присмотрелся бы к барышням, не проявляя особенного внимания.
— Бал через несколько недель после смерти брата — это просто ужасно.
— Тебе нужно вернуться в Лондон. Здешние важные особы с их созревшими дочурками никуда не денутся. И у тебя есть хороший повод. Тебе необходимо представиться в качестве нового графа, занять место в палате лордов и так далее.
В этом есть смысл. Но он получил Кейнингз, с чего ему желать другого места?
— Я не могу сделать этого немедленно. Мне нужна новая одежда.
— В Лондоне обзаведешься. Ох уж эти провинциальные портные! — передернул плечами Перри.
— Обещаю отдать себя в твои руки, но у меня неотложная необходимость иметь приличную одежду сейчас.
— Хорошо. Призови местную пародию на портного, и я дам несколько советов.
Кейт рассмеялся, удивившись самому себе, потом сообразил, что это здоровый смех. Жизнь должна продолжаться.
Разговор о Лондоне, однако, кое о чем ему напомнил.
— Еще проблемы? — спросил Перри.
— Джорджиана. Никаких обещаний дано не было, но новости о моем графском титуле вызовут фурор в стане Рамфордов.
— Пусть.
— Но лучше, чтобы между нами лежала вся Англия.
— Тогда тебе надо выбирать невесту побыстрее. Это расстроит их помыслы.
— Точная мысль, — поддакнул Кейт, и они поехали дальше.
Глава 8
Кейт провел в Кейнингзе уже неделю, вникая вдела.
Он отдал себя в руки Фламборо — наконец он узнал имя мажордома — и ознакомился со всем домом и ведением хозяйства, благодаря небо, что скоро это станет обязанностью графини. Если, конечно, его графиня сможет вырвать контроль из рук матери и Артемис, продолжавших управлять Кейнингзом как отлично слаженная команда.
Он познакомился со своими тремя одетыми в черное племянницами возрастом от восьми до трех лет и получил только серьезные реверансы. Одному Богу известно, играют ли они когда-нибудь, но он ни разу не слышал ни звука.
С помощью служащих высшего звена он начал вникать в то, чем теперь обладал, включая свинцовые и угольные шахты, корабли, городские владения. Временами ему казалось, что у него лопнет голова.
Кейт знал, что все будут счастливы, если он просто подпишет что предложено. Но это было не в его стиле, ему хотелось понимать, что происходит.
Ему действительно недоставало секретаря, сведущего в личной корреспонденции и политических и деловых связях и действиях Роу. Вскоре после приезда выяснилось, что Маунт оставил свой пост сразу после похорон. Фламборо не желал пускаться в подробности, но Кейт надавил.
— Мистер Маунт был предан вашему брату, сэр.
— Рэнсом, похоже, тоже был предан моему брату, но он по-прежнему здесь.
— Мистер Маунт получил предложение работать в другом месте, сэр.
— Вы хотите сказать, что Рэнсом остался только потому, что ему никто не предложил места? Сомневаюсь. Маунт просто не хотел быть моим секретарем.
Фламборо смотрел в пространство.
— Видимо, он решил, что вы сильно отличаетесь от своего брата, сэр.
Другими словами, секретарь его невзлюбил, решил Кейт. Секретаря и хозяина связывают особые отношения, поскольку секретарь часто находится рядом, иногда даже на светских мероприятиях. И порой посвящен в интимные дела хозяина.
Маунт разделял уверенность Роу, что Кейт рад смерти его новорожденного сына?
Больно, что он никогда не сможет прояснить это недоразумение, но нет смысла останавливаться на этом. По крайней мере, Артемис, похоже, об этом не подозревает. Кейт подумывал поднять эту тему и выразить невестке соболезнования, но не видел подходящего способа сделать это.
Что до секретаря, то Перри подменит его, наслаждаясь игрой. Он особенно полезен в тех случаях, когда необходимо знание двора и Лондона, он осведомлен и в политике, и в международных делах. Они разбирали переписку, касающуюся колониальных налогов, когда явился лакей, сообщивший, что требуется присутствие Кейта в гостиной.
— Что там еще? — пробормотал Кейт.
Мать и невестка обычно не искали его общества, что всех вполне устраивало.
Войдя в гостиную, Кейт замер. В комнате было полно женщин.
Вытерпев только неделю, мать собрала часть потенциальных претенденток на роль графини и, представляя их, гордилась собой, как курица, снесшая целую корзину золотых яиц.
Возможно, ее вдохновило появление у Кейта первого комплекта подобающей одежды: строгого черного костюма с блестящими черными пуговицами, и единственным светлым пятном — красивой серебряной вышивкой на жилете.
Подавив раздражение, Кейт поклонился миссис Уиклифф и ее дочери Джулии. Рядом с ее именем в списке матери было написано «хорошо воспитана». Кейту пришло на ум только одно слово — никакая. Никакое бежевое платье, никакие каштановые волосы, никакая, почти пустая, улыбка, ничто в ней не цепляло глаз. Про себя он окрестил ее Невидимкой.
Следующие мама с дочкой — леди Моргейт и леди Коринна Шафто, «жизнерадостная», как помечено в списке. Слишком выразительная, особенно учитывая, что ей только шестнадцать. Блестящие темные кудри, искристые темные глаза, прекрасно очерченный пухлый рот сердечком и море энергии. Она сдерживалась, вероятно, только из уважения к трауру. Кейт обозвал ее Вертушкой.
Еще до того как ему представили третью, он понял, что это мисс Армстронг, двадцати двух лет, потому что рядом с ее именем мать приписала: «неуклюжая, но добрая». Даже спокойно сидя на диване, она ухитрялась быть неуклюжей. Все в ней было несоразмерно, голову она держала немного набок, глаза тревожно смотрели куда угодно, лишь бы не на него. Мисс Армстронг, должно быть, явилась в компании других, ибо матушки ее не было видно. Нескладеха, решил про себя Кейт.
Если бы его вынудили выбирать из этой троицы, он остановился бы на мисс Уиклифф, Невидимке, поскольку ему было бы очень легко забыть о том, что она рядом.
Кейту пришлось пить чай и участвовать в тривиальной беседе. Вскоре природная натура леди Коринны взяла верх, и она разразилась потоком предложений, какие восхитительные празднества можно организовать, чтобы отметить его возвращение в родные места.
— Траур, дорогая, — пробормотала ее мать с улыбкой обожания.
— Ах да… — Но юную красавицу это не остановило, она ослепительно улыбнулась Кейту. — Как только будет можно, лорд Малзард…
Кейта это позабавило, но не привлекло. С такой особой у мужчины не будет ни минуты покоя.
— Как только будет можно, — согласился он и повернулся к неуклюжей: — А вы какие развлечения больше всего любите, мисс Армстронг?
Девушка-нескладеха заморгала. Взгляд дрогнул.
— Что-нибудь музыкальное, — пробормотала она.
— Вы играете?
— Я? Ох… Нет, милорд. Глупое высказывание… о музыкальном развлечении, я имела в виду…
— Совсем наоборот. Отличное. Музыкальный вечер — это совсем другое дело, нежели бал. Ведь так, мама?
— Совсем другое, Малзард.
— Тогда мы скоро его устроим.
