боли.
— Ну, вот и все, я ее вытащила, — сказала Пруденс с жестокой жизнерадостностью хирурга.
Было больно, зато какая отвага обнаружилась у этой великолепной женщины.
— Вот! — Пруденс отбросила щепку и снова прижала рубашку. — Думаю, кровотечение скоро остановится. Рана неглубокая. Прости, что причинила тебе боль.
— Пациенты всегда ценят скорость. Твой нож, должно быть, очень острый.
— Что пользы в тупом? — Пруденс приподняла рубашку. — Ну вот, уже почти не кровоточит. Подержи так, пока я осмотрю ногу. — Пруденс, не дрогнув, во всяком случае, он этого не заметил, коснулась его бедра. — Бриджи все в пятнах, так что кровотечение было сильное. Сомневаюсь, что разрез можно починить. У тебя еще есть кожаные штаны для верховой езды?
— Нет, но другие бриджи найдутся. Так что мне не придется разгуливать по улицам нагишом.
— К большому сожалению женщин Йоркшира.
Кейт рассмеялся и быстро поцеловал ее.
— Другие женщины к настоящему времени уже испарились.
— Большинство женщин замечательно восстанавливаются при проверке. Дай рубашку. Да, кровотечение в боку остановилось.
Пруденс смотрела на рубашку, без сомнения, замечая все потертости, и заштопанные места. Кейту хотелось снова уверить ее, что у него есть еще одежда. И он не такой бедный человек, каким кажется. Но сейчас явно не время сообщать ей, что он граф. Не теперь, когда у нее в руках нож.
Пруденс отрезала манжету, а потом и весь рукав и сложила прямоугольник ткани в тугую подушечку.
— Вот. А галстуком прибинтуем эту повязку.
— Поверх штанов?
Он расстегнул бриджи.
— Прекрати. Это открытая дорога!
— Проезжающие мимо йоркширские женщины, возможно, будут в восторге.
— Ты не можешь раздеться…
— Никто не будет шокирован, Пруденс. Кроме тебя, конечно. Но ты моя жена.
Пруденс подняла на него округлившиеся глаза, но сказала:
— Хорошо. Ты прав. Снимай.
Ему пришлось предупредить ее:
— У меня под ними ничего нет. И без рубашки…
— Никто, кроме меня, не увидит, — бросила она, — а я твоя жена.
— И йоркширская женщина, — улыбнулся он. — К тому же великолепная.
Однако Кейт повернулся спиной, прежде чем спустить бриджи, что оказалось вполне мудрым. Пруденс подошла ближе, щелк ее платья задел его. Кейт услышал шорох ткани — Пруденс опустилась на колени, чтобы осмотреть рану, чудесный цветочный аромат ее духов перебил запах крови. Потом она положила руку на его бедро, чтобы опереться. Его мужское естество туг же отреагировало, и он вздрогнул.
— Больно? Прости. Но тут еще стекло есть. Как хорошо, что я могу тщательно проверить!
— Да, мэм, — смиренно ответил Кейт и зашипел, когда она нажала и осколок шевельнулся.
— Не за что ухватиться, — извинилась Пруденс и снова безжалостно надавила.
— Ты уверена, что ты хирург?
— Не суетись. Если поддеть кончиком ножа… Вот так…
Кейт почувствовал, что осколок выскочил, и перевел дух.
Боль наконец утихла.
— Есть еще повреждения?
— Не думаю. Больно, когда я так делаю?
Пруденс прижала свернутый в подушечку рукав.
Кейт вздрогнул, но сказал:
— Совсем немного. Прибинтуй ее.
— Что здесь происходит? — спросил мужской голос.
Повернув голову, Кейт увидел деревенского парня с вилами в руках. Рядом стоял здоровяк с кривым ножом для обрезки сучьев.
— Стой спокойно! — прикрикнула на него Пруденс. А мужчине сказала: — Я перевязываю раны моего мужа, сэр. Как видите, мы попали в аварию.
Ее тон явно поставил парня на место.
— Печальная история, мэм.
Парню едва перевалило за двадцать, и он был вовсе не такой важный, каким хотел казаться.
— Возможно вы сумеете помочь нам, — сказал Кейт. — Быстрее забинтовывай, дорогая.
Но Пруденс не шевельнулась. Следовало обмотать его голую ногу, а это было для нее неодолимым Рубиконом.
— Нашла время изображать кисейную барышню, — проворчал Кейт. — Давай мне галстук, а сама держи повязку.
Она подчинилась, и он обмотал бедро окровавленным галстуком, отодвинув в сторону гениталии, что она явно струсила бы сделать. Натянув бриджи и застегнув их, Кейт повернулся к мужчинам.
— Где ваши лошади, сэр? — спросил парень.
Он думает, что они сюда прилетели?
— Они пострадали, так что кучер повел их в ближайшую деревню.
— Это Уорсолл, — сказал парень. — Там толку мало.
— Тогда он поведет их дальше, а за нами пришлет повозку или карету.
— Дождь собирается.
— Мы видим. Поблизости можно где-нибудь укрыться и переждать?
Ответом стало подозрительное молчание.
— Мы не разбойники, сэр, — сказала Пруденс, — а всего лишь путешественники, которые попали в беду.
— Мое имя Бергойн, — добавил Кейт, — а это моя жена. Мы из-под Ричмонда.
Их заявления ничего не доказывали, но, похоже, прогнали сомнения.
— Моя ферма здесь неподалеку, можете отдохнуть там, если хотите.
— Благодарим вас, — слегка поклонился Кейт.
— Тогда вернемся. Идем, Лолли.
Парни повернулись и зашагали по дороге, потом свернули в проулок и исчезли.
— Я лучше оденусь, — сказал Кейт, — хоть ты и погубила мою рубашку.
— Я погубила?!
— Мир! — вскинул руку Кейт. — Я пошутил. Тебя так забавно дразнить, ты так восхитительно злишься. Я надену то, что осталось от рубашки, жилет и сюртук скроют недостатки.
Пруденс отдала ему одежду, но потом отвернулась. Кейт повернул ее к себе и быстро поцеловал.
Пруденс запротестовала, но по заискрившимся глазам было ясно, что ей это нравится. Она как небо от земли отличалась сейчас от той заледеневшей женщины, которая приехала в церковь, чтобы обвенчаться с Генри Дрейдейлом. И Кейт намеревался вознести ее до самых звезд.
Если не считать того, что они едут в Кейнингз и ко всему, что из этого следует.
Кейт стал надевать сюртук, но, должно быть, вздрогнул, и Пруденс пришла ему на помощь.
— Давай сбежим туда, где нас никто не знает, и навсегда останемся пылкими безумцами.
— Мне это нравится. — Пруденс расправила сюртук и снова поглаживала Кейта, сама того не сознавая. — Но ты унаследовал собственность, Кейт. И должен о ней заботиться.
«А ты получила гораздо больше, чем можешь вообразить».
— Пруденс, я должен тебе кое-что сказать.
