасывали с себя одежду, помогая друг другу. Он запутался в пуговичках блузки неловкими пальцами, и я, бросившись на помощь, рванула изо всех сил и услышала треск – это рвалась тонкая шелковая ткань…
…Я видела над собой его лицо, искаженное гримасой словно от боли, с закрытыми глазами, почти страшное в свете красного ночника… обнимала его плечи, притягивая к себе и отталкивая прочь… Мы любили друг друга яростно и молча… И только в самом финале он застонал, больно впиваясь в мой рот своими горячими губами, содрогаясь в последних, мощных, уже не подвластных сознанию взлетах и падениях…
На рассвете я спросила:
– Зачем ты это сделал?
Он крепче прижал меня к себе и сказал:
– Ничего не бойся. Моя аудитория и не такое слышала. Это затравка, приглашение к дискуссии… Завтра никто и не вспомнит о тебе, но зато в студию хлынут десятки писем очевидцев с разными историями… – Он рассмеялся.
Объяснение было несколько циничным, но, в общем, я его поняла – живи и давай жить другим. Лежа в кольце его рук, я бы еще и не то приняла и поняла. Мне уже казались странными возмущение и злость, которые я испытала всего лишь несколько часов назад…
–
– Танцы в темноте? – повторил он удивленно. – Что это значит?
– Так говорил господин Бьяготти. Отношения между людьми – это танцы в темноте… в том смысле, что никогда не узнаешь человека до конца…
– Никогда не узнаешь, с кем танцуешь… – протянул он задумчиво. – Отлично сказано, хотя и неверно.
– Почему?
– Потому. Я тебя знаю! И ты меня…
– Я тебя? Да я тебя вообще вижу в первый раз… – ответила я. Как-то незаметно мы перешли на «ты».
Он рассмеялся и шлепнул меня ладонью по губам.
Кажется, я уснула. Разбудили меня звуки, долетавшие из кухни: звяканье посуды, хлопанье дверцы холодильника, а над всем этим победительно плыл божественный запах кофе, – Александр возился на кухне с завтраком. Я не спешила вставать. Лежала в постели с закрытыми глазами, улыбаясь до ушей, прислушиваясь к звукам и запахам, испытывая удивительное ощущение гармонии с миром и космической невесомости…
Услышав его шаги рядом, я произнесла, не открывая глаз:
– Черный, крепкий, без сахара, пожалуйста.
– Хорошо, – ответил он, сбрасывая на пол мой синий халат. – Потом!
Глава 16
Взрыв
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?
Мне хотелось муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Поделиться было не с кем. Меня распирало желание кричать на весь мир об Александре, о нашей первой ночи. О том, как… Обо всем! От одной мысли об Александре у меня темнело в глазах и мгновенно пересыхали губы. Я роняла на пол предметы, вызвала к себе бабу Броню, а когда та пришла, удивленно воззрилась на нее – забыла, зачем позвала.
Стас долго грузил меня о преимуществах нового софта, я только и спросила: «Сколько?» Он запнулся, не решаясь произнести цифру. Глаза у него стали собачьи. «Ну?» – подтолкнула я. Он выдохнул цену, и на лице его было написано отчаяние. Он знал, что ему не обломится. Еще вчера не обломилось бы. Но со вчерашнего дня столько всего случилось…
– Иди к главбуху, скажи, я разрешила, – велела я, улыбаясь.
Стас смотрел на меня с восторгом верующего, увидевшего чудо.
– Спасибо, Ксения Валентиновна! – крикнул он уже на ходу, вылетая из кабинета.
Я представила, как он в состоянии абсолютного восторга скачет на одной ноге в бухгалтерию, и рассмеялась. Мужчины и их игры!
– Ксения двинулась, – сообщил Стас Кире, сидевшему в Интернете.
– Она и была двинутая, – ответил тот хладнокровно.
– Дала денег на софт!
– Перепихнулась! – поставил диагноз Кира.
– Ну, козел! – в сердцах произнес Стас.
– Сам козел! Я видел ее с мужиком.
