— Обещай мне, что сделаешь хороший выбор, Кейтсби, — раздраженно поморщилась мать.
— Что именно значит «хороший»?
— Ты выберешь подходящую графиню Малзард.
— Я намерен сделать именно это.
— Хорошо, — все еще с сомнением сказала мать.
Вздохнув, она вышла.
Кейт смотрел на аккуратно написанные страницы, сообразив, что не знает, чей это почерк — матери или клерка. У нее даже не нашлось повода хоть когда-нибудь написать ему. Письмо, извещавшее о смерти Роу, написал секретарь брата Маунт.
Он и Маунта унаследовал? Вероятно, да. Этот тихий, средних лет человек постоянно держался в тени, пока его не вызовут.
Если этот аккуратный твердый почерк принадлежит матери, то это просто чудовищно, если учесть, что строки написаны, когда тело ее любимого старшего сына еще толком не остыло.
Кейт заставил себя увидеть оборотную сторону. Потрясенная неожиданной смертью, мать, должно быть, цеплялась за второго сына как за шаткую опору, хваталась за импульсивного, беспечного, дерзкого Кейта, каким его считала, выбирая между ним и изгнанием из дома, который принадлежал ей сорок лет.
Если правильный брак снова внесет спокойствие в мир его матери, то просьба невелика. Но Кейт поймал себя на том, что ему очень не хочется выбирать невесту из этого тщательно составленного списка.
На следующее утро Кейт проснулся в большой и очень удобной графской кровати. Повернувшись на спину, он разглядывал на пологе над кроватью позолоченную металлическую розетку, изображавшую солнечные лучи. Он понять не мог, почему его брат потрудился украсить то, что никто, кроме него, не видит.
Кроме него и, возможно, Артемис. Это навело Кейта на унылые мысли о списке матери. Если бы можно было повернуть время вспять и вернуть прошлое, он без колебаний сделал бы это. Но, увы…
Он посетил могилу Роу, прочитал надпись, вырезанную на каменной плите, пытаясь примириться с переменами. Но все еще ждал, что брат вот-вот примчится, разъяренный его самозванством.
Встав, Кейт подошел к окну открыть шторы. Солнце только что поднялось. В Лондоне светская жизнь продолжается далеко за полночь, порой до рассвета, и день начинается лишь после полудня. Однако вчера Кейт лег рано, это было единственной возможностью сбежать. Так же поступил и Перри.
Он, конечно, устал, но больше спать не мог.
Глупо пропускать рассвет.
Солнце едва поднялось над горизонтом, но небо уже стало ярким, с жемчужными переливами. Легкий туман стелился по земле и окутывал деревья вдали, создавая иллюзию волшебной сказки.
К черту волшебство! Хочется проехаться верхом.
Кейт оделся, но, спускаясь по лестнице, нес сапоги в руках, чтобы никого не разбудить.
Слуги, конечно, уже проснулись и спешно готовили дом к пробуждению хозяев. В прошлый визит он часто сталкивался с ними, отправляясь на ранние верховые прогулки. Тогда ему желали доброго утра и даже весело улыбались, теперь все кланялись или приседали в реверансе, отводя глаза, бормотали «ваше сиятельство» и спешили по своим делам.
Он владел здесь всем, но его не допускали в тот Кейнингз, который недавно так радовал его. Впервые Кейт осознал, что принадлежит к высшим слоям общества. Куда бы он ни вошел, везде к нему станут относиться по-другому. Он никогда не войдет в комнату незамеченным. И может не сомневаться, что ему всегда будут улыбаться, в надежде получить его расположение.
Слава Богу, конюшни не переменились и так же приветствовали его запахом лошадей и сена. Гнедой, на котором он в прошлый раз ездил каждый день, радостно заржал, Кейт подошел погладить его. Орешек был неутомимым, с ровным шагом, его держали в основном для гостей. Кейт мог поехать на любой из отличных лошадей брата, но выбрал Орешка.
Выглянул конюх, к несчастью, это был не Джеб, который все еще едет из Лондона. Этот нервно пробормотал очередное «ваше сиятельство». Кейт предпочел бы сам оседлать лошадь, но позволил слуге выполнить свою работу и в одиночестве выехал в туманное очарование нового дня.
Какое-то время Кейт просто ехал, наслаждаясь окружающей красотой. Ездить по городскому парку совсем не то. Поместье он знал прекрасно, в детстве это был его мир, открытый бесконечным исследованиям. Все осталось почти неизменным. Так же плескалось озеро в поросших камышом берегах, и по-прежнему манил таинственный мирок на маленьком острове, если отправиться туда на лодке. Старый дуб на холме растопырил в стороны те же ветки, по которым можно вскарабкаться. А по длинному склону, ведущему к ферме, замечательно скатываться зимой.
Приветственный оклик оторвал его от воспоминаний. Повернувшись, Кейт увидел Перри на лоснящейся черной арабской лошади.
— Как вижу, ты выбрал лучшую лошадь в конюшне, — заметил Кейт, когда друг приблизился.
— Если ты не мог разглядеть ее достоинства… — спокойно ответил Перри, поскольку намерения обидеть в словах Кейта не было.
— Я их прекрасно вижу, но Орешек лучше подходит для моего веса. Мы с ним давние друзья.
— А с моим Отелло вы враги?
— Он слишком высокого мнения о себе.
Словно подтверждая это, лошадь Перри переступала ногами и вскидывала голову.
— Продашь?
— Я… — Кейт едва не сказал, что нужно спросить Артемис, но это нелепо. Она получит вдовью долю наследства, но ее ничего не интересует здесь, кроме личного имущества и имущества дочерей. — Почему бы и нет? Роу ездил на ней в Лондоне, покрасоваться в парке, так что там Отелло больше нравится.
— Я знал, что мы подходим друг другу. — Перри похлопал лошадь по шее. — Отличное поместье.
— Главным образом это заслуга отца. Он оставил общий план, вместе с армией садовников.
— А там ферма? — спросил Перри.
— Да. Зимой мы скатывались по этому склону.
— Жаль, что сейчас июнь.
— Есть дуб, на который можно вскарабкаться…
— Я воздержусь. А твои сыновья с радостью и по дубу полазают, и по склону покатаются, как вы с Роу.
— Роу старше меня на шесть лет. Мы не играли вместе.
— Я этого не знал. Возможно, ты продумаешь это лучше.
— Никто не может планировать пол детей, иначе я не был бы графом. А у тебя с братьями не такая большая разница в возрасте?
— С каждым меньше двух лет, так что в детстве мы составляли настоящую банду.
Кейт представил играющих здесь мальчишек, не слишком отличающихся возрастом и близких по характеру, в отличие от него и Роу, хороших друзей и радость отца.
Его радость.
Он не сознавал раньше, как сильно это влечет его, но чтобы завести детей, нужно иметь графиню.
— Мать приготовила мне список невест.
— Гарем?
— Моя ремарка. Но ее не оценили. Нет, всего лишь кандидатки. На первом листе шесть местных леди. Фактически девочки. Одной всего лишь шестнадцать.
— Слишком молода.
— Да, но я уверен, что, на взгляд матери, у нее больше времени для деторождения.
— Кого-нибудь из них знаешь? — сочувственно поморщился Перри.
— Если не считать последнего визита, я тут не бывал годами. А перед разрывом не было времени на всякие мероприятия. Семьи я немного знаю, но самих претенденток — нет.
— Щекотливая ситуация. В нормальных обстоятельствах твоя матушка устроила бы бал, и ты
