видимо, ему была не чужда симпатия к вину.
Дворецкий окинул ее острым оценивающим взглядом, остальные сохраняли вежливое безразличие. Пруденс не сомневалась; у них найдется о чем поговорить, как только они уйдут отсюда, но не думала, что совершила или сказала нечто такое, из-за чего с самого начала разверзнется ад.
Когда это испытание закончилось, Кейт повел ее наверх по тяжелой деревянной лестнице, которая была великолепна, но странно смотрелась в современном светлом холле. Однако, поднявшись на площадку, Пруденс увидела, что лестница соответствует обшитому панелями верхнему коридору.
Странный эффект.
Они пошли по коридору, но Артемис вскоре сказала:
— Ты, должно быть, хочешь переодеться, Малзард. Я провожу твою жену в ее покои.
— Спасибо. — Кейт повернулся к Пруденс: — Ты не возражаешь?
Пруденс вдруг стала ненавистна мысль о расставании с ним, но это ребячество.
— Конечно, нет. Нужно, чтобы осмотрели твои раны.
— Действительно, — сказала Артемис. — Ты мог погибнуть.
— Только при самом худшем стечении обстоятельств.
— А вы не ранены? — спросила Артемис у Пруденс.
— У меня только синяки. И у меня была возможность переодеться. Мой сундук скоро привезут. Извините, что я не в полном трауре, сестра, но…
Пруденс замолчала, не в силах придумать краткое объяснение.
— Об этом мы обязательно позаботимся, — сказал Кейт. — Но сегодня и день нашей свадьбы.
Он поцеловал руку Пруденс и вошел в комнату.
— Сюда, — сказала Артемис и устремилась к следующей двери, напряженно выпрямившись.
Ситуация казалась трудной для всех, и Пруденс не могла придумать, как ее облегчить. Артемис Малзард, похоже, доброжелательна, но этот брак мог ранить и обидеть ее. Пруденс искренне об этом сожалела.
— Ваша спальня. — Артемис распахнула дверь и вошла. — Со смежной дверью в спальню графа, разумеется.
— Она чудесная.
Пруденс сказала это совершенно честно.
Стены были украшены узором из цветущих ветвей и ярких птиц. Должно быть, это китайские обои, о которых она слышала. Потолок голубой, как летнее небо, этот цвет повторялся в шторах и узоре ковра на полу.
Пруденс повернулась сказать комплимент и увидела, что лицо Артемис исказилось. Боже милостивый! Ведь совсем недавно это была ее спальня, отделанная по собственному вкусу, и после смерти мужа она оставила ее. Пруденс хотела извиниться, даже предложить, чтобы Артемис снова заняла эту комнату, но это невозможно.
Вместо этого Пруденс снова высказала соболезнования:
— Я очень сожалею о смерти вашего…
Напряженность Артемис превратилась в стойкое неодобрение.
— Мы не лжем друг другу в приватной обстановке. Вы должны радоваться смерти моего мужа, это дало возможность вам и Кейтсби пожениться.
— Что? Нет…
— Не считайте меня дурочкой. До этого у него и пенни за душой не было.
— Я знаю, но…
— И он женился на вас с неприличной поспешностью. — Артемис принялась шагать, словно в клетке. — Вы, должно быть, давно знакомы. Если действительно ждали возможности удовлетворить вожделение.
Потрясенная Пруденс ахнула.
Артемис резко повернулась и взглянула ей в глаза.
— Он всегда хотел получить Кейнингз! Я это знаю. Я знаю, что он ликовал — ликовал! — из-за смерти моего сына.
— Я уверена, что такого не было.
— Будем говорить прямо. Ваш муж своим поступком убил меня, и если есть справедливость в мире, то его рана воспалится и убьет его.
У Пруденс ноги подогнулись, и она осела на скамью в изножье кровати.
— Как вы можете такое говорить?
Артемис присматривалась к ней, она выглядела на удивление разумной.
— Кейт обманул вас?
— Я знаю его. И знаю, что ваши предположения невозможны.
— Предположения? Спросите его. Кейт не может отрицать, что приехал сюда с позором, и мой бедный муж страдал, поскольку его брат губил репутацию нашей семьи…
— Позор?!
— Как и не может отрицать, что стал причиной яростного спора, из-за которого у моего мужа произошло кровоизлияние в мозг.
— Пожалуйста, Артемис…
— Вам не давали позволения называть меня по имени!
С пересохшим ртом Пруденс пыталась говорить мягко.
— Леди Малзард, вы ошибаетесь. Если вы хоть сколько-нибудь знаете Кейта, то понимаете, что он не способен на такой бессердечный поступок.
Артемис грустно рассмеялась:
— Эго вы его не знаете. Мой муж видел своего брата таким, каков он есть, — праздный, безрассудный, проваливающий все, за что брался. Боюсь, вы на собственном горьком опыте узнаете его недостатки. Если это уже не случилось.
Она взглянула на синяк на лице Пруденс.
— Кейт не имеет к этому отношения.
Артемис пожала плечами, потом быстро повернулась к двери и открыла ее.
— Здесь будуар. — Она открыла следующую дверь. — А здесь гардеробная. Она, к несчастью, маленькая. Мы думали увеличить ее… — Артемис замерла, потом взяла себя в руки. — У вас есть горничная?
— Нет.
— Я пришлю.
Она огляделась, аккуратная и изящная от макушки до пят, потом вышла, закрыв дверь с тихим твердым стуком.
Глава 23
Пруденс осталась одна и обхватила себя руками, словно замерзла.
Двуличная! Милая в обществе и враждебная в приватной обстановке.
Нет, это не совсем справедливо.
Артемис не была милой. Она из тех леди, которые никогда не проявляют потрясения перед слугами. И скорее всего, верит в то, что сказала о Кейте.
И все-таки она ошибается. Ошибается!
Кейт не мог радоваться смерти ребенка или замышлять убийство брата. Пруденс знала это в душе, но разум предупреждал, что в одном Артемис права: она мало знает своего мужа. Да, их знакомство глубокое, но оно очень, очень короткое.
Какой позор Кейт навлек на семью? Он что-то говорил, когда они подъезжали.
Почему Кейт так яростно спорил с братом? Гневный разговор, вероятно, способен вызвать
