осторожнее. — Мы не торопимся!
— Я стараюсь изо всех сил, сэр. Если хотите попасть в Кейнингз, это единственный маршрут.
Откинувшись на сиденье, Кейт только головой покачал.
— Как ты относишься к дамскому седлу? Ехать верхом куда спокойнее и уж никак не медленнее.
— Признаюсь, у меня его никогда не было. И я не хотела бы явиться в твой великолепный дом в грязной и пыльной одежде.
— Я бы нанял вьючную лошадь для багажа, но ты права, вид у тебя будет не лучший. Так что придется нам терпеть этот пыточный ящик. На чем я остановился? Ах да, я был в Португалии…
Пруденс наслаждалась его рассказами, но зубы у нее клацали, когда карета подпрыгивала на ухабах, и болела спина от попыток удержать равновесие. Когда они остановились напоить лошадей, Пруденс отказалась от еды, предпочитая размять ноги.
— Постоялый двор маленький. — Кейт подал ей руку, помогая спуститься. — Сомневаюсь, что здесь предложат что-нибудь, кроме эля. Извини за такое свадебное путешествие. Дождей давно не было. После них дороги, когда подсохнут, твердые как камень.
— Теперь уже скоро.
Пруденс разглядывала темные тучи на горизонте, возможно, где-то уже идет дождь.
— О, эти тучи грозят превратить твердый камень в грязную жижу! — рассмеялся Кейт. — Дай Бог, чтобы мы посуху доехали до Кейнингза.
Они зашагали по дороге, но Пруденс вскоре предложила повернуть обратно.
— Мои туфли не предназначены для сельских прогулок.
Карета была готова тронуться дальше.
— Пыточный ящик, — пробормотала Пруденс.
— Подумываешь насчет дамского седла?
Она действительно подумывала. Пруденс ездила верхом только на ослике и никогда в дамском седле, но это, должно быть, удобно.
— А мои вещи?
— Карета отправится следом, и мы поедем медленно, так что ты недолго будешь без них.
Пруденс снова вспомнила о пыли и грязи, но решила, что ее это не волнует.
— Тогда давай попробуем.
Но у хозяина постоялого двора оказалась только одна жалкая лошадь и никакого дамского седла.
— Простите, сэр. Но дорога скверная, не совершайте ошибки. Я слышал, что в последние дни много карет пострадало даже на лучших дорогах.
— А где по пути мы сможем найти дамское седло?
— В Кауторне, сэр. Но, скажу я вам, собирается дождь. Вашей леди будет удобнее в карете.
— Думаю, он прав, — вздохнула Пруденс. — Лучше я приеду в синяках, чем насквозь промокшая.
— Тогда остается пыточный ящик.
Когда они сели обратно в карету, Кейт жалел, что не в его силах сделать дорогу гладкой. Увы, графскому могуществу до этого далеко.
— Не могу понять, почему некоторые считают путешествия удовольствием, — простонала Пруденс, когда карета накренилась.
— Некоторые считают, что неудобства стоят того, чтобы увидеть новые места.
Но в этот момент карета так резко накренилась, что Кейт едва не свалился на жену. Он уперся рукой в стенку кареты, но губы Пруденс оказались слишком близко, чтобы удержаться.
Ее шляпка снова оказалась на сиденье, так что поцелую ничего не мешало. Потом карета внезапно качнулась вправо, и Пруденс полетела на него. Кейт удержал ее между расставленных ног и исследовал ее горячий сладкий рот. И круглые твердые ягодицы.
Сегодня ночью…
Нет, не сегодня, вспомнил он, прервав поцелуй и стараясь остудить свой пыл. Проклятие!
Глаза Пруденс так сияли, щеки так прелестно зарумянились, что будет трудно держаться в стороне, особенно в приватных покоях Кейнингза.
— Кейт?
Ее глаза тревожно моргнули, румянец поблек.
Он улыбнулся и быстро поцеловал ее.
— Ты меня изнасилуешь, женушка.
Округлив глаза, Пруденс старалась высвободиться, но Кейт притянул ее обратно.
— Это не жалоба. Ты великолепна, но нам нужно сдержаться. Пока.
Пруденс снова покраснела и отвела взгляд, но улыбнулась.
Карету опять затрясло, что-то в ней скрипнуло. Кейт воспользовался моментом, чтобы усадить Пруденс на место, открыл окно и прикрикнул на кучера.
— Я делаю что могу, сэр.
— Ужасная дорога, сэр! — откликнулся ехавший навстречу всадник.
— Проклятие! — отозвался Кейт и закрыл окно. — Прости, если это выражение тебя задело, милая.
— Я не такая деликатная и поменяла бы «Проклятие!» на «Черт побери!».
Кейт рассмеялся:
— Божественная женщина. Мы не потеряем много времени, если прогуляемся.
— Мои туфли, — напомнила Пруденс и вытянула ногу, чтобы показать зеленые шелковые туфельки с изящными каблучками.
— Очень красивые.
Кейт с восхищением поглядывал на ее щиколотки.
Пруденс быстро поджала ноги.
— У меня в багаже есть крепкие башмаки и одежда попроще.
— Тогда на следующей остановке ты должна переодеться. Даже если мы просто пройдемся, это будет облегчением. — Карета снова резко накренилась. — Черт бы побрал этого кучера! Извини, но…
— Но это вполне понятно. Он, случайно, не пьян?
— Надо было мне раньше об этом подумать. Похоже, время от времени он отхлебывает из бутылки.
Новый толчок и скрип дерева.
— Мы можем последовать его примеру, — сунула руку в карман Пруденс. — У меня есть бренди.
В этот момент раздался громкий треск, толчок, и Пруденс швырнуло на Кейта. Он прижал ее к себе, пытаясь защитить.
Что-то сломалось, причем сломалось серьезно.
Кучер орал, лошади рвались вперед, карета кренилась все сильнее. Колесо отлетело, они вот-вот окажутся в канаве, карета может перевернуться.
Кейт мог только прижимать жену к себе и пытался принять удар на себя. Карета завалилась на бок, посыпались стекла.
Он оказался спиной на разбитой вдребезги дверце. Пруденс растянулась на нем. Обезумевшие лошади волокли этот пыточный ящик, Кейт с Пруденс оказались в ловушке, боль пронзила его в двух местах.
Дерево или стекло?
Господи, только бы ничего серьезного!
Карета дернулась вперед, вонзая в него новые копья боли.
— Держи лошадей! — рявкнул он.
Должно быть, они тоже пострадали в этой переделке.
— Кучер!
Никакого ответа. Карету теперь мотало, как лодку в шторм. Черт, этого типа сбросило с козел и раненые лошади неуправляемы?
Нужно выбраться отсюда.
— Пруденс!
