скважину, повернул. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Слабый свет падал в прихожую с лестничной площадки. Сквозняк смахнул с вешалки красный шарфик. Он плавно опустился на женщину, лежавшую вниз лицом на полу, как раз на замысловатый, белый, нарочито небрежный иероглиф на черном шелковом халате… Скрюченные пальцы, согнутые колени… Пряди волос черным нимбом вокруг головы…
…Мы стояли у порога неподвижно, молча. Александр – подавшись вперед. Я вдруг почувствовала, как подступает к горлу дурнота, и, упершись ладонями в стену у двери, стала хватать ртом тяжелый воздух квартиры. Вышло только хуже – в следующую секунду меня словно переломило пополам и стало мучительно выворачивать наизнанку, разрывая и сжигая гортань, грудь, желудок…
Глава 17
Капитан Астахов
Я сидела на диване в гостиной Стеллы совершенно отупевшая от увиденного. Александр куда-то звонил, бесшумно передвигаясь по квартире. Он усадил меня на диван, уведя из прихожей, и больше не смотрел в мою сторону, как будто я была здесь совершенно посторонним предметом. Я слышала его приглушенный голос, шаги, звуки льющейся из крана воды на кухне.
«Не может быть… не может быть… не может быть», – думала я. «Мо-жет, мо-жет, мо-жет!» – бархатно гудел маятник больших старинных часов в углу, мотаясь туда-сюда. В моей бедной голове не укладывалось, что это Стелла лежит на полу в прихожей… в своем японском халате с «иероглифом счастья и долголетия», как объяснила продавщица при покупке. Она лежит, а мы ничего не предпринимаем… Я забилась в угол дивана, Александр ходил бесшумно, как зверь в клетке. Мне казалось, я жалею Стеллу не потому, что она умерла – это еще не отпечаталось в моем сознании, а потому, что она лежит на холодном полу, такая одинокая и несчастная. И самое ужасное то, что ей уже все равно. Ей больше не нужны разбросанные в прихожей черные атласные домашние туфельки, белый шелковый плащ на вешалке – предмет гордости, сумочка от Черутти, купленная в Италии за баснословную сумму. Ничего ей больше не нужно. И нет для нее больше ни страха, ни боли…
Страх! Господи, как же ей было страшно умирать, думала я. Она видела своего убийцу, отшатнулась от удара… упала, подогнув колени, на пол. А он присел на корточки рядом и взял ее руку… Он не поднял Стеллу, не перенес на диван, не позвал на помощь… Почему? Понял, что она умерла? Или сделал то, что собирался, – убил? И проверял, жива ли. После чего поднялся и ушел, а она осталась…
Я слышала, как открылась дверь, впустив людей. Квартира наполнилась шумом голосов и шагов. Защелкали фотокамеры. Ко мне по-прежнему никто не подходил. Голоса бубнили в прихожей. Александр объяснял им что-то…
Я не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я уснула. Проснулась, когда кто-то дотронулся до моего плеча. Я отшатнулась, рука моя инстинктивно прикрыла лицо.
– Ксения, – позвал Александр, – проснись. Это капитан Астахов, ты с ним уже знакома. Он хочет поговорить с тобой.
Капитан Астахов в расстегнутом плаще, который он так и не снял, в синей футболке и джинсах, растрепанный и невыспавшийся, стоял рядом с ним, внимательно и безрадостно меня рассматривая.
– Доброе утро… – начал он и поперхнулся. – Сколько лет, сколько зим, – сделал следующую попытку. – Я знал, что мы встретимся. – На физиономии его было написано: «Опять вы путаетесь под ногами? Опять вляпались неизвестно куда?» – Поверьте, мне очень жаль… – продолжал он. – Я знаю, что… – он не произнес слово «покойная», готовое слететь с языка. – Я знаю, что Стелла ваша подруга… Вы можете говорить? – Он повернулся к Александру: – А ты, Сашок, сделай нам кофе! Иди-иди, – добавил он, видя, что Урбан колеблется. – Я не съем твою приятельницу.
– Могу, – ответила я, спуская ноги с дивана и приглаживая волосы.
– Саша сказал, что вы видели… сон.
Последнее слово он произнес почти с отвращением. Его натура воинствующего материалиста бунтовала против дурацкого фарса, в котором он вынужден был участвовать.
– Можно поподробнее? Как это случилось и что вы видели?
– Я видела, как… Стелла отшатнулась…
– Что значит, отшатнулась?
– Ее ударили в лицо, очень сильно…
– Вы видели, как ее ударили? – перебил он.
– Нет. Я видела, как она отшатнулась… видимо, от удара… запрокинула голову… ударилась затылком о стену… – Передо мной снова возник раскрытый в крике рот Стеллы, ужас в глазах… взметнувшиеся волосы… – И упала на пол… – закончила я.
– Вы видели того, кто ее ударил?
– Нет.
– Но он был там? Вы слышали что-нибудь?
– Треск паркета… – пробормотала я, вспоминая.
– Он ходил?
– Нет, он присел на корточки.
– Зачем?
– Он взял ее за руку.
– Зачем? – повторил капитан.
– Проверял пульс… наверное… Не знаю!
– Как выглядела его рука?
– Обыкновенно…
– Это была рука… чья?
Я смотрела на него, не понимая, чего он от меня хочет.
– Мужская? – уточнил он. – Или…
– Да.
– Откуда вы знаете? Вы же не видели человека.
– Большая, с сильными пальцами… мужская. Я видела не очень ясно.
– Что-нибудь особенное запомнили? Примету какую-нибудь. Шрам, пятно, сломанный ноготь? Перстень?
Я помотала головой – нет.
– Манжет, запонку? – продолжал он. – Какого цвета рубаха?
– Я не видела, – ответила я. – Только руку… Часы!
– Какие?
– На черном ремешке.
Капитан хмыкнул. Молча смотрел на меня, словно прикидывая, о чем еще спросить.
– Что было потом?
– Я проснулась… Саша разбудил меня, потому что я кричала. И мы сразу поехали к… сюда.
– То есть все, что вы видели, – это как она отшатнулась, ударилась о стену и упала. И руку мужчины…
– Да. Она лежала неподвижно… На стене была кровь… и брызги везде.
– Брызги… – повторил капитан и замолчал, словно не знал, о чем еще спросить. – Скажите, Ксения… – Он впервые назвал меня по имени, и я напряглась, ожидая подвоха. – Ваш сон… какой он был?
– Что значит, какой?
– Ну, цветной… или черно-белый?
– Черно-белый… Но кровь красная… Пятно на стене и вокруг головы… на полу.
– Это была застывшая картинка… или действие как в кино?
Я задумалась, пытаясь вызвать в памяти сон.
– Движение. Стеллу ударили, и она отлетела к стене. Потом он подошел… и взял ее за руку. Как при замедленной съемке.
– Вы слышали треск паркета под его ногами?
– Да.
– Какие еще звуки вы слышали?
– Никаких.
